Бекки подобрела и улыбнулась.
— Я припоминаю, как вы бывало похлопывали меня по попке, заверяя, что профессор наверняка поправится. Вам всегда удавалось вызвать у меня приятные ощущения.
— Уверен, что никогда не вел себя столь предосудительно.
— Сами знаете, что вели. И притом в вас не было ничего отеческого.
— А может, это был метод лечения, в котором вы нуждались? Увы, я давно не похлопываю попок, но в вашем случае готов отступить от правил.
— Вот так-то лучше!
— А вы лучше подумайте насчет гонорара. И не забудьте приписать побольше нулей.
— Док, для получения гонорара есть и иные пути, нежели подсчитывать мелочь. Вы знаете, как сейчас выглядит Биржа?
— Не знаю и знать не хочу. Лучше приезжайте к нам и выпьем.
— Нет, пожалуй, откажусь. Я пообещала… гм… очень важному клиенту, что буду на месте.
— Понял. Бекки, а не могут звезды сказать, что все кончится для всех благополучно, если бумаги будут подписаны и утверждены сегодня же? Возможно, сразу после закрытия Биржи?
Она задумалась.
— Надо поразмыслить.
— Думайте. Приезжайте навестить нас. Вам этот мальчик понравится. Необычен, как подтяжки на змее, и мил, как поцелуй, сорванный украдкой.
— Гм… я приеду. Спасибо, док.
Они простились. Джубал обнаружил, что доктор Нельсон увел Майка в спальню, чтобы осмотреть его. Хирург выглядел невероятно удивленным.
— Доктор, я видел этого пациента только десять дней назад. Скажите, где он приобрел свою мускулатуру?
— Как где? Послал купон в «Журнал для настоящих мужчин». Знаете эти объявления, рекламирующие, что любой девяностофунтовый доходяга…
— Доктор, будьте же серьезны!
— А почему бы вам не спросить его самого?
Нельсон так и сделал.
— Я их надумал, — ответил Майк.
— Верно, — подтвердил Джубал, — он их надумал. Когда Майк появился у меня неделю назад, это было нечто желеобразное, дохлое, тощее, жиденькое и бледное. Было похоже, что его выращивали в глубокой пещере. Я так и решил. Поэтому велел ему расти и набирать силы. Что он и сделал.
— Упражнения? — недоверчиво спросил Нельсон.
— Чуток плавания.
— Несколько дней, проведенных в бассейне, не могут изменить человека настолько, чтобы он выглядел так, будто всю жизнь упражнялся на брусьях. — Нельсон задумался. — Я знаю, что Майк может упражнять свои, так называемые «неконтролируемые мышцы». Такие случаи известны и у нас. Однако это состояние заставляет думать…
— Доктор, — мягко сказал Джубал, — а почему бы не признаться, что вы просто не грокк этого?
Нельсон вздохнул.
— И верно. Одевайся, Майк.
Немного позже Джубал рассказывал трем офицерам «Победителя»:
— Решить финансовый вопрос было легче всего. Надо было поставить его так, чтобы борьба вокруг него стала невозможной. Даже в том случае, если Майк умрет. И поэтому я заявил, будто его смерть означает конец опекунства, а специально пущенный слух из одного обычно надежного источника довел до сведения Кунга и остальных, что смерть Майка повлечет переход от постоянного контроля в руки Дугласа. Разумеется, если бы я обладал магическими способностями, я бы вообще отобрал у Майка деньги, все до последнего пенни. Так…
— Зачем, Джубал? — прервал его капитан.
Джубал в удивлении уставился на него.
— А вы — состоятельный человек, капитан? Я хочу сказать, вы — человек богатый?
— Я? — фыркнул Ван Тромп. — У меня есть мое жалованье, будет когда-нибудь пенсия, дом с закладной и две девочки в колледже. Мне очень хотелось бы быть богатым.
— Нет, вам бы это по душе не пришлось.
— Ха! Вы не так бы запели, будь у вас девчонки в школе!
— Я провел через колледжи четырех и был по уши в долгах. Одна из них сейчас звезда своей профессии — разумеется, под фамилией мужа, ибо я, по ее мнению, старый грешник, а не почтенный престарелый родитель. Другие вспоминают обо мне в дни моего рождения, а в остальное время просто забывают. Образование им не повредило. Я упомянул своих потомков, только чтоб доказать — мне хорошо известно, что отцам из-за них часто требуется куда больше, чем у этих самых отцов есть. Вы можете перейти в какую-нибудь фирму, которая будет платить в несколько раз больше, чем вы получаете сейчас, только за право числить вас среди своих директоров. Вам ведь делали такие предложения?
