— Джейкоб, а что такое реальный мир?

— Ого! Не знаю, Хильда. Но я боюсь, что мы окажемся в слишком многих квантах от нашего мира — мира-ноль, где мы родились. Я думаю, что при экстраполяции, которую ты предлагаешь, мы больше чем дважды пройдем по супергипербольшому кругу и очутимся… В каком мире, Дити?

— В шесть тысяч шестьсот восемьдесят восьмом по оси m-минус, папа, если только я не наврала.

— Спасибо, Дити. Капитан, если мы попадем туда, мы сможем вернуться на Землю-ноль за одну установку верньеров. Если! Но возможно, что мы будем двигаться не по супергипербольшому кругу, а по спирали или по какой-нибудь еще кривой через измерения, о которых не имеем никакого представления.

— Папа, ты все это только что выдумал.

— Не возражай старшим, дорогая. Я, так и быть, разрешу тебе быть вторым соавтором монографии, которую напишешь ты, а подпишу я.

— Папа, ты так добр. А не сможет наша умница вернуть нас обратно по команде А, я, д, о, м, о, й?

— Все эти программы адресованы машине, в которую встроены только шесть измерений. Возможно, и сможет… но в нашей собственной вселенной мы окажемся так далеко от Земли-ноль, что безнадежно заблудимся. Если бы мы с Зебом были сами по себе, я бы сказал — попробуем. Но мы семейные люди.

— Дити, устанавливай следующий мир. m-пять-плюс?

— Да, Зебадия. Но, тетя капитан, я не прочь. Такое далекое путешествие!

— И я тоже, — согласилась капитан Шельма.

— Эти детишки, — сказал я усталым голосом, — не только ваши, но отчасти и наши. Мы с Джейком не согласны рисковать без особой необходимости. Капитан, если вас это не устраивает, ищите себе другого астронавигатора и другого первого пилота.

— Мятеж! Дити, что нам теперь делать?

— Хм… А не можем мы поискать какой-нибудь компромисс?

— Похоже, здесь неплохо остановиться на обед. Шельма, не хочешь принюхаться, нет ли поблизости Черных Шляп?

— Опуститесь пониже, пожалуйста. Около двух тысяч километров.

— А пяти тебе будет много?

— Трусишка несчастный. Ладно, если только Джейк сначала прокатит нас над ночным полушарием, — посмотрим, не будет ли там городских огней.

— Сделай, как она просит, Джейк, только перемещениями — выходить на орбиту слишком долго. «Отправьте меня на пустынный атолл — я пока не хочу умира-а-ать!» Я хочу дожить до старости!

— Фальшивишь, Зебби.

— Ничего, Дити мое пение нравится. Кто-нибудь видит городские огни?

Никаких городов мы не нашли, и Джейк посадил нас на пустынный атолл, но только после того, как Хильда удостоверилась, что на нем нет ничего, кроме пальм. Дити скинула одежду и принялась за гимнастику. Хильда присоединилась к ней.

Мы с Джейком накрыли на стол, предварительно нарядившись по тропической моде, то есть сняв с себя решительно все. Идиллия слегка нарушилась только тогда, когда я запретил Дити искупаться в лагуне. Хильда меня поддержала:

— Дити, это тебе не плавательный бассейн. Все, кто там живет, умеют защищаться, иначе они бы не выжили. Первый закон биологии — или ешь сам, или съедят тебя. Может, много лет назад сюда через рифы забросило какую-нибудь акулу, за это время она всех тут съела и очень обрадуется, когда заполучит тебя на обед.

— Фу!

— Ничего, Дити, это значит, что ты очень вкусная, — утешил ее я.

Миры m-плюс отняли у нас больше времени, чем m-минус: они были слишком похожи на нашу родную планету.

Необитаемую планету можно забраковать уже через десять минут, перенаселенную тоже. Немногим больше времени уходит на планету со слишком низким уровнем культуры — если там ездят на повозках, запряженных животными, и главным средством передвижения служат парусные суда, значит, медицина там наверняка развита недостаточно. Но в других случаях приходилось разбираться дольше.

К концу недели мы забраковали девяносто семь планет — оставалось проверить всего 40000!

