Колодец сам по себе был неглубоким, вылезти из него не составило бы большого труда, однако когда белые пальцы схватились за каменные края, словно какая-то невидимая сила разжала их костяшки, после чего они вновь исчезли под водой.
А вода в колодце продолжала бурлить, подобно мифическому адскому котлу.
— Давай войдём туда, — Жуань Наньчжу указал на храм.
— Хорошо, — Линь Цюши отвёл взгляд от колодца и направился следом за Жуань Наньчжу.
Они сложили зонт, протёрли его от воды и, толкнув храмовую дверь, шагнули через порог.
Когда дверь открылась, в зал ворвался порыв ветра, от которого закачались и закрутились куклы-амулеты под потолком.
Едва оказавшись внутри, Линь Цюши сразу обратил внимание на статую в центре храма. Статуя по-прежнему изображала безголового монаха, только теперь он держал посох, на который была насажена голова обманутого ими Цуй Сюэи.
Мужчина был мёртв. Более того, после смерти ему отрезали голову и насадили на посох монаха. Голова широко раскрыла глаза, полные ужаса и потрясения – Цуй Сюэи не удостоился спокойной смерти.
Линь Цюши, столкнувшись взглядом с головой, решил, что ему показалось, но ощущение было такое, что мёртвый Цуй Сюэи и правда шевельнул глазными яблоками.
Дёрнув Жуань Наньчжу за одежду, Линь Цюши сказал:
— Кажется, он пошевелился…
— Ага, — ответил тот. – Я видел.
Значит, голова Цуй Сюэи и впрямь двигалась.
Линь Цюши хотел сказать что-то ещё, но тут над ними раздался странный шум. Посмотрев наверх, они обнаружили, что куклы Тэру-тэру-бодзу пришли в движение. Но на этот раз вовсе не от ветра, а сами по себе.
Висящие друг за дружкой ровными рядами, куклы стали раскачиваться, а потом и вовсе разразились плачем.
— Как больно, как больно… Помогите, где моё тело…
— Помогите, на помощь, помогите…
— А-а-а, а-а-а, как больно…
Зрелище поистине адское – все головы пронзительно вопили и раскачивались, а сквозь белую ткань, в которую они были завёрнуты, начала сочиться кровь. Казалось, верёвки, которыми куклы привязаны к потолку, вот-вот порвутся, и все головы упадут на пол.
— А-а-а-а… Спасите, на помощь… — насаженная на посох голова Цуй Сюэи тоже завопила.
Линь Цюши увидел, как она пытается повернуться, а само изваяние монаха, сидевшее в позе лотоса, неожиданно встало на ноги и подняло руку, указывая на пустоту над своей шеей, туда, где должна находиться голова.
До Линь Цюши сразу дошло, что означает этот жест.
Жуань Наньчжу тоже всё понял, поэтому посмотрел на раскачивающиеся над ними кричащие головы и задал вопрос:
— Значит, она где-то среди них?
— Но как её искать? – кукол было так много, что Линь Цюши показалось, что искать среди них голову монаха – всё равно что пытаться найти иголку в стоге сена.
— Его голова должна иметь какой-то отличительный признак. – Жуань Наньчжу уже принялся бродить по храму, задрав голову и осматривая висящие над ним Тэру-тэру-бодзу. – Придётся поискать.
— Хорошо, — Линь Цюши понимал, что это задача не из лёгких, но попробовать придётся в любом случае. Он тоже стал изучать куклы-амулеты на потолке, продвигаясь следом за Жуань Наньчжу.
На ткани, в которую завернули голову, изображались одинаковые черты лица, несколько простых штрихов, но на самом деле каждая чем-то отличалась. У некоторых глаза были тонкими чёрточками, у иных – кругами, да и в общем не нашлось бы двух одинаковых кукол.
Покуда Линь Цюши внимательно вглядывался в нарисованные лица, монах сделал шаг вперёд, явно направляясь к выходу из храма.
Заметив это, Линь Цюши весь похолодел внутри и крикнул:
— Наньчжу, давай быстрее, похоже, у нас мало времени!
— Хорошо!
Похоже, когда статуя монаха покинет храм и намокнет под дождём, случится нечто страшное. И насаженная на посох голова Цуй Сюэи была тому подтверждением.
Слишком много кукол… просто огромное множество! К тому же они постоянно раскачивались, делая процесс поиска ещё сложнее.
