— Земля-Марс. Третий участок.
— Вот-вот. Значит, тот парень мне не соврал. Торговец из Драйуотера. Я ведь знал еще твоего деда. Старый лысый петух.
— Таким он и был, — улыбнулся Либби.
— Еще бы! Как раз с ним я и сцепился на встрече 2012 года. За словом в карман он не лез… — Лазарус даже поежился. — Интересно, Энди… мне только сейчас пришло в голову… никогда не жаловался на память, а теперь мне кажется, что я с трудом восстанавливаю ход событий. Особенно первой сотни лет.
— Это математически неизбежно, — заявил Либби.
— В самом деле?
— Жизненный опыт становится все богаче, а корреляция запоминаемого — это бесконечный процесс. Если бы люди жили до тысячи лет, то пришлось бы разработать новый способ запоминания, чтобы всегда идти в ногу со временем. Иначе человек по уши увяз бы в бесполезных воспоминаниях, не будучи в состоянии оценить их с точки зрения полезности. Результат — помешательство или слабоумие.
— Вот как? — встревожился Лазарус. — Тогда нужно поскорее заняться этим вплотную.
— О, это вполне разрешимая проблема.
— Давай как-нибудь займемся ею. Просто чтобы не быть застигнутым врасплох.
Приемник снова обратил на себя внимание, на сей раз резким звуком и ярким светом вспыхнувшего экрана. На нем появился текст:
«Слушайте последние известия! Внимание! Высший Совет принял решение временно приостановить действие Договора. В связи с создавшимся чрезвычайным положением, не предусмотренным Общественным Договором, экстренно созданный Совет Действия объявил сегодня о том, что Администратору дано право задерживать и допрашивать любого из членов так называемых Семей Говарда. Допрашивать с помощью всех средств, которые он сочтет необходимым применить! Администратор распорядился, чтобы следующее его заявление было передано всеми официальными средствами информации (я цитирую): «Приостановление гражданских свобод, гарантированных Договором, касается только лиц, принадлежащих к группе, известной как Семьи Говарда. Представители властей теперь имеют право, сообразуясь с обстоятельствами, задерживать вышеуказанных лиц и доставлять их в распоряжение Совета Действия. Причем гражданам рекомендуется терпимо относиться к некоторым неудобствам, с которыми эти акции могут быть сопряжены. Ваше право на неприкосновенность будет соблюдаться по возможности полностью; ваше право передвижения, не исключено, будет временно отменено, однако, заверяю вас, все издержки будут впоследствии полностью покрыты за счет правительства».
А теперь, друзья и граждане, что же все это означает? Для вас, для вас и для вас тоже? Сейчас «Новости дня» передадут выступление вашего любимого комментатора Альберта Рейфснайдера.
— Говорит Рейфснайдер. Приветствую вас, граждане! Никаких оснований для беспокойства нет. Введение чрезвычайного положения будет куда менее ощутимо для рядовых свободных граждан, чем легкое изменение давления для гигантских машин, управляющих погодой. Можете не волноваться! Расслабьтесь! Оказывайте содействие прокторам по мере надобности и возвращайтесь к своим личным делам. Если вам что-то покажется неправильным, не чините препятствий властям, апеллируя к законности, а оказывайте им содействие.
Вот что значит для вас это заявление сегодня. Что же оно будет означать завтра и послезавтра? Оно будет означать, что ваши верные слуги предприняли вынужденную попытку сделать вашим достоянием секрет долгой и счастливой жизни! Пока особенно не обольщайтесь надеждами… но, признаюсь, мне лично все происходящее напоминает утро нового дня. Да, да, совершенно верно, очень напоминает! Ревностно охраняемый эгоистичным меньшинством секрет вскоре станет…»
Лазарус, вопросительно подняв бровь, взглянул на Либби, затем выключил приемник.
— Вот пример того, — прокомментировал Либби, — что в передачах новостей называют «беспристрастным изложением фактов».
Лазарус достал из сумки сигарету, прикурил. Только после этого он ответил:
— Не бери в голову, Энди. Бывают времена худые и времена хорошие. Сейчас, похоже, наступают тяжелые. Люди снова вышли на тропу войны… на сей раз начнется охота на нас.