В тот вечер на Острове Пикников — нашем любимом атолле — моя дочь сказала:

— Тетя капитан, мы все делаем неправильно.

— Это почему, Диточка?

— Девяносто семь за неделю, еще больше сорока тысяч. При таких темпах мы управимся только за восемь лет.

— Быстрее, Дити, — возразил ее муж.

— Астронавигатор, кто лучше считает, ты или второй пилот? — сказала моя любимая, и Зеб умолк. Мы уже знали, что, когда Хильда обращается к нам по званию, она выступает в качестве капитана. Я доволен, что догадался об этом первым, а Зеб уж потом. — Продолжай, Дити.

— Если мы и дальше будем их так проверять, лучше не станет, будет только хуже. Вот результаты за первую неделю, — она показала всем листок бумаги. Там было написано:

Проверено аналогов Земли — 97

Среднее время на планету — 34 мин 38, 5 сек

Максимальное время — 2 дня 3 часа 52 мин

Минимальное время 13 сек

Средневзвешенное время 12 мин 07 сек

Я вгляделся в цифры.

— Дити, мы можем снизить это среднее время. Больше двух дней на двадцать шестой аналог — это было слишком долго.

— Нет, папа, на двадцать шестой нужно было потратить еще больше. Самое скверное — эти тринадцать секунд.

— Дочь моя, это нелепейшее…

— Первый пилот!

— Да, дорогая?

— Прошу вас, дайте второму пилоту закончить без помех.

Я ретировался с поля битвы раздосадованный и решил ждать до тех пор, когда они не смогут обойтись без моих неоценимых советов. Я был уверен, что это случится очень скоро.

— Тетя Хильда, если бы мы тратили на каждый аналог по тринадцать секунд, это заняло бы у нас восемнадцать с половиной дней — и мы бы ничего не узнали. Я хочу намного, очень намного сократить это минимальное время, чтобы все делалось само собой — и мы могли кое-что узнавать. Хорошо бы Ая умела говорить, вот что.

— Да ведь она умеет. Мы можем через две минуты оказаться в Стране Оз. С мытьем посуды можно подождать.

Моя дочь озадаченно посмотрела на нее и сказала:

— Передайте мне кто-нибудь дурацкий колпак.

— Но до завтра мы в Страну Оз не поедем. Сначала нам надо разобраться, в чем состоит проблема… а мне надо ночь проваляться с Джейкобом, чтобы на душе стало спокойно, — сказала Хильда, беря меня за руку, и продолжала:

— Дити, помнишь, как быстро мы обследовали Марс-тау-десять-плюс, когда предоставили Ае действовать по собственному усмотрению? Нельзя ли как-нибудь определить граничные условия — и отпустить поводья?

Мы обсуждали это до позднего вечера. Я сам установил граничное условие, запретив двигаться дальше Земли-аналога-m-плюс-пять тысяч, пока у нас не будет полной уверенности, что среди этих пяти тысяч нет ни одного подходящего аналога.

— Ребята, — сказал я, — можете считать, что я трус, — это любимая отговорка Зеба. Я так плохо знаю эту машину, которую изобрел сам, что постоянно боюсь заблудиться. До сих пор все вращения были ровно на девяносто градусов. Теоретически я могу определить квант углового вращения, и каждый такой квант откроет перед нами новую пачку вселенных. Практически же я не могу построить машину такой точности. А даже если бы мог, не рискнул бы доверить наши жизни устройству, которое отсчитывает угловые кванты. Но у меня есть и еще один аргумент против — я нутром чувствую, что миры, отстоящие слишком далеко по оси m, окажутся чересчур необычными. По языку, культуре, даже по господствующей расе. Должен признаться, что испытываю пристрастие к человечеству — со всей его вонью, перхотью и недостатками. Супермены или ангелы мне еще больше не по душе, чем твари. Я знаю, что надо делать с Черной Шляпой, — убить ее на месте. А рядом с суперменом я буду чувствовать себя таким ничтожеством, что мне и жить не захочется.

Дити захлопала в ладоши.

— Вот это папа! Можешь не беспокоиться, папа, — еще не родился такой супермен, рядом с которым ты почувствовал бы себя ничтожеством.