— Нет, но когда придет время, я буду знать.

Верно. Майк всегда знал, когда и куда надо. С того момента, как его подчинение сменилось доминированием, он постоянно становился все сильнее и увереннее. Тот мальчик, которому казалось утомительным держать в воздухе пепельницу, теперь не только мог легко удерживать Джилл на высоте шести футов от пола, одновременно занимаясь другими делами, но и обладал способностью излучать столько силы, сколько требовали обстоятельства. Джилл вспомнила тот грязный участок, где застрял грузовик. Человек двадцать безуспешно пытались вытащить его из грязи, но только когда Майк подставил плечо, утонувшее в грязи заднее колесо само вылезло из нее. Теперь Майк стал опытнее и никому не давал повода заподозрить его в чем-то сверхестественном.

Джилл вспомнила, как он наконец грокк, что ощущение присутствия скверны, необходимое, чтобы отправлять вещи в никуда, нужно лишь, когда дело касается живых существ, а одежда Джилл, например, отнюдь не обязана стать «нехорошей», чтобы отправляться туда же. Правила важны для малышни, взрослый же может поступать так, как он грокк.

Интересно, какие еще изменения произойдут в Майке? Впрочем, особенно ее это не беспокоило — Майк добр и мудр.

— Майк, а как было бы здорово, если бы и Доркас, и Анни, и Мириам оказались бы с нами в одной ванне! И отец Джубал, и мальчики, и вся семья наша!

— Потребовалась бы ванна куда больше.

— Ну в тесноте, да не в обиде. А когда мы снова навестим наш дом, Майк?

— Я грокк, что скоро.

— «Скоро» в марсианском понимании? Или земное «скоро»? Не обращай внимания, дорогой, это свершится, когда исполнится ожидание. Кстати, я вспомнила, что тетушка Патти должна появиться с минуты на минуту, то есть очень «скоро» в земном понимании. Помоешь меня?

Джилл встала; пена, взбитая в ванне, покрывала ее тело, стекала по нему, снова поднималась и обильно пузырилась.

— Ох, щекотно!

— Окатить водой?

— Я окунусь. — Она присела, встала и отряхнулась. — Как раз вовремя!

Кто-то стучал в дверь.

— Дорогие, вы одеты?

— Иду, Пат, — крикнула Джилл и добавила, выходя из ванны: — Обсуши меня, ладно?

Она тут же обсохла, даже на полу мокрых следов не осталось.

— Милый, ты не забудешь надеть что-нибудь? Патти — леди, не то что я.

— Не забуду.

Джилл схватила свою одежду и выскочила в гостиную.

— Входи, дорогая. Мы выкупались, Майк сейчас выйдет. Я приготовлю тебе выпить, а второй стаканчик ты получишь прямо в ванне. Горячей воды сколько хочешь.

— Я приняла душ, после того как уложила Хони Буна спать, но, конечно, я с удовольствием приняла бы ванну. Однако, Джилл, детка, я же приехала вовсе не затем, чтобы купаться; я здесь только потому, что у меня сердце разрывается, когда я подумаю, что вы, дети, уезжаете.

— А мы тебя не потеряем из виду. — Джилл занялась посудой. — Тим прав. Майку и мне нужно как следует отшлифовать наш номер.

— Ваш номер и так о'кей. Нужно только кое-где добавить шуточек, но… Привет, Смитти!

Она протянула ему руку в перчатке. Вдали от цирковой арены миссис Пайвонски всегда носила перчатки, платье с высоким воротом и чулки. Она выглядела (да и была) респектабельной вдовой средних лет, тщательно следящей за своей фигурой.

— Я только-что говорила Джилл, — продолжала она, — что у вас отличный номер.

Майк улыбнулся.

— Пат, не смейтесь над нами. Он никуда не годится.

— Нет, это не так, дорогуша. О! В него, конечно, нужно добавить перчику. Побольше шуток. И сделать чуть-чуть пооткровеннее костюм Джилл. У тебя прекрасная фигурка, девочка.

Джилл покачала головой.

— Это ничего не даст.

