— Я вынужден. Можно морочить мне голову «отпечатками». Но не коммерческими сюжетами фантастических серий! Ведь я сам — такой же тертый писака-поденщик! Но ты еще, вдобавок, — моя сладкая маленькая нимфоманка, а посему меня не тревожит, что тебе целых двести лет!

— Да мне вовсе не двести! Я не согласна даже на лишний год!

— Но ты согласна оставаться моей сладкой маленькой нимфоманкой?

— Если ты мне позволишь!

Я ухмыльнулся.

— Что я могу на это сказать? Скинь свои одежды и давай посочиняем что-нибудь.

— Посочиняем?

— Самые лучшие сочинения творятся при помощи гонад![782] Хэйзел, моя похотливая женушка, разве тебе это не известно? Эй, на всех постах! Идет Повелитель Галактики!

— О, Ричард!

— Хэйзел, древняя моя любовь!

— Ричард, хотел бы ты иметь сломанную руку?

— Я не верю, что ты способна меня этим одарить.

— Спорим!

— Фу! Перестань! Не смей этого повторять или я выкину тебя в залив и женюсь на Гретхен. Она ведь не древняя!

— Смотри, не очень-то задирай меня! Мой третий супруг был великим задирой… и каждый отметил, как он дивно выглядел на собственных похоронах и как жаль, что он отошел таким молодым! — Хэйзел-Гвен лучезарно улыбнулась мне. — К тому же он позаботился о солидной страховке, что весьма пригодилась вдове… Женитьба на Гретхен — неплохая идея, милый, и я с удовольствием ее поддержу. Я бы научила ее молчать, помогла бы с первым бэби, показала бы, как надо держать нож, обучила бы навыкам боевых искусств и хозяйственной сноровке, то есть всему, что нужно девушке в современном мире…

— О Господи! Моя дорогая женушка, ты столь же миниатюрна, хороша и безопасна, как коралловая змейка! Я думаю, что Джинкс давно уже обучил Гретхен всему, что требуется.

— Скорее, не он, а Ингрид. Но я могла бы ее отшлифовать. Ты же сам отметил, какая я умелая. Так какое же словечко ты нашел для меня? А, «древняя», вот какое!

— Уф-ф!

— О, меня это нисколько не ранит. А ты неженка!

— Черта с два тебя ранишь! Я, пожалуй, уйду в монастырь…

— Не раньше, чем «взойдешь» к Гретхен. Я уже решила, Ричард. Мы посватаемся к Гретхен.

Я отнесся к этому дурацкому разговору так, как он того и заслуживал, то есть проигнорировал последнюю реплику, встал и запрыгал в освежитель.

Она почти сразу же последовала за мной. Я, изображая испуг, отскочил в сторону.

— Помогите! Не бей меня больше!

— О, ерунда! А раньше я тебя и не била!

— Сдаюсь! Ты не древняя, ты просто прекрасно замаринованная. Хэйзел, любовь моя, что сделало тебя такой вредной?

— Я не вредная! Но если бы ты был так же мал ростом, как я, и к тому же женщиной, не отстаивающей свои права, то тебя запросто задавили бы большие, вонючие, волосатые мужики, полные иллюзий о своем превосходстве.

Не вопи так, дорогой, я тебя не обижу. И не пролью ни капли твоей крови!

— Мне страшно на тебя смотреть. Моя матушка почему-то не предупредила меня, что семейная жизнь может оказаться такой!.. Кстати, любимая, ты собиралась поведать, с какой целью завербовала меня, но потом ускользнула от этой темы…

Она помедлила с ответом.

— Ричард, тебе ведь трудно представить, что я более чем вдвое старше тебя?

— Считай, что ты меня убедила. Я не понимаю этого и просто принимаю на веру.

— Нам предстоит разговор о более трудных для понимания вещах, чем это. Гораздо более трудных!

— Но тогда, возможно, я окажусь слишком туп для них. Хэйзел-Гвен, лапонька, я ведь и сам крепкий орешек. Я не верю в столоверчение, астрологию, непорочное зачатие…

— Ну уж непорочное зачатие — дело совсем нетрудное!

