— Астронавигатор!
— Да, сэр.
— Дити, милая, ищи по левому борту и впереди, насколько тебе видно за моей спиной. Джейк пусть смотрит по правому борту.
— Капитан, я нахожусь у правого борта. Позади папы.
— Что? Когда это вы, лапочки, успели поменяться местами?
— Ну… была команда действовать быстро, сэр… В шторм не станешь разбираться.
— Взыскание за нахождение не на своем месте. Останешься без сиропа, когда приземлимся и испечем оладьи к завтраку.
— По-моему, об оладьях не может быть и речи.
— Могу я помечтать, а? Заведующая научной частью, следите за левым бортом.
— Есть, капитан.
— А Дити пусть помогает Джейку. Смотрите, где коровы пасутся: нам подойдет любой лужок… Ура! Зацепились! Я чувствую воздух!
Я затаил дыхание, пока Зеб медленно выводил машину в горизонтальный полет, отклоняя ее к востоку.
— Ая Плутишка!
— Чего тебе, дружочек?
— Прекратить вывод данных на дисплей. Выполняй.
— Иншаллах, йа саййид[588].
Цифры на дисплее исчезли. Зеб держал машину почти на критической скорости. Мы находились еще на большой высоте, что-то около шести километров, и шли в сверхзвуковом режиме.
Зеб начал медленно распрямлять крылья по мере уменьшения скорости и высоты. Когда скорость упала ниже звуковой, он раскрыл крылья полностью, чтобы получить максимальную подъемную силу.
— Догадался ли кто-нибудь прихватить канарейку?
— Канарейку?! — воскликнула Дити. — Боже мой, зачем?
— Это я просто тактично напоминаю экипажу, что нам нечем проверить атмосферу на пригодность. Второй пилот!
— Да, капитан, — отозвался я.
— Достать кнопку мертвого человека. Приготовить ее к использованию. Держать повыше, так чтобы всем было видно. Когда ты доложишь, что кнопка готова к работе, я открою воздухозаборники. Если ты потеряешь сознание, твоя рука разожмется, и кнопка доставит нас домой. Надеюсь. Но — внимание! — если у кого-то из вас закружится голова, вообще кто-то почувствует себя плохо… или увидит, как кто-то другой падает в обморок — не ждите! Дайте команду голосом. Дити, произнеси по буквам команду, которую я имею в виду. Не давай команду, а произнеси по буквам.
— А, я, дэ, о, эм, о, и.
— «И» краткое!
— Это уже мелочь. И так ясно.
— Это не мелочь.
— Знаешь, кто ты? Ты флокцинавцинигилипилификатор, вот.
— Так ты, значит, поняла это словечко? Объявляю: отныне и впредь на Барсуме различие между буквами «и» и «и краткое» не проводится. По приказу Джона Картера, владыки. Я сказал. Второй пилот!
— Кнопка мертвого человека приведена в готовность, капитан, — ответил я.
— Девушки, можете дышать или не дышать, как хотите. Пилот и второй пилот будут дышать. Сейчас я открою воздухозаборники.
Я старался дышать нормально и думал о том, разожмется ли моя рука, если я потеряю сознание.
Неожиданно в кабине стало холодно, тут же автоматически заработали обогреватели. Я не испытывал никаких неприятных ощущений. Давление в кабине слегка повысилось, отметил я про себя, — надо полагать, за счет лобового напора воздуха.
— Все ли чувствуют себя нормально? Все ли выглядят нормально? Второй пилот!
— Чувствую себя прекрасно. Ты выглядишь хорошо. Хильда тоже. Дити я отсюда не вижу.
— Научная часть?
— Дити выглядит нормально. Я чувствую себя хорошо.
— Дити! Где ты там?
— Бог ты мой, я уж забыла, как пахнет свежий воздух!
— Второй пилот, осторожно — очень осторожно — заблокируй кнопку мертвого человека и убери ее. О выполнении доложить.
Через несколько секунд я доложил:
— Кнопка мертвого человека на обычном месте, капитан.
— Хорошо. Вижу поле для гольфа. Приземляемся.
Зеб включил двигатель, Ая завибрировала. Мы спустились по спирали, ненадолго зависли и сели, мягко ударившись о грунт.
— Приземлились на Барсуме. Астронавигатор, прошу отметить в судовом журнале время и дату.
— Ой… а где…
— На пульте.