Статуя продолжала продвигаться к выходу и уже почти оказалась на пороге. В таком положении кто угодно давно бы поддался панике, но Линь Цюши, что удивительно, сохранял спокойствие. Сейчас лучший способ предотвратить любые неприятности – отыскать нужную куклу-амулет. Все остальные мысли – лишние.
Взгляд Линь Цюши бродил от куклы к кукле, и вдруг он заметил одну, висящую в самом углу.
Эта кукла Тэру-тэру-бодзу была точно так же завёрнута в белую тряпицу и точно так же издавала жалобные крики. Но всё же имелась одна деталь, отличающая её от других, – она плакала, точнее, нарисованные на ней черты изображали плачущее лицо.
Уголки ртов других кукол поднимались наверх, и только у этой оказались опущены вниз, а под глазами даже изображались капельки слёз. Увидев эту Тэру-тэру-бодзу, Линь Цюши сразу закричал:
— Жуань Наньчжу, взгляни сюда, это она?!
Жуань Наньчжу быстро подошёл и тоже увидел куклу, на которую указывал Линь Цюши.
— Снимем, посмотрим! – предложил он.
Кукла висела довольно высоко, Линь Цюши в одиночку не смог бы её достать, пришлось поднять Жуань Наньчжу, чтобы тот дотянулся до куклы.
Жуань Наньчжу оторвал нитку, которой Тэру-тэру-бодзу была привязана к потолку, и снял куклу.
— Разворачиваю, — предупредил он и совершил задуманное.
У них оставалось не так уж много времени на размышления, монах почти добрался до порога, ещё два-три шага, и он покинет храм.
Развернув ткань, внутри они обнаружили человеческую голову.
Линь Цюши немного волновался, не решаясь даже отвести глаз от куклы, однако увидев внутри голову, принадлежащую монаху, наконец испустил вздох облегчения.
На лысой голове виднелись точки цзеба1, глаза монаха были закрыты, на лице застыло умиротворение и сострадательная улыбка, он не издавал ни криков, ни плача, как другие головы внутри Тэру-тэру-бодзу.
1Точки цзеба в количестве девяти на голове монахов символизируют по одному из девяти правил поведения, которым должны следовать монахи. Они наносились особым методом прижигания: на голове монаха устанавливали девять тлеющих ароматических конусов, которые, догорая, оставляли ожоги на коже.
— Что теперь? – Линь Цюши посмотрел на голову, затем обернулся к статуе монаха. – Приделаем к телу?
— Я попробую, — ответил Жуань Наньчжу. – Но не гарантирую, что она подойдёт…
С такими словами он осторожно приблизился к статуе монаха с головой в руках, протянул руки и аккуратно поставил голову на шею статуи.
Голова распахнула глаза, сияющие, словно угольки в печи, и произнесла молитвенную фразу «Амитабха».
В храме поднялся сильный ветер, он захватил падающие снаружи капли дождя, которые попали на лицо Линь Цюши. Мужчина забеспокоился, но вдруг услышал чистый звон упавшего на пол бронзового предмета.
Звук был до боли знакомым – это стукнулся о храмовый пол бронзовый ключ.
Посох в руке монаха обернулся ключом! А на месте посоха теперь оказалась голова Цуй Сюэи, которую статуя схватила обеими руками.
— Помогите… помогите… — крики головы Цуй Сюэи постепенно затихли, полный ненависти взгляд застыл, кожа покрылась вначале чёрными трещинами, а потом и вовсе превратилась в камень.
Монах снова произнёс «Амитабха».
В тот же миг буря снаружи улеглась, чёрные тучи рассеялись, монах всё-таки вышел из храма и бросил голову, которую держал в руках, в каменный колодец.
А затем, высоко подскочив на каменных ногах, запрыгнул в колодец и сам.
Вода в колодце снова закипела и начала постепенно уходить, пока дно не пересохло окончательно.
Кости, лежавшие на дне колодца, тоже исчезли, будто после того, как гнев монаха успокоился, они тоже обрели свободу и покинули место своего заточения.
Услышав скрип, Линь Цюши обернулся и заметил, что там, где раньше стояла статуя монаха, теперь появилась чёрная железная дверь. Жуань Наньчжу уже подобрал с пола бронзовый ключ.
Куклы Тэру-тэру-бодзу больше не кричали.
