Однако ей никак не удавалось установить тесный контакт с хозяйкой. Джо тем временем получил задание выносить все горшки с растениями «на воздух»: миссис Кейтли верила Джеймсу, дворецкому, что растениям по «ночам» лучше находиться вне дома. Таким образом, Джо по роду своих обязанностей имел возможность выходить из дома, когда купол погружался во тьму; он уже вступил в такие отношения с ночной охраной греческого храма, что стражник иной раз просил Джо «постоять» за него, пока он сам выкуривал запретную сигаретку…

Мак-Гинти смог сообщить еще один важный факт: в добавление к охране, запорам и бронированному покрытию самого здания, схема была заминирована. Даже если устройство не приведет в действие «звездную» бомбу на Земле, оно само по себе взорвется, если его тронуть. Гэйл и Джо обсудили это в своей комнате. Гэйл сидела у него на коленях, как горячо любимая жена, ее губы приблизились к его левому уху.

— Может, ты сможешь уничтожить, не отходя от двери, и сам не взорвешься?

— Я должен действовать наверняка. Есть же какой-то способ отключить эту штуку. Не могла же она не предусмотреть возможности ремонта или замены деталей.

— Где же это может быть?

— Есть только одно местечко, которое согласуется со всеми остальными ее планами. Прямо у нее под рукой, рядом с выключателем и триггером. — Джо потер другое ухо: в нем находился коротковолновый приемник, соединенный с Мак-Гинти, и оно иногда чесалось.

— Гм-м… тогда можно сделать только одно: перед тем как убить старуху, я должна вытрясти из нее эти сведения.

— Поглядим.

Перед самым обедом на следующий «вечер» Гэйл нашла Джо в их комнате.

— Сработало, Джо, сработало!

— Что сработало?

— Старуха клюнула на приманку. Она услышала от своего секретаря о том, как я искусно делаю массаж, и мне приказано продемонстрировать свое умение сегодня же вечером. Я получила строжайший приказ явиться к ней и массировать ее так, чтобы она уснула.

— Значит, сегодня ночью.

Мак-Гинти ждал в своей комнате за запертой дверью. Джо слонялся в заднем холле, рассказывая мистеру Джеймсу бесконечную скучную историю.

Голос сообщил ему в ухо:

— Она уже в ее комнате.

— … и вот так мой брат женился сразу на двух женщинах, — заключил Джо. — Вот уж не повезло! Пожалуй мне нужно вынести эти растения из дому, пока хозяйка не спохватилась…

— Конечно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мистер Джеймс. — Он взял два горшка с растениями и заковылял наружу. За дверью Джо поставил их и услышал:

— Она говорит, что уже начала массировать. Заметила выключатель от радио: он на поясе, который старуха кладет на стол, перед кроватью, когда его снимает.

— Скажи ей — пусть убьет и возьмет его.

— Она говорит — хочет сначала заставить старуху рассказать, как отключается минное устройство.

— Передай ей, чтобы не тянула.

Внезапно, в его голове, возник голос Гэйл, чистый и звонкий, как колокольчик, с ее настоящей разговорной интонацией.

— Джо, я тебя слышу, ты слышишь меня?

— да, да! — И добавил вслух: — Все-таки, стой у микрофона, Мак.

— это не займет много времени. Она испытывает сильную боль и скоро расколется.

— сделай ей побольней! — Он побежал к храму. — Гэйл, ты все еще охотишься за мужем?

— я его уже нашла,

— выходи за меня, и я тебя буду бить каждую субботу.

— не родился еще тот мужчина, который будет меня бить.

— а я таки попробую, — он замедлил шаги, приблизившись к охраннику. — Эй, Джим!

— договорились.

— А-а, я не я, если это не славный Джо! Есть спичка?

— Вот. — Он протянул руку, а когда охранник обмяк, опустил его на землю и убедился, что тот без сознания. — Гэйл! Пора!

В ее «голосе» зазвучал ужас:

— Джо! Она была слишком выносливая, так и не раскололась. Она умерла.

— хорошо! Возьми пояс, разомкни зарядное устройство, посмотри, может, еще что найдешь. Я намерен вломиться внутрь.

Он уже приближался к двери храма.

— оно разомкнуто, Джо. Тут что-то еще. Часовой механизм взведен. Больше ничего не могу сказать, другие детали не помечены и все похожи одна на другую.

Джо вытащил из кармана маленький предмет, которым заботливо снабдил его Болдуин.

— вытащи все проводки, не перекрути. Может быть, получится.

— о Джо, надеюсь!

Он поместил предмет рядом с замком, металл вокруг покраснел и начал плавиться. Где-то завыла сирена тревоги.

В голову Джо ворвался голос Гэйл, в нем звучало напряжение, но не страх:

— Джо! Они ломятся в дверь. Я в ловушке.

— Мак-Гинти! Будь нашим свидетелем. — Джо продолжал: — Я, Джозеф, беру тебя, Гэйл, и называю законной венчанной женой…

Она спокойно ответила:

— я, Гэйл. беру тебя, Джозеф, а называю законным венчанным мужем…

— чтобы заботиться о тебе… — продолжал он.

— чтобы заботиться о тебе, мой любимый!

— чтобы делить пополам горе и радость…

— чтобы делить пополам горе и радость… — Ее голос пел у него в голове.

— пока смерть не разлучит нас. Я уже открыл, милая, я вхожу туда.

— пока смерть не разлучит нас. Они уже ломают дверь спальни, Джозеф, дорогой мой.

— держись! Я уже почти на месте.

— они ее выломали. Джо. Идут ко мне. Прощай, мой родной! Я очень счастлива. — Ее «голос» резко оборвался.

Он стоял перед ящиком, в котором находилась схема. Вой сирены вонзался ему в уши. Он вынул из кармана другое приспособление и приладил его.

Взрыв, который разнес ящик, ударил его в грудь.

На металлической мемориальной доске высечены слова:

Из статьи в «ИВНИНГ СТАНДАРТ»:

— Но, шеф, я ни на мгновение не оставлял его одного!

— Бред! — отмахнулся Шеф полиции. — Вы значит, посадили Фроста в фургон, поставили ногу на ступеньку, чтобы сделать пометку в записной книжке, а когда подняли голову — его там уже не было. И вы полагаете, что Большое Жюри в это поверит? Полагаете, в это поверю Я?

— Клянусь, шеф, — настаивал Изовски, — я остановился, чтобы записать…

— Что записать?

— То, что он сказал. Я ему говорю: «Послушайте, док, почему бы сразу не признаться, куда вы их подевали? Знаете, мы же их все равно найдем, дело только во времени.» Тут он посмотрел на меня этаким отстраненным взглядом и говорит: «Времени… ах, времени… да, там вы их найти сможете, во Времени». Я решил, что это важное признание, и остановился записать. Но я стоял возле единственной двери, через которую он мог бы выбраться из фургона. А комплекция у меня — сами знаете; там бы мышь не проскочила!

— И это все, на что вы оказались способны, — с горечью константировал шеф. — Изовски, вы либо напились, либо свихнулись… либо что-то на вас нашло. А то, что вы рассказали, просто-напросто невозможно!

Изовски говорил правду; он не был пьян и не терял рассудка.

Четырьмя днями ранее, как обычно по пятницам, ученики доктора Фроста собрались в его доме на очередной вечерний семинар по теоретической метафизике.