— Пускай полежит здесь, — сказал он. — Заберём, когда понадобится.

Фэн Юнлэ вздохнул с облегчением и спросил:

— Как они могли пойти на такую подлость?

Если бы не острый слух Линь Цюши, возможно, они втроём сегодня ночью распрощались бы с жизнью.

Жуань Наньчжу, посмотрев на спустившуюся за окном темноту, велел:

— Спите.

Восемь часов, вроде бы, время не позднее, но снаружи уже окончательно стемнело.

В санатории стихли все звуки, казалось даже, что целыми днями слоняющиеся по этажам пациенты боятся наступления ночи.

Линь Цюши лежал на своей полке и играл в телефон. Жуань Наньчжу сверху затих, похоже, уснул.

Вскоре на Линь Цюши тоже напала дрёма, он собирался отложить телефон в сторону и закрыть глаза, как вдруг всё тело прошило дрожью — он услышал стук по двери.

Фэн Юнлэ тоже ещё не спал. Его лицо исказилось ужасом — очевидно, он тоже услышал.

Бум-бум-бум. Очень громкие звуки доносились от палаты напротив.

Линь Цюши и Фэн Юнлэ переглянулись и увидели в глазах друг друга одинаковое выражение. Повезло! Какое счастье, что Жуань Наньчжу выбросил дверную табличку. В такое время снаружи в двери стучаться могло только нечеловеческое существо.

Бум-бум-бум! Стук стал сильнее, после чего и вовсе раздался грохот выломанной двери. Линь Цюши прекрасно расслышал, как комната напротив открылась, затем на несколько минут воцарилась тишина. По всей видимости, нечто обнаружило, что в палате никого нет, и затихло. Потом в коридоре зазвучал громкий стук каблуков.

Звук удалялся, пока вовсе не исчез, и тогда повисшее в воздухе сердце Линь Цюши наконец успокоилось.

Спать, спать… На этот раз Линь Цюши не стал отвлекаться на телефон, закрыл глаза и попытался заснуть. Но, как назло, ничего не получалось, он лишь ворочался под одеялом. И, возможно, так сильно шумел, что разбудил Жуань Наньчжу на верхней полке. Тот вдруг тихо позвал:

— Не спится?

Линь Цюши посмотрел наверх, не зная, как ответить.

Через секунду Жуань Наньчжу сам спустился к нему, одетый в сорочку. И уже привычно забрался к Линь Цюши в постель.

На нём была длинная ночная сорочка, лицо казалось немного бледным. Когда он улёгся, чёрные волосы водопадом рассыпались по подушке. Повернувшись, Жуань Наньчжу одарил Линь Цюши успокаивающим взглядом чёрных глаз, отчего тот невольно ощутил, как дрогнуло сердце.

Сейчас Жуань Наньчжу с виду мог показаться хрупкой девушкой, но если вглядеться, сразу поймёшь, что эта хрупкость и слабость лишь мнимые.

Его глаза походили на глубокие озёра, и казалось, стоит в них окунуться, и обретёшь покой.

Линь Цюши обняла за талию пара рук. На секунду он попытался воспротивиться, однако Жуань Наньчжу уже зарылся лицом в его шею.

— Не шевелись, — велел он. — Спи.

Линь Цюши, подумав, перестал дёргаться, закрыл глаза и попытался уснуть.

Через три минуты оба погрузились в сон, только Фэн Юнлэ остался лежать с невыразимо угрюмым лицом…

Он тоже хотел к ним!

Но его желанию не суждено сбыться. Если бы Фэн Юнлэ и впрямь решился потеснить девушек, наверное, эту ночь он бы не пережил. Впрочем, надо сказать, что уже один вид спящих в обнимку красоток радовал глаз.

Жуань Байцзе источала ауру зрелой женщины в самом расцвете, однако несмотря на её поразительную красоту, характер оставлял желать лучшего — с ней явно было непросто ужиться. А Линь Цюцю — совершенно противоположный тип, внешне она выделялась не так сильно, как Жуань Байцзе, и все же была довольно очаровательной. Фэн Юнлэ, подумав, всё-таки подобрал слово — милосердная нежность. Лицо маленькое, как у милого зверька, в сравнении с красавицей Жуань Байцзе немая девушка как будто вообще не представляла никакой опасности. А из-за физического недостатка неизбежно привлекала людей с нехорошими помыслами.

Фэн Юнлэ, заняв себя размышлениями, тоже закрыл глаза и постепенно уснул, его дыхание стало ровным.

Ровно в полночь за окном возобновились звуки падения тяжести на землю.

