Даже открытие, что Смит научился самостоятельно читать со скоростью электронного сканера, не подвигло Джубала на создание своего рода «Проекта Смита» с обязательными наблюдениями, измерениями и вычерчиваниями кривых прогресса. Харшоу была свойственна высокомерная скромность человека, так много познавшего, что теперь ему стала ясна беспредельность его незнания. Он не видел нужды в измерениях, поскольку не знал, что именно надо измерять.

Но и наслаждаясь наблюдением того, как уникальное лабораторное животное превращается в копию человека, он все же не испытывал полного удовлетворения.

Подобно Генеральному секретарю Дугласу, Харшоу ожидал начала большого скандала.

Поскольку Джубал решил действовать лишь в ответ на действия, направленные против него, отсутствие таковых его сильно раздражало. Черт побери, неужели федеральные копы так тупы, что не смогли проследить совершенно неопытную девчонку, тащившую чуть ли не через весь континент мужчину, находившегося в бессознательном состоянии? Или же они все время шли по ее следам, а теперь установили глухую слежку за его домом? Эта мысль приводила его в бешенство. Представить себе, что правительство днем и ночью следит за его домом, за его замком, было столь же тошнотворно, как и думать, будто его письма читают чужие глаза.

Ведь это тоже было в их власти! Ничего себе правительство! Три четверти его состоит из жалких паразитов, а остальные — просто тупые болтуны… О, Харшоу допускал, что человек, как животное общественное, не может обходиться без правительства, подобно тому, как он не в состоянии свергнуть власть собственного желудка над собой. Но только потому, что Зло неодолимо, вряд ли стоит называть его Добром. Как хотелось ему, чтобы правительство убралось куда подальше, да там и осталось!

Было вполне возможно и даже вероятно, что Администрация знает, где находится сейчас «Человек с Марса», но решила пока ничего не предпринимать. Если это так, то как долго будет продолжаться период бездействия? И как долго сможет Харшоу держать свою «бомбу» в боевой готовности? И где, во имя всех чертей, находится этот молодой идиот — Бен Какстон?

Джилл Бордмен заставила его выйти из состояния той духовной прострации, в которой он занимался расчетами на пальцах.

— Джубал!

— А? Ах, это ты, девочка! Я задумался. Садись. Выпьешь стаканчик?

— Нет-нет, спасибо. Джубал… я очень беспокоюсь.

— Что ж, это нормально. Смотри, какой великолепный прыжок! Интересно, удастся ли повторить его?

У Джилл были искусаны губы, и выглядела она лет на двенадцать старше, чем всегда.

— Джубал! Выслушайте меня! Я очень боюсь.

Он вздохнул.

— Ну в этом случае тебе бы следовало обсушиться. Бриз довольно прохладный.

— Ничего, мне тепло. Скажите, Джубал, можно мне оставить у вас Майкла одного?

Харшоу поморгал.

— Разумеется. Девочки присмотрят за ним, неприятностей от него никаких. Ты уезжаешь?

Она старательно избегала его взгляда.

— Да.

— Ммм… Мы тут тебе рады. Но ты свободна и можешь уехать, если захочешь.

— Но, Джубал, я вовсе не хочу уезжать!

— Тогда не уезжай.

— Так ведь надо.

— Давай-ка еще раз прокрутим нашу пленку, я как-то не ухватил смысла.

— Ну как вы не понимаете, Джубал. Мне тут очень хорошо. Вы так добры к нам! Но я не могу остаться, особенно, когда Бен пропал. Я должна разыскать его!

Харшоу буркнул весьма непристойное словцо, а затем добавил:

— А как ты собираешься начать свои поиски?

Джилл еще больше помрачнела.

— Не знаю. Но я не могу тут валяться, бездельничать и плавать в бассейне, когда Бена нет.

— Джиллиан, Бен уже большой мальчик. А ты ему не мать, да и не жена тоже. У тебя нет никакого долга, который обязывал бы идти и искать его. Верно?

Джилл поковыряла большим пальцем ноги в траве.

— Нет, — признала она, — никаких особых прав у меня на Бена нет. Но я знаю, что, если бы пропала я, Бен искал бы меня, пока не нашел. Словом, я должна его отыскать.

