Шизуко не позволила мне выйти вовремя. Она нарочно протянула время, и в результате я продефилировала сквозь строй собравшихся на семь минут позже назначенного часа. «Хозяйка» круиза представила меня (надо же, и она уже знала мое теперешнее имя), и капитан склонился над моей рукой. Я была вынуждена признаться самой себе, что присутствовать на корабле в качестве Очень Важной Персоны поприятнее будет, чем в роли телохранителя или охранника.

«Шерри» означало крепкие коктейли, мягкие коктейли — «Исландский», «Черная смерть», «Весенний дождь» по рецепту с Жемчужины, датское пиво, какая-то розовая водичка с Фемиды. Я была почти уверена, если попросить — там нашелся бы и «Пот пантеры». Кроме того, на столе было сортов тридцать очаровательных маленьких тартинок со всем на свете. Я была искренне признательна мистеру Сикмаа. Выпила немного коктейля — совсем маленький бокальчик — и поддалась искушению поесть не менее тридцати одного раза.

И хорошо, что не больше. На корабле приходится украшать себя салфеткой восемь раз в день (я сама сосчитала!). Кофе рано утром — и не пустой, а с печеньем, потом — утренний освежающий напиток перед завтраком, тиффин, час коктейлей с закусками (тридцать искусительных капканчиков), обед (семь блюд, если вы выдержите марафон до конца), полночный буфетный ужин. Но если вы, не дай бог, проголодались во внеурочное время, вам всегда доставят в каюту сэндвичи.

На корабле было два бассейна, гимнастический зал, турецкие бани, шведская сауна и «клиника шейпинга». Пройдетесь туда-обратно по главному коридору — считайте, километр одолели. Но я думаю, что для того, чтобы похудеть, этого недостаточно: некоторые всю дорогу через Галактику только и делают, что едят напропалую. Хорошо бы, думала я, чтобы я сумела отыскать собственный пупок, когда доберусь до Жемчужины.

Доктор Джерри Медсен, младший офицер медицинской службы, который выглядел, прямо скажем, молодо для врача, вытянул меня из толпы гостей на капитанском коктейле, а потом дождался меня после обеда. Он не обедает ни в капитанском салоне, ни даже в обшей столовой — ест вместе с другими младшими офицерами в кают-компании. Он увел меня в зал «Галактика», где мы танцевали, а потом смотрели кабаре-шоу — там пели, танцевали, выступал фокусник… Это заставило меня вспомнить о волшебных голубках, о Голди, и мне стало немножко грустно, но я постаралась отвлечься.

Потом опять были танцы, и еще двое молодых офицеров — Том Аделл и Хайме Лопес наперебой приглашали меня, сменяя Джерри. Наконец, когда в зале погасили огни, все трое повели меня в маленький бар под названием «Черная дыра», и я твердо решила напиться, но, когда они приглашали меня танцевать, соглашалась. Доктор Джерри пересидел остальных и проводил меня до моей каюты довольно-таки поздно по корабельному времени, но не так уж поздно по флоридскому (утром я проснулась во Флориде, как вы, надеюсь, помните).

Шизуко ожидала меня, одетая в парадное кимоно, шелковые шлепанцы, и накрашена была гораздо ярче, чем утром. Она низко поклонилась нам и дала понять, что мы можем посидеть за ширмой в дальнем углу каюты. Она быстро приготовила для нас маленький чайный столик — был подан чай с крошечными бисквитами.

Джерри просидел недолго — вскоре он встал, пожелал мне доброй ночи и удалился. Потом Шизуко раздела меня и уложила спать.

Никаких особых планов насчет Джерри у меня не было, но, думаю, он легко уговорил бы меня, будь он понастойчивее. Я — человек слабый, я это знаю. Но нам обоим было ясно, что за ширмой, сложив ручки на коленях, сидит Шизуко — слушает и смотрит. Джерри даже не поцеловал меня на прощанье.

Уложив меня в постель, сама Шизуко легла по другую сторону ширмы, немного повозившись с постельными принадлежностями, вынутыми из гардероба.

Да, давненько за мной так пристально не наблюдали — даже в Крайстчерче такого не водилось. Может быть, это пункт моего неподписанного контракта, а?

