Тому это казалось странным, но ровно до тех пор, пока он не пошёл в туалет, где ненадолго остановился перед зеркалом и вдруг заметил одну странность…
На изящной шее, если приглядеться, виднелся неизвестно в какой момент там появившийся красный след, прямо под ухом. Он немного чесался — должно быть, комариный укус. Но знал об этом только Линь Цюши, а остальные явно не знали, да к тому же расположение довольно… двусмысленное.
Не представляя, как реагировать на это, Линь Цюши почесал укус, но только расчесал сильнее.
Что ж, избавиться от этой ерунды пока не получится. Линь Цюши вздохнул и смирился. Он вымыл руки и развернулся к выходу, но тут в туалет зашёл Ван Тяньсинь.
Гостиница размерами не отличалась, на первом этаже располагалась только одна туалетная комната, общая для всех.
Они столкнулись в узком проходе, и Линь Цюши прижался к стене, чтобы пропустить мужчину.
Ван Тяньсинь улыбнулся ему и вдруг заговорил:
— Почему ты так меня сторонишься?
Линь Цюши от неожиданности застыл.
— Он ведь сделал то же самое, что и я. Зачем вести себя так, будто я какой-то злодей? — Сказать по правде, Ван Тяньсинь обладал довольно приятным голосом и красивыми миндалевидными глазами — даже в реальности девушкам нравятся такие мужчины. Он взял Линь Цюши за руку чуть ниже локтя. — Я прав?
Линь Цюши понимал, что тот всё неправильно истолковал, и хотел было вырваться, но побоялся излишней силой рывка раскрыть себя. Поэтому достал телефон и напечатал: Ты не так понял, между нами ничего не было.
Но Ван Тяньсинь, глядя на строки, лишь усмехнулся.
— За дурака меня держишь? Или скажешь, что в шею тебя комар укусил?
Эй, да ведь это правда чёртов комар!
Ван Тяньсинь воровато оглянулся, на его лице мелькнула улыбка, не предвещающая ничего хорошего.
— Как думаешь, если я трахну тебя прямо в туалете, он заметит?
Линь Цюши:
— …
Он молча оценил не очень крупную комплекцию Ван Тяньсиня и подумал: «Дружище, ещё неизвестно, кто кого».
Возможно, Ван Тяньсинь неверно трактовал выражение лица Линь Цюши, поэтому усмехнулся:
— Что, теперь испугалась?
А Линь Цюши уже бродил взглядом по туалетной комнате и размышлял, как бы так проучить этого подлеца, чтобы выместить всю накопившуюся злость.
Но в момент, когда Линь Цюши уже приготовился применить силу, снаружи послышались чьи-то шаги.
Даже в таком случае Ван Тяньсинь не пожелал его отпустить — только когда в проходе появился Жуань Наньчжу и недобрым взглядом уставился на него, мужчина с явной неохотой ослабил хватку и фальшиво улыбнулся.
— Цюцю, — в голосе Жуань Наньчжу слышался лёд. — Кто-то к тебе пристаёт?
Линь Цюши посмотрел на Жуань Наньчжу, и в тот момент, когда их взгляды встретились, он всё понял без слов. В тот же миг в Линь Цюши вселилась королева драмы, он шмыгнул носом и бросился в объятия Жуань Наньчжу, всем своим видом показывая, что ему нанесли огромную обиду.
Жуань Наньчжу поднял взгляд на Ван Тяньсиня.
Это был настолько страшный взгляд, что Ван Тяньсинь, который только что излучал самоуверенность, тут же сдулся и с неловкой усмешкой забормотал:
— Недоразумение, она всё не так поняла. Я ничего не сделал Цюцю…
Жуань Наньчжу бросил:
— Последний раз. — Его голос звучал холодно, словно крепчайший лёд. — Если ещё раз увижу, что ты пытаешься с ней что-то сделать, я тебя прикончу.
Обещание прикончить прозвучало совсем беззлобно, однако Линь Цюши, прижатый к груди Жуань Наньчжу, ощутил сильнейшую угрозу.
Жуань Наньчжу не шутил.
Линь Цюши это понял. Понял это и Ван Тяньсинь.
Поэтому мужчина в панике закивал, развернулся и выскользнул за дверь, даже в туалет не сходил.
Линь Цюши, глядя ему вслед, искренне захотел сплюнуть.
— В порядке? — спросил Жуань Наньчжу.
Линь Цюши покачал головой и указал на след от комариного укуса за ухом.