— Но там ноль восемь ноль три, а тут только-только рассвело.
— Отметь по Гринвичу. Одновременно отметь ориентировочное местное время и дату: Барсум, день первый. — Зеб зевнул. — Что-то очень часто утро наступает, лучше бы пореже.
— Погоди, не засыпай, — сказала моя жена. — Будут горячие оладьи.
— Тогда не засну!
— Тетя Хильда!
— Дити, я взяла с собой «смесь тетушки Джемаймы». И порошковое молоко. И масло. Сиропа, Зебби, нет — увы. Но есть виноградное желе в тюбике. И растворимый кофе. Если кто-нибудь возьмет на себя труд отпереть эту дверцу в переборке, то завтрак будет готов через несколько минут.
— Заведующая научной частью, выполняйте первоочередные обязанности.
— Я? Но — то есть виновата: есть, капитан!
— Спусти свою изящную ножку на землю. Это твоя планета, твоя привилегия. По правому борту, под крылом — дамский туалет, по левому борту мужской писсуар. По требованию дам им может быть предоставлен вооруженный эскорт.
Я обрадовался, что Зеб об этом вспомнил. В машине имелся специальный сосуд, хранящийся под левым задним сиденьем, и запас пластиковых вкладышей к нему, но у меня не было ни малейшего желания им пользоваться.
Ая Плутишка чудесная машина, но в качестве космического корабля она далека от совершенства. Впрочем, на Барсум она нас доставила.
Барсум! Планета невиданных животных и прекрасных принцесс…
Глава 17
«…мир покачнулся…»
Дити:
Наш первый час на Барсуме ушел на ориентировку. Тетя Хильда высунулась, вышла и осталась снаружи.
— Не холодно, — сообщила она. — Позже будет жарко.
— Смотри под ноги! — крикнул ей мой муж. — Могут быть змеи, да мало ли что. — Он поспешил вслед за ней — и полетел кувырком.
Зебадия не ушибся: земля напоминала упругий мат благодаря зеленовато-желтой поросли, чем-то похожей на клевер. Он осторожно поднялся на ноги, немного попрыгал, как будто ходил по резиновому матрацу.
— Не понимаю, — пожаловался он. — Тяготение здесь должно быть вдвое больше лунного. А я чувствую себя гораздо легче.
Тетя Хильдочка села на травку.
— На Луне ты таскал на себе скафандр, баллоны, оборудование. — Она развязала шнурки своих кед. — А здесь нет.
— Да, это верно, таскал, — согласился мой муж. — Что ты делаешь?
— Снимаю кеды. А когда это ты был на Луне? Капитан Зебби, ты обманщик.
— Не снимай! Откуда ты знаешь, что водится в этой траве?
Тетя Хильда остановилась, успев снять одну кеду.
— Если кто меня укусит, я отплачу ему тем же. Капитан, на борту Аи Плутишки ты абсолютный босс. Но разве членам твоего экипажа совсем уже не оставлено свободной воли? Давай говори, кто я: свободная гражданка или твоя рабыня, не имеющая права даже разуться без разрешения? А?
— Э-э…
— Если ты будешь принимать решения всегда и за всех, ты свихнешься, как курица, растящая утят. Даже Дити позволено рассуждать. А мне уж и пописать нельзя без твоей команды. Ну, что мне, эту надевать обратно? Или ту снимать?
— Тетя Хильда, перестань дразнить моего мужа! — Я разозлилась.
— Дея Торис, я не дразню твоего мужа, я жду распоряжений от нашего капитана.
Зебадия вздохнул:
— Иногда я жалею, что не остался в Австралии.
— Можно нам с папой выйти? — спросила я.
— А, конечно. Будьте осторожны, тут надо привыкнуть.
Я спрыгнула, затем прыгнула ввысь и вдаль, делая антраша на лету, и приземлилась на пуанты.
— Вот это да! Здесь только балетом и заниматься! Только вот что, — добавила я, — я не хочу заниматься балетом, пока не сходила кое-куда. Тетя Хильда, пойдем посмотрим, не занят ли наш туалет.
— Я как раз собиралась это сделать, милочка, но мне для этого требуется распоряжение нашего капитана.
— Ты все издеваешься.
— Нет, Дити, Хильда права. Порядок есть порядок, и он должен быть четко оговорен. Джейк, не хочешь ли ты принять командование на суше?