Глава 3
Пещера, известная как Убежище Семей, к концу дня была заполнена до отказа. Члены Семей продолжали прибывать из Иллинойса и Индианы по подземным туннелям. С наступлением темноты у входа в подземный бассейн началось настоящее столпотворение: спортивные субмарины, машины-амфибии, подобные той, которой пользовалась Мэри, обычные машины, приспособленные для передвижения под водой. Все они были битком набиты беженцами, часть из которых чуть не задохнулась в пути, проведя на глубине значительное время в томительном ожидании своей очереди проникнуть в Убежище.
Зал заседаний оказался слишком мал для того, чтобы вместить всех. Постоянный штат Убежища освободил самое большое помещение — столовую — и убрал перегородки, отделявшие ее от зала.
В полночь Лазарус забрался на временные подмостки.
— О'кей, — возвестил он. — Теперь давайте-ка утрясемся. Те, что стоят впереди, пусть сядут, чтобы задним было видно. Итак, я родился в 1912 году. Есть кто-нибудь старше?
Он выдержал паузу, затем продолжил:
— Можете выдвигать кандидатуры в председатели… Давайте, давайте активнее!
Были предложены три кандидатуры, но, прежде чем успели выставить четвертую, последний из названных поднялся.
— Аксель Джонсон из Семьи Джонсонов, Я прошу снять мою кандидатуру и предлагаю остальным последовать моему примеру. Лазарус в прошлый раз отлично справился с делом, рассеяв туман, в котором мы чуть не заблудились. Пускай он и сегодня продолжит. Сейчас не время соблюдать формальности.
Остальные кандидаты тоже взяли самоотвод. Других никто не предлагал. Тогда Лазарус сказал:
— О'кей, раз вы пришли к такому мнению. До начала прений я бы предложил выслушать сообщение Главного Поверенного. Есть возражения? Зак, сцапали кого-нибудь из наших?
Заккуру Барстоу не было нужды представляться, поэтому он сразу ответил:
— Я говорю от имени Поверенных. Наш отчет еще не полностью готов, но у нас пока нет сведений, что кто-нибудь из членов Семей арестован. Из 9285 членов Семей, объявивших о своем существовании, 9106 уже сообщили, что находятся в укромных местах. Это было десять минут назад, когда я покинул пост связи. Они укрылись или в других Убежищах Семей, или в домах не известных обществу членов, или в других местах. Предупреждение Мэри Сперлинг оказалось удивительно эффективным, учитывая то исключительно короткое время, которое прошло с момента его передачи до момента, когда был обнародован документ Совета Действия. Тем не менее мы находимся в неведении о судьбе ста семидесяти девяти братьев. Надеюсь, они дадут о себе знать в ближайшее время, во всяком случае большая часть из них. А другие, скорее всего, просто не имеют возможности вступить с нами в контакт…
— Ближе к делу, Зак, — нетерпеливо прервал его Лазарус. — Каковы шансы, что все они доберутся до укрытий целыми и невредимыми?
— Никаких.
— Как это понимать?
— Уже известно, что трое под своими официально объявленными именами находятся в пассажирских кораблях на полпути между Луной и Землей. Другие же, о которых мы ничего не знаем, вероятно, находятся в подобном положении.
— У меня вопрос! — Взъерошенный человечек встал и протянул руку в направлении Главного Поверенного. — Всем ли членам Семей, подвергающимся сейчас опасности быть задержанными, сделана гипнотическая блокада?
— Нет. Но ведь нам и нечего было…
— Я хочу знать, по чьей вине допущен прокол!
— Заткнись! — взревел Лазарус. — Ты нарушаешь порядок ведения собрания. Здесь никого не судят, и у нас нет времени брызгать слюной по пустякам. Давай дальше, Зак!
— Хорошо. Но отчасти я могу ответить на заданный вопрос: все отлично знают, что предложение хранить наши тайны с помощью гипнотической блокады было провалено на собрании, проголосовавшем за смягчение «маскарада». И я припоминаю, что брат, который сейчас так возмущается, высказывался против проведения блокады.
