Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Либ, а семнадцать каких месяцев? — спросила Дити. — Я хочу установить точное время рандеву, а Ая откалибрована на время Земли-прим и Земли-ноль, а не Терциуса.

С помощью Элизабет, служившей переводчицей, они договорились о точном времени, потом Элизабет опять заговорила на их языке.

Иштар кивнула:

— Это не проблема, я видела ту фотографию. А плащ с капюшоном — еще проще.

И мы отбыли.

Скинуть труп вниз не составило особой трудности, но я был рад, что мы от него избавились (я снова поменялся местами с дочерью). Потом мы опять оказались на Терциусе.

— Пунктуальны, как всегда, — заметила Иштар, и я с изумлением заметил, что она очень беременна — совсем на сносях. А ведь две минуты назад она показалась мне удивительно стройной для ее роста. — И мы тоже поспели вовремя. Морин, это наши с вами друзья, — и она представила нас. Морин Джонсон заговорила с нами на галактическом, но тут же перешла на английский, заметив, что мы не понимаем. Да, она похожа на Лаз и Лор, — только красивее. Прекрасная, очаровательная женщина. Я обнаружил, что уже почти привык к тому, что безупречно воспитанные дамы при первом знакомстве обнимаются со мной нагишом. Она поблагодарила нас всех, и видно было, что она говорит искренне.

— Он все еще там колотит в дверь? — спросила Иштар.

— Для него прошло меньше пяти минут, Иш, — объяснила Элизабет. — Но ты знаешь, какой у него характер; наверное, нам лучше лететь обратно. Я думаю, мы скоро вернемся.

И мы снова улетели, втиснув Морин между мной и моей женой вместе с каким-то свертком и плащом, которые она держала на коленях. Мы сразу же очутились внутри «Доры». Истекшее время — ноль секунд. У нас еще оставалось час двадцать минут на то, чтобы подготовиться к обеду. Я обнаружил, что голоден, хотя завтракал всего три часа назад по моему биологическому времени — почти все их я провел в Земле Обетованной, составляя программу вылазки, поскольку все три ее этапа заняли лишь несколько минут, да и то большую их часть мы находились на крыше клиники.

Морин надела плащ, накинула капюшон и взяла в руки сверток.

— Глупо, но занятно, — сказала она. — Куда теперь?

— Со мной, — сказала ей Хильда. — Дорогой мой, можешь выпустить Вуди, как только Дора сообщит Ае, что я дошла до адмиральских апартаментов. Когда он начнет орать, скажи ему, что нам было не до того, чтобы играть с ним в игрушки, и что, если он еще когда-нибудь захочет о чем-нибудь меня попросить, пусть встанет на колени. Вон как расшумелся! Скажи, что я крайне утомлена и буду спать до обеда и чтобы он не вздумал вызвать меня или явиться ко мне до того времени под страхом моего крайнего недовольства и хорошей оплеухи от тебя. Вы все приходите в адмиральские апартаменты, когда захотите, но так, чтобы Вуди не видел. Мы с Морин будем, скорее всего, в ванне.

Глава 46

«Я наделена даром предвидения»

Дити:

Когда Шельма устраивает спектакль, она ни перед чем не останавливается. Согласно правилам протокола, которые установил Лазарус Лонг, обед на «Доре» — торжественная церемония, но торжественность можно толковать по-разному: единственное, что здесь строго запрещено, — это одеться кое-как. Обеду предшествует час коктейлей, в течение которого можно прихлебывать кока-колу или же напиться в стельку.

Но в этот вечер тетя Хильда все поменяла. Никаких коктейлей, явиться точно вовремя — без двух восемь по судовым часам, никому не перекусывать у себя — таковы были высочайшие повеления. Никакой самодеятельности в одежде — тетя командор сама решала, что кому надеть и где кому сидеть. Я спросила:

— Тетя командор, милочка, ты не слишком раскомандовалась?

— Да, на этот раз я раскомандовалась, Диточка, — ответила она. — Только, прежде чем заниматься критикой, спроси своего мужа, был ли когда-нибудь такой случай, чтобы прием у меня не удался.

— И спрашивать не буду. Как же, в последний раз взлетел на воздух наш «бьюик». У тебя никогда не соскучишься.

— Это в мои планы не входило. И нечего жаловаться — благодаря этому мы с тобой обзавелись мужьями. Прежде чем передавать мои приказы двойняшкам, скажи мне вот что. Не опасно посвящать их в нашу тайну?

— Шельма, я говорю Зебадии все, даже если кто-нибудь — ты например — просит меня этого не делать.

— Дити, я думала, мы с тобой договорились друг друга не выдавать?