— Я имею в виду божественный его аспект, а вовсе не оплодотворение в генетических лабораториях. Так вот, я не верю в непорочное зачатие, в магические числа, в ад, колдовство, черную магию и предвыборные обещания.

Ты мне сказала кое-что, противоречащее здравому смыслу. И в это так же трудно поверить, как в твой древний возраст. В качестве поручителя тебе потребовался бы сам Повелитель Галактики!

— О'кей. Примем как исходное условие. Но с определенной точки зрения я даже старше, чем ты думаешь. Мне и в самом деле больше двух веков…

— Прекрати. Ты же отрицала, что тебе исполнилось бы двести раньше Рождества 2263 года! А до этого еще приличная куча лет.

— Правильно. И я бы не сказала ничего об этих дополнительных годах, даже если бы прожила их непосредственно в нашем времени… поскольку прожила их во времени «перпендикулярном», под прямым углом к нашему.

— Дорогая, — ответил я. — «В звуковом ряду наступила пауза»!

— Но, Ричард, это-то как раз понять и нетрудно… Черт, где я обронила свои трусики?

— Где-то в Солнечной системе, в соответствии с твоими воспоминаниями…

— Но эта система не составляет и половины, мистер… То, о чем я говорю, находится одновременно внутри и вне системы и даже за пределами этой Вселенной… Но, братец, не стану я нарушать правила! Я имею в виду, где я их обронила сегодня?

— На расстоянии шага от постели, кажется. Милая, зачем беспокоиться и надевать трусики, так часто их снимая?

— Затем. Только шлюхи шляются без трусов… Кроме того, прошу тебя соблюдать правила приличия в разговоре со мной!

— Я же не сказал ни слова!

— Но я же слышу, о чем ты думаешь!

— Кстати, я не верю и в телепатию, заметь!

— Ах, не веришь? Мой внук, доктор Лоуэлл Стоун, именуемый в просторечии Бастером, жульничал, играя в шахматы, ибо читал мои мысли.

Слава богу, он эту способность утерял, когда ему стукнуло десять лет.

— Это звучит, — отпарировал я, — как голословное утверждение, что свидетель собственными глазами видел невозможное явление. Правдивость свидетеля под сомнением. А достоверность приводимых сведений не более пяти процентов по шкале военной разведки.

— Ты заплатишь за это!

— Оцени сама, — посоветовал я. — Ты же состояла в военной разведке, в ЦРУ, не так ли?

— Кто тебе сказал?

— Ты же и сказала. Путем нескольких незаконченных реплик.

— Это было не ЦРУ. Я никогда не состояла в разведках и была полностью замаскирована, и вообще — то была не я! Это был сам Повелитель Галактики!

— Ну, а я — капитан Джон Стерлинг!

Гвен-Хэйзел вытаращила глаза.

— Эй, капитан! Нельзя ли у вас взять автограф? А лучше, гоните два. Я выменяю их на один, от Рози-робота… Ричард, а нельзя ли прогуляться до ближайшего почтового отделения?

— Почему бы и нет? Я сам должен послать весточку папе Шульцу. Но тебе зачем, дорогая?

— Если мы добредем и до Мэйси, я дам упаковать там одежду и парик Наоми и отошлю ей. Они отягощают мою совесть.

— Твою… что?

— Ту систему книжных сведений, которую я держу взамен. Ричард, ты все больше и больше начинаешь смахивать на моего третьего мужа. Он был почти так же прекрасен, как и ты. И очень заботился о собственном здоровье, а умер в расцвете лет.

— Отчего же?

— Это произошло во вторник, насколько я помню… или, может, в среду.

Во всяком случае меня рядом не было. Я находилась далеко, закрутив с неплохим мужичком. Мы так и не узнали толком, что же с беднягой приключилось. Очевидно, ему стало плохо в ванне, и он погрузился в воду с головой… Что ты там бормочешь, миленький? Какая там еще «Шарлотта»?[783]

— Ничего я не бормочу, Хэйзел… Но у меня же нет страхового полиса!

— Тогда мы особенно тщательно должны следить за тем, чтобы ты оставался жив и, главное, — не принимал ванн!

— Если я перестану это делать, ты через три или четыре недели пожалеешь об этом!