Джанет Меерс попыталась объяснить мне, в чем тут дело, но я усвоил только то, что концепция мгновенности заставляет рассматривать физику с совершенно новых позиций.

— До сих пор, — сказала она мне, — мы все концентрировались на относительных свойствах континиума «пространство-время». Однако то, что делаете вы, мыслечитчики, превращает пространство-время во что-то несущественное. Без времени нет пространства; без пространства не может быть времени. Соответственно, без пространства-времени нет и законов сохранения энергии-массы. Господи! Да нет вообще ничего! Из-за этого кое-кто из стариков просто спятил. Только теперь мы начинаем понимать ту роль, которую вы, мыслечитчики, вероятно, сыграете в физике — я говорю, разумеется, о новой физике; ведь в этой науке сейчас все меняется.

У меня и со старой-то физикой были нелады; а попытка усвоить новую вызывала головную боль, как только я начинал думать о ней.

— А есть во всем этом практический смысл? — спросил я.

Она посмотрела на меня так, будто я нанес ей личное оскорбление.

— Физика не обязательно должна иметь практическое применение. Она просто есть.

— Ну, не знаю. Старая физика все-таки приносила пользу; возьми, к примеру, ракетный двигатель.

— Ах это!.. Это не физика, это просто техника.

Тон был такой, будто я сказал что-то неприличное.

Никогда мне не понять Джанет, и, в общем, наверное, хорошо, что она решила «быть мне только сестрой». При этом она объяснила, что не имеет ничего против того, что я моложе ее, но что ей будет трудно смотреть снизу вверх на человека, который не в состоянии решить в уме даже простенькое уравнение четвертой степени.

— …а жена просто обязана смотреть на своего мужа снизу вверх, ты согласен?

Сейчас мы набираем скорость при полутора g. «Пробуксовка» сводит каждый форсаж скорости и каждый период торможения к четырем месяцам корабельного времени, хотя сами «прыжки» стали длиннее. В периоды форсажа я вешу двести двадцать фунтов, и приходится носить специальный корсет, чтоб защитить позвоночник, но, в общем, пятидесятипроцентная добавка к весу переносится без особого труда и может быть даже полезна, так как на корабле всегда легко отыскать отговорку, чтобы не заниматься физкультурой.

ФППИ больше не пользуется наркотиками для того, чтобы поддерживать контакты между телепарами в пиковые периоды, что наверняка доставило бы удовольствие доктору Деверо, который их решительно не одобрял. Теперь наши телепартнеры работают только под влиянием гипноза и внушения; иначе нам с ними никак не встретиться. Кэтлин удалось только таким путем преодолеть последний пик, но я полагаю, что в масштабе флота мы неизбежно будем терять все новые и новые телепары, если на Земле не удастся подобрать нам новых партнеров уже из третьего поколения. Не знаю, что стало бы с моей связью, если бы не Кэтлин. Надо думать, контакт с Землей оборвался бы. «Нинья» и «Генри Гудзон» сейчас имеют всего по две действующие телепары, а у остальных четырех кораблей, еще поддерживающих контакт с Землей, дела обстоят вряд ли лучше. Мы, пожалуй, самые благополучные, хотя почти не получаем новостей с других кораблей — мисс Гамма выпала из контакта со своими сестрами, а может быть, потеряла их навсегда: «Санта-Мария» числится пропавшей без вести, а «Марко Поло» — всего лишь как потерявший контакт, так как связь с ним нарушилась во время подхода к пику скорости, а стало быть, она не сможет наладиться еще несколько гринвичских лет.

