Джубал глянул на кругленькую цифру и написал на счете: «Утверждаю к оплате. Доктор Дж. Харшоу за В. М. Смита» и вручил его Бредли.

— Это уж забота вашего босса.

Бредли с недоумением заморгал.

— Сэр?

— О, мистер Дуглас без сомнения передаст его шефу протокола. Я, знаете ли, в таких делах полный невежда.

Бредли принял счет.

— Да, — сказал он задумчиво, — Ла Рю оплатит его, я передам.

— Благодарю вас, мистер Бредли… благодарю за все.

На краю спиральной Галактики, вблизи звезды, известной некоторым как «Солнце», возникла сверхновая. Во всем великолепии она будет видна на Марсе через семьсот двадцать девять марсианских лет (три наполненных периода), или тысяча триста семьдесят лет Терры. Старейшие отметили это как полезное явление, которое можно будет эффективно использовать в процессе обучения молодняка, и ни на минуту не отвлеклись от своего волнующего обсуждения эстетических проблем нового эпического произведения, воспевшего смерть Пятой планеты.

Отбытия «Победителя» они не заметили, не сопроводив его даже кратким комментарием. Связь с чужестранным юным согнездником, посланным с «Победителем» на Землю, продолжалась, но ничего нового не дала, ибо нужно время, дабы появилось нечто достойное, чтобы его грокк. Люди, оставшиеся на Марсе, боролись с его природой, летальной для незащищенных человеческих тел, но все же более пригодной для жизни, чем природа Свободного Государства Антарктида. Один из них умер во плоти, сраженный болезнью, именуемой «тоска по дому». Старейшие обласкали раненую душу и отправили ее куда следует для дальнейшего лечения. В остальном марсиане землян не беспокоили.

На Земле взорвавшуюся звезду не обнаружили, поскольку земных астрономов в их исследованиях ограничивала скорость света. О «Человеке с Марса» сообщения в «Новостях» бывали очень кратки. Лидер меньшинства в сенате Федерации призвал к «смелому новому подходу» к проблеме народонаселения и голода в Юго-Восточной Азии, который должен включать выдачу дотаций семьям, где больше пяти детей. Миссис Перси В. С. Сучек подала в суд на администрацию города-округа Лос-Анджелеса по поводу смерти ее пуделя Пиддла, произошедшей во время пятидневной температурной инверсии. Синтия Дачесс объявила, что она намерена родить Идеального Ребенка от специально выбранного донора и столь же исключительной «матери-хозяйки», как только эксперты закончат вычисление подходящего мгновения для зачатия, которое обеспечит Идеальному Ребенку гениальность в области музыки, искусства и государственной деятельности, и что она с помощью гормональных добавок будет сама кормить Ребенка. Она дала интервью по проблемам психологических преимуществ естественного кормления и разрешила (настояла) прессе сфотографировать ее, дабы подтвердить, что она в избытке обладает нужными данными для такого дела.

Архиепископ Дигби объявил ее «блудницей вавилонской» и запретил фостеритам брать на себя обязанности донора или «матери-хозяйки». Цитировали Агнес Дуглас: «Хоть я и не знакома с мисс Дачесс, но не могу ею не восхищаться. Ее смелый пример должен воодушевить матерей повсюду».

Джубал нашел ее фотографию в каком-то журнале. Он наклеил ее в кухне на стену, но заметил, что долго снимок не провисел, и это заставило его удовлетворенно хмыкнуть.

Вообще-то на этой неделе у Джубала было мало поводов для смешков. Мир навалился на них всей своей тяжестью. Пресса прекратила гоняться за Майком, когда история с совещанием была исчерпана, но тысячи и тысячи людей о нем помнили. Дуглас принял меры по защите личной жизни Майка — полиция из С.С. патрулировала изгородь имения Джубала, а машины С.С. курсировали в воздухе и блокировали каждый аэрокар, который пытался сесть. Харшоу с трудом примирился с присутствием надоевших ему караульных.

Что касается телефонных разговоров, то подстанция получила от Джубала список имен людей, с которыми он готов был разговаривать, и держала аппарат в доме на режиме «отказ от разговора, запись» почти все остальное время.