И вдруг что-то тёплое и мягкое прижалось к тому же месту и на секунду присосалось. Линь Цюши широко округлил глаза и инстинктивно попытался оттолкнуть мужчину от себя, тогда Жуань Наньчжу тихо-тихо засмеялся и сказал:
— Милая немая девушка, ты что, правда решила, что я из порядочных?
Линь Цюши:
— …
Шеф, неужели ни секунды не можешь прожить без спектакля?
— Я ведь тоже никакой не благородный герой. — Жуань Наньчжу с силой провёл пальцем по месту укуса, так что Линь Цюши невольно прошило дрожью по телу.
И только он хотел открыть рот и возмутиться, Жуань Наньчжу приложил палец к губам, намекая, что у стен тоже есть уши.
— Будь паинькой, и я выведу тебя отсюда, — продолжал Жуань Наньчжу. — А не будешь слушаться, не обижайся, что брошу тебя здесь одну.
Линь Цюши:
— …
Эй, поиграл и хватит!
Жуань Наньчжу:
— Поняла?
Линь Цюши пришлось кивнуть.
Тогда Жуань Наньчжу довольно улыбнулся и повёл Линь Цюши за руку из туалета.
В тот момент Линь Цюши наконец понял подлый замысел Жуань Наньчжу, с которым тот заставил его строить из себя немую. Если бы не эта деталь, Линь Цюши мог воспротивиться и на корню зарубить внезапный актёрский порыв Жуань Наньчжу. Но сейчас он не имел возможности разговаривать, а пока напечатал бы фразу в телефоне, Жуань Наньчжу уже доиграл бы свою сцену.
Линь Цюши допил молоко на завтрак и про себя посетовал, каким же коварным может быть человеческое сердце…
Взгляды остальных, обращённые к Жуань Наньчжу и Линь Цюши, стали ещё более масляными, скорее всего, все приняли их за парочку, которая объединилась исключительно на сексуальной почве.
Линь Цюши сейчас чувствовал себя точно как в поговорке «немой ест горький корень — горько, а сказать не может»1.
1Китайская «недоговорка» сехоуюй, обр. в знач.: страдать про себя; терпеть молча, сносить безропотно, помалкивать.
Ему оставалось только бросать на Жуань Наньчжу многозначительные взгляды.
Тот произнёс без стыда и совести:
— Не смотри так. Иначе встанет!
Линь Цюши:
— ????
Что у тебя там, чёрт побери, встанет?!
Наконец покончив с завтраком, Линь Цюши потянул Жуань Наньчжу из столовой. Вчера они решили, что сегодня отправятся с расспросами по домам пропавших детей.
Народу в посёлке проживало немного, детей и вовсе было не больше десяти, и одновременное исчезновение сразу троих, разумеется, наделало шума.
Жуань Наньчжу и Линь Цюши скоро нашли дом, где проживал первый исчезнувший. С ними отправились ещё несколько «старичков».
Отец пропавшего мальчика отнёсся к визитёрам с прохладой — односложно отвечал практически на все вопросы и весь разговор не предоставил никаких сведений по своей инициативе.
Повезло, впрочем, что он хотя бы пошёл на контакт. Жуань Наньчжу задал несколько ключевых вопросов — когда пропал ребёнок, где это случилось, кто видел его последним и не было ли каких-либо признаков, предвещающих исчезновение.
— У него и так характер был не сахар, — для родителей исчезновение ребёнка должно было стать страшным ударом, но отец вёл себя очень странно, как будто не хотел рассказывать лишнего. — Весь день шатался где-то на улице, а пропал шесть дней назад, на закате. Вышел и больше не вернулся. Перед этим виделся со своей старшей сестрой. Что до признаков… если бы они были, думаете, мы бы ничего не предприняли?
Остальные подробно записали все предоставленные сведения. Сестра, как оказалось, проживала в том же доме, поэтому Жуань Наньчжу заодно решил расспросить и её.
Красивая внешность помогла Жуань Наньчжу заполучить благосклонность молодой девушки — она отнеслась к нему без опаски.
На вид ей было около восемнадцати, внешностью девушка не выделялась, щёки усыпали веснушки, но в глаза бросались красивые белокурые волосы.
— Мой брат Лоран, перед тем, как исчезнуть, говорил, что его кто-то преследует. Но посёлок у нас маленький, чужаков здесь не бывает. Кто станет преследовать чужого ребёнка? Мы тогда и не обратили внимания на его слова… — Похоже, сестра винила себя в пропаже мальчика, её глаза наполнились слезами.
