Поэтому он тепло улыбнулся.

— Да, Валентайн Майкл объяснил мне, и он горд, что вы все (Махмуд воспользовался марсианским словом) с ним.

— А?

— Водное братство. Вы поняли?

— Я грокк это.

Махмуд очень сомневался, что Джубал грокк, но продолжил:

— Поскольку я нахожусь с ним в таких же отношениях, я хотел бы, чтобы меня рассматривали как члена этой семьи. Мне знакомо ваше имя, доктор, а это, я полагаю, мистер Какстон — я видел его портрет, предваряющий колонку, но мне хотелось бы знать, верно ли я угадал имена девушек. Эта должна быть Анни.

— Да. Но она сейчас в тоге.

— О, конечно. Я принесу ей дань своего уважения позже.

Харшоу познакомил его с остальными… и тут Джилл удивила Махмуда, обратившись к нему с правильным приветственным величаньем, как и полагалось собрату по воде, хотя и произнесла его на три октавы выше, чем это сделал бы любой марсианин, но зато с очень чистым и болезненным для горла произношением. Это было одно из десятка слов, которые она научилась говорить из сотни понятных для нее. Это слово Джилл выучила лучше остальных потому, что Майк обращался с ним к ней по меньшей мере несколько раз в день.

Глаза доктора Махмуда широко раскрылись… Может быть, эти люди и в самом деле не такие уж невежественные варвары… У его юного друга отличная интуиция. Он тут же ответил Джилл другим величаньем и склонился над ее рукой.

Джилл видела, что Майк в восторге. Ей удалось прокаркать самую краткую из девяти форм, которыми собрат по воде мог ответить на приветствие, хотя она и не грокк его и не могла бы выразить на английском его ближайший биологический эквивалент… и уж, разумеется, не человеку, с которым встретилась впервые.

Махмуд же, которому слова были ясны, воспринял лишь их символический смысл, а не буквальный (вообще невозможный для человека физически), и ответил как надо. Однако Джилл уже достигла своего потолка. Она не поняла, что сказал Махмуд, и не могла бы ему ответить даже по-английски.

И тут на нее снизошло озарение. На столе через определенные интервалы были расставлены графины с водой, окруженные стайками стаканов. Джилл взяла графин и наполнила водой стакан. Прямо посмотрев в глаза Махмуду, она сказала серьезно:

— Вода. Наше гнездо — ваше. — Прикоснулась к воде губами и протянула стакан Махмуду.

Он ответил ей по-марсиански, увидел, что она не поняла и перевел:

— Кто разделяет воду, тот разделяет все.

Махмуд отпил глоток и уже хотел отдать стакан обратно, но спохватился и передал его Харшоу.

Джубал сказал:

— Я не говорю по-марсиански, сынок, но спасибо за воду. Да не испытаешь ты никогда жажды. — Он отпил треть стакана и передал его Бену.

Какстон поглядел на Махмуда и спокойно произнес:

— Расти ближе. С Водой Жизни мы сближаемся. — Выпил и отдал Доркас.

Несмотря на серию прецедентов, Доркас замешкалась.

— Доктор Махмуд, вы знаете, насколько это серьезно для Майка?

— Знаю, мисс.

— Что ж… это так же серьезно и для нас. Вы понимаете? Вы грокк?

— Я грокк во всей полноте… Иначе я бы отказался от питья.

— Хорошо. Пусть у тебя всегда будет вода с избытком, и пусть наши яйца лягут в одно гнездо. — По щекам Доркас побежали слезы. Она выпила и быстро передала стакан Мириам.

Мириам шепнула:

— Спокойней, девочка, — а потом обратилась к Майку: — Водой мы встречаем нашего брата. — И, повернувшись к Махмуду: — Гнездо, вода, жизнь. — Мириам выпила воду. — Наш брат. — Она вернула ему стакан.

Махмуд выпил до дна и сказал, но уже на арабском:

— И если смешаешь ты их дела со своими, станут они тебе как братья.

— Аминь, — заключил Джубал.

Доктор Махмуд бросил на него быстрый взгляд, но решил не спрашивать, понял ли его Джубал — не то это было место, чтоб открывать свои собственные боли и сомнения. Тем не менее душа его отогрелась, как это всегда бывает после водного ритуала, хотя он и отдает ересью.

Его размышления прервал суетившийся помощник главы протокольного отдела.

— Доктор Махмуд? Вам придется сесть подальше, доктор. Будьте добры, пройдите за мной.