Космический корабль — гиперкосмический, точнее говоря, — ужасно интересная вещь. Для того чтобы понять, как он летит, нужно иметь недюжинные познания в области волновой механики и пространственной геометрии — таких познаний у меня нет и в помине и, боюсь, никогда не будет (хотя я была не против вернуться и поучиться этому даже сейчас). Ракеты… тут нет никаких особых сложностей — это нам еще Ньютон объяснил, что к чему. Антигравитация была сказкой, несбыточной мечтой, пока не появился «Форвард». Теперь про это знает каждый школьник. Но каким образом корабль, весящий что-то около ста тысяч тонн (как мне сообщил капитан), ухитряется лететь со скоростью, в восемнадцать раз превосходящей скорость света, и при этом никто не проливает на себя суп и даже не просыпается — уму непостижимо!

В общем, я не понимаю. На корабле стоят самые громадные «Шипстоуны», какие я когда-либо видела… и Том Флаерти (второй помощник главного корабельного инженера) сказал мне, что они частично разряжаются только при «прыжках через гиперпространство», а на протяжении всего путешествия обеспечивают только, как он выразился, «паразитические» энергетические потребности — освещение и обогрев корабля, приготовление пищи, специальные службы и так далее.

Это для меня звучит как нарушение закона сохранения энергии. Меня учили регулярно мыться и не верить, что существует бесплатный ленч, — я так ему и сказала. Он усмехнулся и ответил, что на самом деле все работает в полном соответствии с законом сохранения энергии — ну, что-то вроде небольшого фуникулера. Что заложил, то и получил.

Вот уж не знаю. Не видела я на корабле ни кабелей, ни проводов. Какой там фуникулер? Но все работает!

Еще более непонятная штука — навигация для такого корабля. Только ее не называют навигацией. Даже астро-гацией не называют. Зовется это космонавтикой. Но тут кто-то явно Фрайди голову морочит. Мне говорили офицеры-инженеры, что офицеры на мостике (это только название одно, никакого мостика, конечно, в помине нет) — всего-навсего для виду, всю работу делает компьютер, а вот мистер Лопес, второй помощник, признался, что инженеры тоже нужны на корабле как прошлогодний снег, но таково требование Гильдии, а работу все равно делает компьютер.

Да, не знать математики — это все равно что слушать лекцию на незнакомом иностранном языке.

Была и еще одна новость. Когда в Лас-Вегасе я размышляла о Большом круизе, я думала, что маршрут таков: Земля, Проксима, Форт, Фемида, Форест, Пальмира, Гальцион, Дезирада, Жумчужина — и обратно на Землю, потому что так говорится в рекламных проспектах. Вот и неправда. Все круизы перекроены. Нет, все девять планет обязательно посещаются. Но единственное, что можно сказать наверняка, так это то, что Земля находится в одном конце маршрута, а Жемчужина — в другом, почти за сто световых лет от Земли. Семь промежуточных планет-стоянок могут быть посещены либо по пути туда, либо по пути обратно. Однако при этом существует правило: на пути от Земли при остановке на любой из планет расстояние от Земли должно возрастать, а по пути обратно — сокращаться. На самом деле это все не так сложно, как звучит: просто корабль не делает петель. Так вы составляете свой маршрут, когда идете по магазинам за покупками.

Но все равно тут много тонкостей. Девять звезд — солнц этих планет выстраиваются приблизительно в прямую линию. Вот, взгляните на этот рисунок с Кентавром и Волком. Если смотреть с Земли, то кажется, что все эти звезды расположены ближе к переду Кентавра либо ближе к хвосту Волка.

(Я знаю, что Волк выглядит так себе, но надо же учесть, что Кентавр убивает его уже тысячу с лишним лет!). И потом: я никогда не видела живого волка — то есть настоящего, на четырех лапах. Так что не обессудьте. (Да, кстати, Кентавра я и подавно не видела.)

Вот так эти звезды выглядят на ночном небе с Земли. Но чтобы увидеть их все вместе, нужно находиться не севернее Флориды или Гонконга. Даже тогда, увы, невооруженным глазом вы разглядите только альфу Центавра.