Джубал пробормотал под нос проклятие всем богам, виновным в идиотизме рода человеческого, а затем сказал:

— Ладно. Давай внесем в это хоть чуточку логики. Ты планировала нанять частных детективов?

Джилл выглядела ужасно несчастной.

— Думаю, это следовало бы сделать, но я… Я никогда не имела с ними дела. Это дорого?

— И даже очень.

Джилл сглотнула слюну.

— Как вы думаете, они согласятся работать за ежемесячные выплаты из моего заработка?

— Их девиз — деньги на бочку. Ладно, не печалься, детка. Я уже занялся этим. Нанял искать Бена самых лучших, так что тебе не стоит подрывать свое будущее благополучие, нанимая второсортных.

— И вы мне ничего не сказали!

— Не было нужды.

— Джубал, а что же они выяснили?

— Ровным счетом ничего, — вынужден был он признать, — так что ни к чему было повергать тебя в отчаяние пустыми разговорами. — Джубал скривил рот. — Мне казалось, что ты и так слишком беспокоишься о Бене. Я держался того же мнения, что и его помощник… Как его там?.. Килгаллен… насчет того, что Бен, повизгивая от восторга, удрал по другому следу и вернется, когда накропает свою колонку. — Харшоу вздохнул. — Теперь я так не думаю. Этот дурак Килгаллен получил телестат, в котором говорится, что Бен уезжает. Мой парень видел стат, снял с него фото и проверил. Стат действительно был послан.

Джилл удивилась.

— Но почему же Бен не известил меня? Это на него не похоже! Бен очень внимателен.

Джубал с трудом подавил стон.

— Ну думай же головой, Джиллиан. Только потому, что на пачке написано «сигареты», нельзя быть уверенным, что в ней лежат именно они. Вы со Смитом явились в пятницу сюда. Кодовое обозначение на телестате говорит, что он отправлен из Филадельфии — отделение Паоли-Флет — в десять часов тридцать четыре минуты утра в четверг. Стат послан и получен мгновенно. В офисе Бена находится свой статпринтер. Хорошо. А теперь скажи мне, почему Бен послал в свою контору телестат, а не позвонил туда?

— Я не верю, что он так поступил. Я бы на его месте обязательно позвонила по телефону. Это проще.

— Ну ты — не Бен. Для человека с профессией Бена я могу придумать десяток поводов, объясняющих этот поступок. Например, желание сбить со следа, желание оставить запись в анналах телеграфной компании для какой-то надобности… Словом, причин может быть множество. Килгаллен ведь не увидел в присылке стата ничего странного, да и тот факт, что Бен поставил у себя столь дорогостоящую аппаратуру, говорит, что он ею пользовался. Однако, — продолжал Джубал, — стат доказывает, что Бен находился в Паоли-Флет ровно в десять часов тридцать четыре минуты в четверг.

— Но…

— Минутку! Телестат отправляется либо лично, либо передается по телефону. Если лично, так сказать, из рук в руки, то у получателя остается факсимильное воспроизведение почерка и подписи. Но если передать по телефону, то там стат лишь перепечатывают на машинке, а потом передают изображение.

— Конечно.

— А разве это ни о чем не говорит нам, Джилл?

— Гм… Джубал, я так беспокоюсь за Бена, что мне ничего в голову не лезет.

— Ладно, ладно, не надо бить себя в грудь. Мне это тоже поначалу ничего не сказало, но парень, что работает на меня, — тонкая штучка. Он отправился в Паоли с поддельной копией стата, сделанной по фотографии, которую он снял чуть ли не под самым носом у Килгаллена. Этот документ как бы удостоверял, что он и есть Осберт Килгаллен — адресат телестата. Затем своей отеческой манерой держаться и обворожительно честным лицом он выудил у девушки на пункте кое-что, что, вообще-то говоря, она имела право сообщать лишь по постановлению суда. Очень печально, не правда ли? В обычных условиях она, конечно, не запомнила бы этот телестат, поступивший среди сотен других, — они, как правило, входят в уши, протекают сквозь кончики пальцев и исчезают после микрофотографирования. Но эта девица оказалась горячей поклонницей Бена, она каждый вечер читает его колонку — жуткий порок! — Джубал помигал. — Первая! — заорал он.