Доктор Махмуд улыбнулся.

— Нет, мое место теперь тут. Доркас, могу я взять стул и сесть между вами и Майком?

— Конечно, доктор. Я подвинусь.

Помощник главы протокола начал бить копытом.

— Доктор Махмуд, я вас прошу! Согласно списку, вы сидите совсем в другой части зала. Генеральный секретарь может появиться каждую минуту, а зал кишит репортерами и Бог знает кем еще… Я просто не представляю, что делать…

— Тогда, парень, тебе лучше заняться чем-нибудь другим, — посоветовал Джубал.

— Что?! Да вы-то кто такой? Вы-то есть в списке? — И он начал нервно копаться в своих листках.

— А ты кто такой? — спросил Джубал. — Главный официант, что ли? Я — Джубал Харшоу. Если меня нет в твоем списке, можешь разорвать его к чертям собачьим. Слушай, голубок, если «Человек с Марса» хочет, чтобы доктор Махмуд сидел с ним рядом, дело кончено.

— Но он не может тут сидеть! Кресла у стола переговоров предназначены только для министров, глав делегаций, судей Высшего Суда и лиц, приравненных к ним по рангу… и я не знаю, как мне их разместить, если появится кто-нибудь еще… Ну и «Человек с Марса», разумеется.

— Разумеется, — согласился Джубал.

— А доктор Махмуд должен сидеть неподалеку от Генерального секретаря, сразу же за его спиной, чтобы помочь в любую минуту с переводом. И должен сказать, что вы мне ничем не помогаете.

— Сейчас я тебе помогу, — сказал Джубал, выхватив список из рук чиновника. — Гм… посмотрим… «Человек с Марса» сидит напротив Генерального секретаря, почти там, где он сидит сейчас. Затем, — Джубал взял карандаш и с его помощью атаковал план, — эта половина от сих до сих принадлежит «Человеку с Марса». — Джубал поставил две черточки и соединил их жирной дугой, а затем начал вычеркивать одну фамилию за другой, из тех, что были написаны против кресел на этом участке стола. — Вот я и сделал за вас половину работы. А кого я буду рассаживать на своей половине — это уж моя забота.

Сотрудник протокола был слишком шокирован, чтобы возражать. Губы его шевелились, но ни одного звука с них не слетало. Джубал взирал на него добродушно.

— Что-нибудь еще вас беспокоит? О, я совсем забыл — документ должен быть подписан. — И он нацарапал под исправлениями «Дж. Харшоу за В. М. Смита». — Давай-ка скачи к своему старшему сержанту, сынок, и покажи ему это. Скажи, пусть просмотрит «Свод правил приема лиц, прибывших с официальным визитом с дружеских планет».

Чиновник открыл рот и убежал, позабыв его захлопнуть. Он вернулся в сопровождении более пожилого мужчины. Новоприбывший заговорил тоном, не терпящим возражений.

— Доктор Харшоу, я — Ла Рю, глава протокола. Вам что — действительно нужна половина стола? Я слышал, что ваша делегация весьма малочисленна.

— Дело не в этом.

Ла Рю усмехнулся.

— Боюсь, что именно в этом. Я и без того теряю голову, борясь за каждый дюйм площади. Почти все официальные лица высшего ранга решили присутствовать. Если вы ожидаете еще людей, хотя вам бы следовало поставить меня в известность об этом заранее, то я поставлю стол позади тех двух мест, которые зарезервированы для вас с мистером Смитом.

— Ни в коем случае.

— Боюсь, что будет именно так. Очень сожалею, но…

— И я тоже сожалею, но о вашей судьбе. Потому что, если половина стола не будет отведена Марсу, мы покидаем зал. Скажите Генеральному секретарю, что вы провалили конференцию своей грубостью по отношению к «Человеку с Марса».

— Вы, конечно, шутите?

— Вы что — не слышали сказанного?

— Хм… я принял это за шутку.

— Я тут не для того, чтобы шутки шутить, сынок. Смит — или глава другой планеты, прибывший с официальным визитом к главе правительства этой планеты, и в таком случае ему положены все прислужники и танцоры, которых вы можете выставить, или же он просто турист, и никаких официальных почестей ему не положено. И то и другое вперемешку не получится. Оглянись-ка да сосчитай своих «официальных лиц высшего ранга», как вы их зовете, и подумай, были бы они тут, если, по их мнению, Смит всего лишь турист.