Впрочем, наученные вчерашним опытом, они даже не покинули своих постелей. Линь Цюши проснулся совсем ненадолго, но сразу же закрыл глаза и опять провалился в сон. Дух снотворного действовал на него безотказно — от бессонницы не осталось и следа.

Проспав до следующего утра, Линь Цюши поднялся с кровати бодрым и отдохнувшим.

И сразу натолкнулся на разобиженный взгляд Фэн Юнлэ, отчего на миг застыл.

— Доброе утречко! — съязвил тот. — Вчера ночью не слышала никакого шума?

Линь Цюши кивнул, говоря тем самым «да, слышал».

— Но почему вы даже не проснулись? — возмутился Фэн Юнлэ. — Это же, мать его, просто жуть! Она всё время прыгает и прыгает! Я так и не смог уснуть, слушая эти звуки!

Линь Цюши молчал. Вообще-то слух у него был явно лучше, чем у Фэн Юнлэ, и за то, что ночь Линь Цюши провёл спокойно, следует благодарить Жуань Наньчжу.

Жуань Наньчжу, лениво потягиваясь, заметил:

— Живой, и ладно. Откуда такие завышенные требования? — Он подкрался к Линь Цюши и чмокнул его в ухо. — Проснулась, сладкая?

Линь Цюши вздрогнул от поцелуя — уши были его чувствительным местом, и стоило кому-то коснуться ушей, всё тело сразу напрягалось. К несчастью для него, Жуань Наньчжу, похоже, это понял, и теперь с радостью пользовался новым приёмом в своих спектаклях.

Линь Цюши наградил Жуань Наньчжу многозначительным взглядом: Ты просто пользуешься тем, что я не могу говорить!

Жуань Наньчжу, тоже одними глазами, ответил ему: Ошибаешься, даже если бы ты мог говорить, меня бы это не остановило.

Линь Цюши: «…»

Возразить было нечего. Жуань Наньчжу, довольно улыбаясь, поднялся с кровати и пошёл умываться.

Фэн Юнлэ не заметил между девушками этой маленькой стычки, ещё и умилился их «сестринским чувствам».

Линь Цюши вздохнул и решил, что тоже не будет переживать насчёт случившегося.

За завтраком в столовой они обсудили ночные падения медсестры.

Линь Цюши и Жуань Наньчжу особо не прислушивались, зато Фэн Юнлэ с угрюмым лицом высказался:

— Кажется, я понял, в чём опасность той дверной таблички.

— В чём же? — Жуань Наньчжу откусил варёное яйцо.

— Из комнаты напротив я услышал те же звуки, — сказал Фэн Юнлэ. — Поэтому могу предположить, что медсестра непременно выпрыгнет из той комнаты, на которой висит табличка.

А вот что случится перед этим… тут и думать нечего — наверняка ничего хорошего.

Жуань Наньчжу:

— Ах, вот как.

— Тебя это не пугает?

Жуань Наньчжу с недоумением ответил:

— Мы уже знаем, что табличка несёт смерть, меняются только способы… почему это должно меня пугать?

Фэн Юнлэ не нашёл слов в ответ.

И ведь правда: номер 502 на двери, очевидно, сулил гибель обитателям комнаты. Что до того, какую именно, похоже, не так уж и важно.

На выходе из столовой они столкнулись с группой Цзян Инжуя, увидев среди них дрожащую от ужаса Сюэ Чжиюнь, которую вчера поймали на подлой замене таблички.

Линь Цюши думал, что Цзян Инжуй будет чувствовать себя виноватым, но тот бессовестно ухмыльнулся и даже помахал им.

Но трое не удостоили его вниманием, просто прошли мимо, как будто Цзян Инжуй был пустым местом.

К тому же, глядя на выражение лица Жуань Наньчжу, Линь Цюши заподозрил, что если бы убитые за дверью не возвращались в виде тварей и не требовали отмщения, Цзян Инжуй, возможно, уже умер бы от руки Жуань Наньчжу. И не единожды.

Фэн Юнлэ пробормотал себе под нос что-то нелестное про совесть этих людей и её полное отсутствие…

Жуань Наньчжу улыбнулся, но взгляд его при этом остался суровым.

— Ничего, ещё вся жизнь впереди.

***

Санаторий был слишком большим. Вчера они лишь пробежались по этажам, но не успели осмотреть всё как следует, и сегодня планировали продолжить.

Однако Жуань Наньчжу остановился на первом этаже и задумался о чём-то, затем спросил:

— Вам не кажется, что в санатории чего-то не хватает?