Линь Цюши как раз сидел рядом и чистил для Жуань Наньчжу личи. Тот приоткрывал рот, бледными губами обхватывал молочно-белую мякоть фрукта, откусывал и съедал, затем вновь открывал рот и сплёвывал чёрную косточку в поднесённую Линь Цюши тарелку.

Процесс выглядел настолько изящно, что Линь Цюши, глядя на него, понял, почему Тань Цзаоцзао сказала, что красавцы должны есть личи.

Ли Дунъюань тем временем сидел у кровати и по-дружески улыбался. Его кукольное лицо было полной противоположностью образа за дверью.

— Наньчжу… — позвал Ли Дунъюань.

Жуань Наньчжу искоса глянул на него.

Ли Дунъюань тут же исправился:

— Жуань-гэ, Жуань-гэ. Ты в порядке?

— Что, сам не видишь? Говори, зачем пришёл.

Ли Дунъюань бросил быстрый взгляд на Линь Цюши.

Жуань Наньчжу понял, что тот имеет в виду, и сразу сказал:

— Можешь говорить при нём.

Тогда Ли Дунъюань начал:

— Мне скоро предстоит войти в девятую дверь, и… ну…

— Нет. Катись.

Ли Дунъюань:

— …

Линь Цюши стало смешно, однако он подумал, что рассмеяться сейчас будет не к месту, и просто опустил глаза, притворяясь, что поглощён процессом очищения личи.

— Зачем так сразу! — Ли Дунъюань даже обиделся. — Я ещё не спросил с тебя за то, что ты притворился Чжу Мэн и заигрывал со мной.

В глазах мужчины блеснули слёзы, и Линь Цюши невольно вспомнил Тоста, корги Чэн Цяньли…

Однако Жуань Наньчжу был непреклонен — его таким не пронять. Он даже нисколько не удивился, когда Ли Дунъюань раскрыл его обман.

— Хватит болтать попусту. Давай к делу.

— Я слышал, у тебя осталась подсказка для девятой…

— Слышал? — с фальшивой улыбкой переспросил Жуань Наньчжу.

— Мать твою, я правда всего лишь слышал! Все об этом судачат.

Их разговор напомнил Линь Цюши о том, что Жуань Наньчжу прошёл уже через десять дверей. Значит ли это, что он уже добыл подсказку для одиннадцатой? Интересно, что написано в той подсказке? Она чем-то отличается от других?

— И? — Жуань Наньчжу посмотрел на Ли Дунъюаня.

— И… не мог бы ты продать её мне? — Вот и прозвучала истинная причина его визита.

Но Жуань Наньчжу безжалостно отказал:

— Это невозможно.

— Назови любую цену, и если я смогу её заплатить… — Подсказку для девятой двери было слишком тяжело добыть, раз даже у Ли Дунъюаня не вышло.

И только Жуань Наньчжу, этот безумец, мог завладеть сразу двумя.

Жуань Наньчжу откусил личи, которую Линь Цюши поднёс ему ко рту, и ничего не ответил. Видя такое отношение, Ли Дунъюань явно забеспокоился.

— Через тринадцать дней наступит момент моего похода за дверь. У меня не так уж много времени.

— Ты ведь с таким удовольствием мешал моему бизнесу, — припомнил Жуань Наньчжу. — Ещё и слухи обо мне распускал. — Он посмеялся, но взгляд остался холодным. — А теперь пришёл в ножки мне кланяться?

Ли Дунъюань неловко улыбнулся:

— Прости, прости. Хочешь, я проведу с тобой ночь, и Ваше Превосходительство, как эталон щедрости, забудет обо всех обидах?

Жуань Наньчжу указал на дверь:

— Выкатывайся.

Ли Дунъюань обиженно надулся.

Линь Цюши подумал, что тот перегнул палку. Ладно бы просто попросил подсказку, но зачем пытаться соблазнить их шефа? Жуань Наньчжу совершенно заслуженно велел ему выкатываться.

— Впрочем, я могу поделиться с тобой подсказкой, — произнёс Жуань Наньчжу. — Но при одном условии.

— При каком?

— Ты пойдёшь с ним в десятую.

Ли Дунъюань ошарашено посмотрел на Линь Цюши.

— Ты же не…

— Да, — ответил Жуань Наньчжу.

— Ты рехнулся?! — Ли Дунъюань переменился в лице.

Жуань Наньчжу уже терял терпение:

— Или соглашайся, или проваливай. Нечего тратить моё время.

Ли Дунъюань то мрачнел, то бледнел, и в итоге всё-таки пообещал, стиснув зубы, что войдёт вместе с Линь Цюши в десятую дверь. Но судя по выражению его лица, он очень хотел бы что-то сказать, и только присутствие Линь Цюши мешало ему это сделать.