— А мы и не выдаем. Когда я говорю Зебадии, это значит, что у твоих секретов двойная защита. А насчет Лаз-Лор — не забудь, что они ему жены, а не только клоны.

— Прелесть моя, ты, как всегда, умница. Ладно, будем держать это про себя. Скажи им, что надеть, — и, пожалуйста, помни, что за тобой стою я, так что никаких возражений. То, что я посылаю твоему мужу и отцу меч и саблю, — любезность с моей стороны, но я благодарю тебя от их имени на тот случай, если они забудут. Отправь их в вашу каюту: они решили, что им легче будет одеться, если женщины не будут путаться под ногами.

— Вранье, — сказал папа сзади чуть ли не прямо мне в ухо. — Это женщины не хотят, чтобы мы путались у них под ногами.

— И то и другое, Джейкоб, — согласилась тетя Хильда. — Но Дора уже доставила вашу парадную форму к вам в каюту, а оружие…

— …Тоже будет там, и я все прекрасно вижу, когда меня ткнут носом, и я очень счастлив, любовь моя, с тех пор как ты взялась управлять моей жизнью и говорить мне, что делать.

— Джейкоб, я сейчас разревусь.

— Джейк! Вы меня слышите? — послышался голос Лазаруса. Тетя Хильда сделала папе наш условный знак, он кивнул и с готовностью ответил:

— Конечно, Лазарус. Что у вас?

— У меня неразрешимая проблема, и мне нужна помощь. Я получил приказание — и вы, наверное, тоже — надеть к обеду военную форму. Единственный мой мундир, какой есть на борту, — в адмиральских апартаментах, и… Погодите, ведь вы там?

Тетя Хильда замотала головой. Папа ответил:

— Я у себя в каюте, одеваюсь к обеду. Хильда решила вздремнуть. Я ведь вам говорил.

— Да, говорили, и я не люблю, когда мне тычут кулаком в нос, сэр. Но… В общем, если бы вы могли воспользоваться своим влиянием…

— Если оно у меня есть.

— Если оно у вас есть, и принесли бы мне этот мундир за двадцать минут до обеда… — Тетя Хильда кивнула. — …Или хотя бы за десять, то вы спасли бы меня от ужасной дилеммы — какой ее приказ нарушить.

— Не советую нарушать тот, по которому вам не следует ее беспокоить.

— Ну, это мне и в голову не приходило! И дело не в вашем кулаке, Джейк, — это она держит меня в постоянном ужасе! Я этого не понимаю. Я вдвое тяжелее ее и весь состою из мускулов, она не может ничего мне сделать.

— Не будьте так в этом уверены. У нее есть ядовитый зуб. Но успокойся, товарищ. Гарантирую доставку мундира не позже чем за девятнадцать минут до гонга.

— Джейк, я знал, что могу на вас положиться. Если когда-нибудь вздумаете ограбить банк, скажите мне.

Прежде чем отправляться передавать приказы, я особенно крепко обняла Морин. Я знала, для чего Шельма все это устраивает, — чтобы выгадать свободный час и познакомиться с Морин получше. Я ничего не имела против: я сама бы это устроила для себя, если бы могла.

Я свернула за угол коридора, посвистела, чтобы Либ меня впустила, остановилась как вкопанная и еще раз свистнула, но совсем иначе. Она была уже одета, если это можно так назвать.

— Ого-го!

— Нравится?

— Мне не терпится примерить свое. Это самый непристойный костюм, какой я видела. Его единственная цель — вызывать чувственные, сладострастные, безнравственные, развратные, похотливые порывы в чреслах бабников-мужчин.

— А разве не в этом назначение одежды?

— Ну, если не говорить о защите от холода, то да. Но я начинаю понимать, что цивилизации, которая не знает запретов на наготу, приходится прилагать куда больше усилий, чтобы этого добиться.

Это был «наряд» с «юбкой», представлявшей собой 10-сантиметровую оборочку, сидящую довольно низко. Она была из какой-то шелковистой ткани пастельно-зеленого цвета. Корсаж был без спины, но спереди доходил до самой шеи — с вырезами для обеих грудей. Но этим модельер не ограничился. Левая грудь Либ была обнажена, а правая казалась еще более обнаженной: ее покрывала прозрачная пленка, которая липла к коже и переливалась всеми цветами радуги при малейшем движении — а они у нас колышутся, какими бы крепкими ни были. У Элизабет они такие же крепкие, как и у меня, но колышутся от одного только дыхания, и этого хватает, чтобы по ней постоянно пробегали радужные переливы.

1970
{"b":"816702","o":1}