Выученный горьким опытом, Кейдж не стал бросаться на меня что есть мочи, а стал внимательно следить, прорабатывая тактику. Я как-то читал в комиксах, что он занимался боксом. И сейчас казалось, что он оценивает предстоящий бой, как боксер… Мне жаль тебя расстраивать, Лукас, но это будет не так, как ты себе представляешь, ибо я не собираюсь вступать с тобой в рукопашную схватку.

— В первый раз я недооценил тебя,- сказал он дрожащим голосом, еле сдерживая себя от безрассудного нападения.- В этот раз все будет по-другому. Мне все равно, демон ты или кто-то еще, я надеру твою задницу, как всем остальным.

— Тебе следует умерить самомнение, юноша,- сказал я, примеривая на себя образ древнего старца.- За время долгих скитаний, я встречал немало людей, подобных тебе. Они превозносили себя к Богам лишь потому, что обладали некой силой… Считали себя выше других, сильнее, умнее их, требовали поклонения, хех. Эти невежды полагали, что они особенные, неуязвимые и даже бессмертные. Но стоило им почувствовать боль и увидеть, что смерть не собирается обходить их стороной, что она подле них, их мировоззрение рушилось, а вместе с ним и их раздутое самомнение…

— Не знаю о ком ты толкуешь, но в отличие от них, я и в самом деле неуязвим,- заявил Кейдж, бросившись наконец в атаку.

Он сделал короткий джеб левой, подобно профессиональному боксеру, пытаясь в начале прощупать почву.

Я среагировал быстро, сместив голову влево, от массивного кулака меня отделяло расстояние в толщину пальца. В это же мгновение в моей руке появился клинок, испускающий запах разложения и ауру смерти.

Атмосфера в помещении резко стала тяжелее, мрачнее и страшнее, чем была до этого. Все уже успели привыкнуть к моим устрашающим феромонам, но сейчас я словно восстал с новой силой, вновь погружая присутствующих в пучину мрака и бессилия.

Железный кулак увидел, как из лезвия клинка пытались выбраться наружу тысячи запертых душ. А Сорвиголова услышал вой ужаса и невыносимых страданий…

Той доли секунды, заставившей всех на мгновение замереть, хватило мне для контрудара. Я схватил все еще вытянутую левую руку Кейджа, и со скоростью, невидимой для глаз, вонзил проклятый клинок ему в плечо. Лезвие проткнуло плечевую кость, пройдя насквозь почти до рукояти.

— Ааааааа!

Люк Кейдж заорал, что есть сил. Неуязвимый человек оказался не таким уж и неуязвимым.

Знаю, до этого я рассказывал, что использовать Похититель душ не лучшая идея, а сейчас я применил его против черного здоровяка. Грош цена моим словам. Но у меня и в самом деле не было выбора. Как прикажете справиться с двухметровым амбалом с несокрушимым телом, если мне нельзя пользоваться пространственным хранилищем?

Поэтому единственным вариантом было прибегнуть к силе меча.

Ни для кого не секрет, что магия — это ахиллесова пята всех индивидов неуязвимых к физическим повреждениям. Того же Супермена можно достаточно легко ранить при помощи заклинания или же магического оружия.

Люк Кейдж не исключение, его тело также неспособно выдержать натиск магии. Потому не стоит удивляться, что мистическая катана, Похититель душ, так легко смогла пронзить его плечо.

— Ааййаа!- неистово орал герой. Но все же, превозмогая чудовищную боль и что есть мочи стискивая зубы, он попытался ударить меня правой рукой.

Я не собирался уклоняться и не желал давать ему даже малейшего шанса на сопротивление. Повернув лезвие меча плашмя, я вызвал у героя новую волну мучительной боли — не чета предыдущей.

Теперь у него не было мыслей атаковать меня. Ноги его подкосились и, не в силах выдержать более эти адские муки и невыносимые страдания, вызываемые проклятым оружием, он опустился на левое колено.