— Это к делу не относится, — холодно ответил капитан Ван Тромп. — Я профессионал.
— Ваши слова означают, что деньги не способны соблазнить вас на отказ от командования кораблем.
— Но я бы не отказался и от денег впридачу.
— Мало денег — мало проку. Дочери тратят ровно на десять процентов больше того, что может заработать любой профессионал. Таков закон природы, каковой отныне будет известен как «Закон Харшоу». Но, капитан, настоящее богатство, богатство такого масштаба, который требует чуть ли не бригады прохвостов, чтобы отыскать способ снизить налоги, прихлопнуло бы вас еще надежнее, чем отставка.
— Чушь! Я бы поместил его в облигации и стриг бы себе купоны.
— Ни в коем случае, если вы из породы тех, кто сам добывает богатства. Крупные деньги добыть нетрудно. Только на это придется положить всю жизнь, жизнь, полную страданий. Ни одна балерина не работает так много. Капитан, это не ваш стиль! Вы не хотите делать деньги, вы хотите их тратить.
— Вы правы, сэр! И поэтому я не понимаю, почему вы хотите забрать у Майка его богатство.
— Потому, что большое богатство — это проклятье, если вам не нравится делать деньги ради самого процесса их деланья. Но и тогда у богатого человека будет немало неприятностей.
— Чепуха! Джубал, вы говорите, будто евнух в гареме, пытающийся убедить обыкновенного человека, что в положении евнуха есть свои преимущества.
— Возможно, — согласился Джубал. — Способность человека творить из собственных недостатков достоинства — безгранична. Я — не исключение. Но раз я, подобно вам, сэр, не имею к деньгам другого интереса, кроме как тратить их, то для меня стать богатым невозможно. И, наоборот, я никогда не испытываю страха, что мне не удастся обзавестись скромным доходом, которого хватит на удовлетворение моих пороков, ибо достичь такого положения любой человек со смекалкой может менее рискованными средствами, нежели прикупая к двойке в покере.
А большое богатство? Вы же видели этот фарс? Разве я не мог переписать сценарий так, чтобы самому получить всю добычу и стать ее распорядителем, а de facto — собственником, получая любой приглянувшийся мне доход? И сделать это так, чтобы Дуглас поддержал бы такой вариант? Майк мне верит. Я его собрат по воде. Мог я украсть его сокровища?
— Гм… черт бы вас побрал, Джубал! Я думаю — да.
— Безусловно. Потому что Генеральный секретарь не больший искатель сокровищ, чем вы. Его страсть — жажда власти. Кстати, мне этот барабанный бой тоже ничего не говорит. Если бы я гарантировал ему (о, разумеется, очень изящно), что имущество Майка будет полностью поддерживать его Администрацию, я мог бы уволочь весь мешок. — Джубал передернул плечами. — Я думал, что, может, придется пойти и на это, чтобы защитить Майка от стервятников, и тогда меня охватила паника. Капитан, вы не знаете, что такое богатство Морского Царя. Человека, который им обладает, окружают со всех сторон, липнут к нему, как липнут в Бомбее нищие, требуют инвестировать или просто отдать хоть частичку своего богатства. Он делается подозрительным: ведь даром ему никто не отдаст свою дружбу. Его прежние друзья слишком разборчивы, чтобы толкаться среди попрошаек, они слишком горды, чтобы навлечь на себя подозрение, что они тоже попрошайки.
Еще хуже — его семья в постоянной опасности. Капитан, вашим дочерям угрожало когда-нибудь похищение?
— Что? Господи, конечно же, нет.
— А если бы вы обладали богатством, взваленным на плечи Майка, вам пришлось бы караулить своих девочек день и ночь, и все равно вы не знали бы покоя, так как никогда не смогли бы довериться охране полностью. Посмотрите истории хотя бы сотни похищений и заметьте, сколько доверенных людей было в них замешано и как мало жертв вернулись живыми… Есть ли что-нибудь такое, что можно купить за деньги и ради чего стоит набросить удавку на шейки ваших дочерей?