Однако письма прорывались через изгородь беспрепятственно.

Харшоу сказал Джилл, что Майку пора бы повзрослеть и пусть он начнет с чтения своей почты. Джилл может ему помочь. «Но ко мне не приставать, у меня и без того до черта этой проклятой почты».

Полностью остаться в стороне Джубал не сумел; писем было много, а Джилл не всегда знала, что с ними делать.

Даже от сортировки голова шла кругом. Джубал позвонил местному почтмейстеру (без толку), а затем добрался до Бредли, что привело к возникновению наверху «мнения», и поток писем слегка сократился. Теперь они прибывали в мешках уже рассортированные по четырем классам важности, а в отдельном мешке шла почта всех остальных обитателей поместья. Второй и третий классы использовались исключительно для теплоизоляции погреба, где хранили картофель. Когда теплоизоляцию завершили, Джубал велел Дьюку использовать письма для засыпки оврагов.

Проблему представляла почта четвертого класса. Один из пакетов взорвался прямо в почтовом отделении, уничтожив многолетние залежи объявлений «разыскивается» и вывеску «Обращайтесь в соседнее окошко». К счастью, почтмейстер вышел попить кофейку, а его помощница — пожилая дама с больными почками — сидела в туалете. Джубал подумывал о возможности привлечь к обработке пакетов специалистов-минеров.

Такая предосторожность оказалась ни к чему. Майк мог почуять скверну в пакете, не вскрывая его. После этого почта четвертого класса просто оставлялась у входа, Майк некоторое время изучал ее издали и заставлял исчезнуть любой подозрительный пакет. Все остальное Ларри перетаскивал в дом.

Майк любил распаковывать пакеты сам, хотя содержащаяся в них добыча его не очень интересовала. Все, что оказывалось никому не нужным, выбрасывалось в овраг. Сюда входили продукты, так как Джубал не был уверен, что чувство скверны у Майка распространяется и на еду. Майк как-то выпил раствор, использующийся в фотографии, который Дьюк поставил в холодильник. Майк только заметил, что «холодный чай» на этот раз имел привкус, который ему не очень понравился.

Джубал позволял Джилл оставлять все, что она захочет, при условии, что:

а) за это не надо будет платить;

б) не надо подтверждать получение отправителю;

в) не надо возвращать обратно, что бы там ни было написано. Среди посылок преобладали подарки, но было много и никем не заказанных товаров. Так или иначе, рассуждал Джубал, незатребованное получателем движимое имущество представляет собой попытку использовать «Человека с Марса» в корыстных целях и не заслуживает благодарности.

Исключением была живность, которую Джубал рекомендовал тут же возвращать, кроме тех случаев, когда Джилл гарантировала животным уход и кормежку, а также уверенность, что они не утонут в бассейне.

Самое большое беспокойство причиняла почта первого класса. Просмотрев около бушеля такой корреспонденции, Харшоу выделил следующие категории:

а) просьбы денег — в овраг для борьбы с эрозией;

б) угрожающие письма — хранить, не отвечая, при повторении писем из одного и того же источника — передавать в С.С.;

в) деловые предложения — пересылать Дугласу;

г) письма от сумасшедших — интересные хранить, остальные — в овраг;

д) дружеские — отвечать, если к письму приложен конверт с обратным адресом и маркой, используя форму, подписанную Джилл (Джубал учел, что подпись «Человека с Марса» ценится выше и может рассматриваться как приглашение к дальнейшей бесполезной переписке);

е) «сортирные» — передавать Джубалу (он заключил пари с самим собой, что ни в одном из них не найдется неизвестного ему бранного слова) для истребления, то есть в овраг;

ж) предложения брака и менее формальных отношений — в архив;

з) письма от научных и образовательных учреждений — обращаться, как с письмами категории «д». Если отвечать, то используя, форму, где объясняется, что «Человек с Марса» в данное время ничем не может быть полезен. Если же Джилл посчитает, что «отшить» не удастся, то передавать Джубалу;