Линь Цюши поднялся и вышел, заявив, что ему нужно вымыть руки.

Жуань Наньчжу не стал возражать.

Возвращаясь из туалета, Линь Цюши услышал, как Жуань Наньчжу и Ли Дунъюань о чём-то бурно спорят. Последний, совершенно не будучи достойным соперником Жуань Наньчжу в словесных препирательствах, в итоге едва не выбил дверь палаты, когда уходил. А увидев в коридоре Линь Цюши, ещё и сердито уставился на него.

Тот не понял причины такого взгляда, а Ли Дунъюань пробурчал:

— Будь осторожнее, у Чжу Мэн под юбкой побольше твоего будет!

Линь Цюши:

— …

Я уже знаю, что у него больше, нет нужды говорить мне об этом, спасибо.

Войдя в палату, Линь Цюши застал Жуань Наньчжу сидящим на кровати без всякого выражения на лице.

— Почему вы поругались? — спросил Линь Цюши.

— Все так и норовят указать мне, что делать, — с презрением бросил Жуань Наньчжу. — И он туда же.

Линь Цюши сказал ему:

— Ты ещё не поправился, не сердись. — Затем добавил: — Что хочешь на ужин?

Жуань Наньчжу откинулся на спинку кровати.

— Кашу. Только свари сам.

Ли Дунъюань, рассерженный, ушёл, и Линь Цюши не стал придавать этому значения. Он думал, что между ними произойдёт ещё немало событий, не важно — хороших или плохих. Но никак не мог представить тогда, что виделся с Ли Дунъюанем в последний раз.

На утро тринадцатого дня у Жуань Наньчжу, которого уже выписали из больницы, зазвонил телефон. Обитатели коттеджа как раз завтракали за одним столом. Мужчина взял трубку, послушал, затем положил и со слегка окаменевшим выражением лица тихо проговорил:

— Ли Дунъюань мёртв.

Оживлённые разговоры за столом тут же стихли.

Чэн Цяньли даже перестал жевать баоцзы, потрясённо ахнул и задал вопрос, который крутился у каждого на языке:

— Жуань-гэ, что ты сказал? Ли Дунъюань… это тот Ли Дунъюань, из Белого оленя?

Жуань Наньчжу утвердительно хмыкнул и добавил:

— Я должен туда поехать. — Он поднялся из-за стола.

— Я с тобой, — предложил Линь Цюши.

Жуань Наньчжу только вышел из больницы и пока не полностью восстановился, даже сейчас выглядел немного бледнее обычного. Линь Цюши переживал, что с ним может что-то случиться.

— Хорошо, — Жуань Наньчжу согласился взять его с собой.

Быстро одевшись, Линь Цюши запрыгнул в машину на водительское сиденье.

Жуань Наньчжу назвал адрес и закрыл глаза, задремав на пассажирском рядом. Длинные чёрные ресницы, подобные вороньим перьям на фоне бледного лица, чуть подрагивали, придавая ему хрупкости и беззащитности. Но эта беззащитность, конечно, была лишь иллюзией.

Опечалился ли Жуань Наньчжу? Нет, Линь Цюши чувствовал, что это в большей степени ожидание той же участи. Жуань Наньчжу не выносил Ли Дунъюаня, но всё же не хотел для него такой смерти, поскольку неизбежно задумывался, что с ним когда-нибудь произойдёт то же самое.

Линь Цюши вспомнил их последнюю встречу с Ли Дунъюанем и вздохнул, словно пытаясь избавиться от тяжести в груди.

Через сорок минут они приехали к расположенной в черте города высотке.

Линь Цюши сначала решил, что Белый олень снимает здесь квартиру, но оказалось, что они выкупили весь дом.

Сейчас во дворе толпилось немало народу, и Линь Цюши сразу посетило нехорошее предчувствие. Он оказался прав — выйдя из машины, они протиснулись через толпу и увидели то, что находилось в центре всеобщего внимания.

Разбившееся в лепёшку тело, которое уже невозможно было опознать. Только по одежде и комплекции угадывалось, что это Ли Дунъюань.

Линь Цюши не первый раз видел мертвецов в реальности, но всё же впервые этим мертвецом стал человек, которого он когда-то знал. Да ещё такая смерть… Он посмотрел на Жуань Наньчжу. Тот стоял с совершенно спокойным лицом, только в чёрных зрачках угадывался блеск, словно волны на поверхности потревоженного ветром глубокого озера.

Раздался женский плач, сквозь толпу прорвалась девушка едва ли двадцати лет. Она упала на колени возле тела Ли Дунъюаня и громко, протяжно завыла, протягивая руки к переломанному трупу, словно желая заключить его в объятия.