Мы сейчас идем к маленькой звезде типа G, столь плохо видимой с Земли, что у нее нет не только имени, но даже греческого буквенного обозначения — один номер в звездном каталоге. С Земли она кажется принадлежащей к созвездию Феникса и находится между созвездиями Гидруса (Южная Гидра) и Кита (Гидрус не следует путать с Гидрой; последняя лежит в шести часах по системе небесных координат[350] дальше и севернее). Дядюшка назвал ее «стоп-сигналом», и мы все теперь ее так зовем, нельзя же произносить длиннейший номер, присвоенный ей каталогом Паломира, каждый раз, когда говорится о цели нашего полета. Нет сомнения, что эта звезда получит более достойное имя, если там найдется планета, хотя бы вполовину не уступающая Конни. Кстати, Конни будет колонизироваться, несмотря на эпидемические заболевания, которые мы там, возможно, подхватили; первые корабли с будущими колонистами уже пошли к ней. Не знаю, какая муха нас укусила (вполне возможно, мы ее притащили с собой с Земли), но эта болезнь не страшнее полудюжины других, которыми когда-то болели люди и с которыми они сражались до победного конца, пока полностью не уничтожили все вирусы. Таков во всяком случае официальный взгляд, и отправка кораблей-пионеров предпринята на основе предположения, что люди, вероятно, переболеют этой заразой, но в конце концов найдут способ победить ее.

Что касается моего мнения, то думаю, каждый вид смерти опасен не меньше других; уж если ты помер, значит — помер, даже если смерть произошла от какой-то ерунды. А «чума» хоть и опасна, но меня убить она не смогла.

«Стоп-сигнал» не стоил остановки. Теперь мы идем к бете Кита, что в шестидесяти трех световых годах от Земли.

Ох, как мне хотелось бы, чтобы Дасти все еще мог получать и передавать изображения! Мечтаю увидеть одну из своих правнучатых племянниц — Вики. Знаю, как она выглядит: волосы цвета моркови, веснушки вокруг носа, зеленые глаза, крупный рот и скобки на зубах. Сейчас она обладательница шикарного фонаря под глазом, полученного в школе, когда кто-то обозвал ее «выродком», а ей это не понравилось. Ох, как хотелось бы мне полюбоваться на эту драку! Так что я знаю, как она выглядит, но я отдал бы многое, чтобы посмотреть на нее хоть одним глазком.

Забавно — наша семья производит одних девочек. Нет, когда я пересчитываю всех потомков, в том числе детей и внуков моих сестер, то вроде бы число мальчишек примерно соответствует числу девчонок. Но Моди и Пат родили двух девиц и ни одного мальчугана, а я улетел и не женился; имя Барлеттов обречено на исчезновение.

Конечно, я мечтаю иметь фото Вики. Я знаю, что она не очень красива, но готов спорить — чертовски привлекательна; наверняка похожа на мальчишку со своими вечными ссадинами на коленках, потому что терпеть не может «девчоночьих» игр. Обычно она не спешит исчезать сразу же после официального сеанса связи, и мы с ней подолгу болтаем. Возможно, с ее стороны это просто проявление вежливости, ибо, надо полагать, она представляет меня таким же старым, как ее прадед Барлетт, хотя мать и говорила ей, что я вовсе не такой. Полагаю, что все зависит от точки зрения. По своим годам я должен был сейчас заканчивать колледж, а ей известно, что я близнец Пата.

Что ж, если ей охота воображать меня с длинной белой бородой, то на здоровье, лишь бы продолжала «водиться» со мной. Сегодня она что-то здорово торопилась, хоть и не растеряла обычной вежливости.

«Пожалуйста, извини меня, дядя Том. Мне надо еще успеть сунуть нос в учебник алгебры. Скоро контрольная».

«Святая истина?» — спросил я. «Святая истина, не сойти мне с этого места! Я бы с удовольствием осталась!»

«Ну, беги, Веснушка. Привет твоим».

«Пока! Я вызову тебя завтра с утра пораньше».

Нет, она в самом деле милая девчушка.

Бета Кита — большая звезда; если оценивать ее по светимости[351], она такая большая, что может быть отнесена к гигантам — точнее к слабым гигантам, так как она в тридцать семь раз ярче Солнца. С Земли она выглядит такой яркой, что у нее есть даже собственное имя — Денеб Кайтос, но мы ее так не зовем, потому что «Денеб» невольно вызывает в памяти совсем другой Денеб — альфу Лебедя, которая и в самом деле звезда первой величины, но находится совсем в другой части неба и почти в тысяче шестистах световых годах отсюда.