— Знаете, я была знакома с одним фокусником. Он одевал свою помощницу по моде веселых девяностых годов… я имею в виду тысяча восемьсот девяностые, конечно, так что у нее ног вообще не было видно из-под платья. А во время представления он заставлял исчезать одну за другой части ее туалета. Олухи были в полном отпаде. Не поймите меня превратно, дорогие, все было вполне прилично, к концу представления на ней было надето не меньше, чем на тебе сейчас.

— Патти, — отозвалась Джилл, — я бы работала наш номер вообще в голом виде, если бы не страх, что полиция запретит наши цирковые представления.

— Из этого у тебя ничего бы не вышло, девочка. Олухи бы озверели. Но если у тебя хорошая фигура, то почему бы этим не воспользоваться? Что было бы с моим амплуа татуированной женщины, если бы я не показывала столько, сколько мне разрешается?

— Кстати об одежде, — вмешался Майк, — мне кажется, вам тут жарковато, Пат. Кондиционер в этой развалюхе сдох, надо думать, температура поднялась до девяноста градусов[280]…

Майк был одет в легкий халат, чего было вполне достаточно с позиций относительно легкомысленных нравов циркачей. Жара на него почти не действовала, ему лишь изредка приходилось чуть-чуть приспосабливать свой метаболизм к внешним условиям. Но их подруга привыкла к тому, что в обычной обстановке на ней почти ничего не было, — одежду она рассматривала преимущественно как средство скрыть татуировку, когда она была среди дурачья.

— Почему бы вам не расположиться у нас со всеми удобствами? Разве среди нас есть посторонние, мои цыплятки? — Это была шутка, которая, как говорил ему Джубал, должна показать, что здесь собралась веселая дружная компания.

— Конечно, Патти, — поддержала его Джилл, — если ты под платьем без ничего, я тебе что-нибудь подыщу.

— Гм… ну я там надела кое-что…

— А тогда с друзьями нечего чиниться. Дай я расстегну тебе молнию.

— Позволь мне сначала снять чулки и туфли…

Патриция разговаривала, одновременно прикидывая, как бы половчее перейти к теме религии. Господи, эти детишки уже давно готовы стать ищущими, в этом она была уверена, но считала, что впереди у нее еще целый сезон, чтобы привести их к Свету.

— Что касается циркового дела, Смитти, то важно прежде всего понять психологию олухов. Если бы ты был настоящим волшебником… о, я совсем не хочу сказать, что ты плохо знаешь свою работу, дорогой, ты ее знаешь… — Она сняла чулки, смяла в комок и положила их в носок туфли, после чего позволила Джилл расстегнуть молнию. — Я имею в виду, как если бы вы заключили союз с дьяволом… Однако олухи все равно были бы уверены, что все это только ловкость рук. Поэтому вам даже в этом случае пришлось бы пользоваться обычными для всех простых фокусов приемами. Приходилось ли вам, например, когда-нибудь видеть пожирателя огня с хорошенькой ассистенткой? Что вы! Красотка смазала бы ему весь номер! Ведь олухи должны ждать только одного, — чтобы он поджег себя.

Она стащила платье через голову. Джилл взяла его и поцеловала Пат.

— Вот теперь, тетушка Патти, ты стала куда больше похожа на себя. Сядь поудобнее, возьми стаканчик, расслабься…

— Секундочку, милая. — Миссис Пайвонски в душе молила небо о помощи. Ну, разумеется, ее татуировка сама говорит за себя — ведь для того-то Джордж и нанес ее на тело жены. — А у меня для дурачья есть вот это! Вы когда-нибудь смотрели, я хочу сказать, по-настоящему смотрели мои картинки?

— Нет, — призналась Джилл, — как-то неудобно было на тебя пялиться, как будто мы парочка настоящих олухов.

— Ну так посмотрите сейчас, мои милые, ведь именно для этого мой Джордж, упокой Господи его честную душу на небесах, изобразил их на мне. Чтоб на них смотрели, чтоб их изучали! Вот здесь, прямо под моим подбородком изображено рождение нашего пророка — Пресвятого архангела Фостера — совсем еще невинного младенца, даже не ведающего, что ему уготовили небеса… но ангелы уже знали, — видите, сколько их тут вокруг него? Следующая сцена — это его первое чудо, когда, будучи еще юным грешником в деревенской школе, он отправился в лес и там подстрелил крохотную пичужку… поднял ее, погладил, и она улетела прочь — невредимая. Теперь я повернусь к вам спиной…