— Это называется боль. Запомни это чувство. Должно быть, ты уже и забыл, каково это испытывать боль. Пойми, дитя, во Вселенной нет неуязвимых созданий. Даже Бог не является истинно бессмертным…

Я стал медленно, сантиметр за сантиметром, вытаскивать катану из плеча дрожащего героя. Кейдж еще крепче стиснул зубы и старался сдержать свои крики, которые, несмотря на все старание мужчины, продолжали исходить, но уже в форме мучительных стонов.

У Кейджа огромная сила воли и болевая выдержка, что на самом деле не может не удивлять. Пусть я и сказал ему, что он ничего не знает о боли, черный здоровяк, видимо, был полон решимости доказать, что это не так.

Вы должны понимать, что он сейчас чувствует боль не просто потому, что его проткнули мечом, а потому, каким именно мечом это сделали. Похититель душ неспроста называется проклятым клинком. Когда его лезвие пронзает кожу, души запертые внутри оружия начинают истерично разъедать рану. Область поражения практически моментально начинает разлагаться.

Все это сопровождается невыносимой адской болью, что и представить себе нельзя. Обычный человек, получив рану таким оружием, может даже умереть от болевого шока.

Кейдж — крепкий малый, ведь вопреки нечеловеческим мучениям, вызванным мечом, он не потерял сознание и по-прежнему находился в ясном рассудке.

Проклятая катана покинула твердую плоть, и я тут же обратил внимание на состояние раны в плече. На ней не были видны следы гниения. Похоже, ускоренная регенерация героя работала на всю мощность.

Да, помимо несокрушимого тела, герой имел ускоренный регенеративный фактор. И именно он не давал колотой ране разлагаться. Того глядишь, через несколько дней и вовсе все заживет.

Ты уж прости, Люк, но тебе, пожалуй, придётся еще чуток помучиться. Ведь я не хочу, чтобы ты, сегодня, сражался и дальше…

Похититель душ был полностью покрыт густой багряной кровью, капли одна за другой медленно стекали на грязный пол.

Я провел пальцами левой руки по поверхности катаны, от рукояти до самого острия. Прямо на глазах кровь на мече исчезала в тех местах, где проходили мои пальцы. Лезвие вновь стало чистым, в нем можно было отчётливо увидеть свое отражение.

Но заглядывать в него я бы не советовал…

Люк Кейдж по-прежнему стоял на одном колене, сжимая правой рукой раненое плечо. Я, взмахнув катаной и приложив усилия, вонзил клинок прямо в икроножные мышцы его левой ноги. Лезвие пронзило голень и углубилось в бетонную поверхность до самого основания рукояти, прочно припечатав ногу к полу.

— Грааах… сааа!

Кейдж вновь не смог сдержать крики… Область его мучений удвоилась, и сохранять трезвый разум стало вдвойне тяжелее.

Я не спешил вынимать клинок.

— Ты…

— Черт…

— Амитабха…

Трое других Защитников находились в состоянии шока. Одно дело просто пересилить и избить их силача, и совсем другое — ранить его. Причем дважды и абсолютно безжалостно, о чем свидетельствовали нечеловеческие крики мученика.

— Мне нравятся выражения ваших лиц,- сказал я.- Высокомерие, с которым вы явились в это место, исчезло, уступив место страху. Эта эмоция правильна, вам следует держать ее до конца… Бойтесь меня, ибо совершу я великое мщение наказаниями яростными, над теми, кто посмел выказать непочтительное отношение ко мне. И узнаете вы, что имя мое Джек. Узнаете, когда мщение мое падет на вас.

Люк Кейдж замер на месте, боясь двинуться даже на миллиметр. Каждое, даже самое малейшее движение сопровождалось новой волной чудовищной боли. Черный герой изо всех сил старался сохранить здравый рассудок. Но выходило это у него с большим трудом: боль путала мысли, не давая ни на чем сосредоточиться, взгляд не мог ни за что ухватиться, зрачки бегали из стороны в сторону, пытаясь сфокусироваться.

Защитники какое-то время ошарашенно смотрели на поверженного напарника, не силясь поверить в то, что сейчас видят. Казалось бы, даже в самом страшном сне они не могли представить, что их главная боевая единица — человек, благодаря своей непробиваемой коже, занимающий позицию главного танка в их команде — когда-нибудь окажется в таком бедственном положении.