Такая широкая постановка вопроса делала ответ на него особенно трудным. С той минуты, как Джилл перешла рубикон, она не думала ни о чем, кроме спасения. Каких-либо планов у нее не было.

— Я не знаю.

— Так я и думал. Предполагая, что ты захочешь сохранить свой диплом, я взял на себя смелость послать письмо из Монреаля твоему заведующему терапией. В нем ты просишь об отпуске по случаю болезни одного из членов твоей семьи. О'кей?

Джилл почувствовала внезапное облегчение. Она постаралась как можно глубже запрятать беспокойство о своем собственном благополучии. Однако где-то внутри сидел твердый комок горечи из-за того, что она сделала со своей профессиональной карьерой.

— О, Джубал, спасибо вам! — Потом она добавила: — Я не виновна в небрежении своим долгом: сегодня у меня выходной день.

— Тем лучше. Что ты еще хочешь?

— У меня еще не было времени подумать. Гм… наверное мне следует связаться со своим банком и снять со счета деньги… — Она замолкла, пытаясь вспомнить состояние своего счета, — он никогда не бывал особенно велик, и иногда она забывала…

Джубал перебил ее:

— Если ты это сделаешь, копы на тебя тут же навалятся, да так, что ребра затрещат. Не лучше ли остаться здесь, пока дела как-то не образуются?

— Но, Джубал, я не хотела бы навязываться.

— А ты уже навязалась. Не беспокойся, дитя, У нас всегда кто-нибудь гостит. Никто не навяжется мне без моего собственного желания, так что не пугайся. Теперь о нашем пациенте. Ты сказала, что не хочешь, чтобы его права нарушались. Ты ждешь моей помощи в этом?

— Ну Бен говорил… Бен думал, что вы поможете…

— Бен говорил, не спросив меня. Меня совершенно не интересуют так называемые «права». Его право на Марс — юридический нонсенс. И, будучи сам адвокатом, я не могу уважать такую чушь. Что касается богатства, которым, как считают, Смит владеет, то данная ситуация создана страстями множества людей и нашими племенными обычаями. Сам он никакого богатства не заработал. Пусть радуется, если они украдут у него все состояние, а я даже газету не разверну, чтобы поискать сообщение об этом событии. Если Бен ожидал, что я буду бороться за «права» Смита, значит, вы попали не туда, куда нужно.

— Ох… — Джилл почувствовала себя покинутой и одинокой. — Придется мне что-то придумать и забрать его отсюда.

— О нет! Только в том случае, если ты сама того захочешь.

— Но вы же сказали…

— Я сказал, что не интересуюсь юридическими фикциями. Но гость под моей крышей — дело совсем иного рода. Он может оставаться здесь, сколько пожелает. Я просто хотел разъяснить тебе, что не имею ни малейшего желания быть вовлеченным в грязную политику ради того, чтобы вы с Беном могли позабавиться игрой в романтическую чушь. Моя дорогая, когда-то давно я думал, что служу человечеству… и был в восторге от этой мысли. Затем я обнаружил, что человечество вовсе не хочет, чтобы ему служили, а, наоборот, всячески противится таким попыткам. Поэтому теперь я делаю лишь то, что нравится самому Джубалу Харшоу. — Он отвернулся. — Пожалуй, наступило время ужина, верно, Доркас? В этом доме хоть кто-нибудь занимается делом?

— Мириам. — Доркас отложила вышивание и встала.

— Не могу понять, как эти девчонки делят между собой работу!

— Босс, а откуда вам это знать? Вы-то сами все равно никакой работы не выполняете. — Доркас похлопала его по животу. — А едите аккуратнейшим образом, ничего не пропуская.

Прозвучал гонг, и они пошли в столовую. Если Мириам и готовила ужин, то, надо полагать, она для этого разработала совершенно новый способ экономии сил; она сидела в конце стола — спокойная и очаровательная. В дополнение к трем секретаршам за столом был еще один мужчина, чуть постарше Ларри, которого все звали Дьюк и который обращался с Джилл так, как будто она жила тут всегда.

За столом прислуживали роботы, а не андроиды, управление ими производилось с пульта, находившегося рядом с Мириам. Еда была великолепной и, видимо, натуральной.

Но Харшоу все не нравилось. Он бурчал, что его нож затупился, что мясо жесткое, он даже обвинил Мириам в том, что на стол поданы вчерашние объедки. Никто, по-видимому, к нему не прислушивался особенно, но Джилл стало очень жаль Мириам. Вдруг Анни положила вилку.

— Он посмел упомянуть готовку своей мамаши, — зловеще сказала она.

— Опять воображает, должно быть, что он тут босс, — поддержала ее Доркас.

— Сколько дней это уже тянется?

— Примерно десять.

— Этого предостаточно!

Анни взглядом подала команду Мириам и Доркас. Все трое встали. Дьюк продолжал спокойно есть.

Харшоу быстро забормотал:

— Девочки, девочки, только не за едой! Подождите пока…

Но они молча надвигались на него. Робот метнулся в сторону. Анни схватила Харшоу за ноги, Мириам и Доркас досталось по руке. Французское окно распахнулось само собой. Визжащего Харшоу унесли.

Вопль заглушило громким всплеском.

Девушки вернулись. Они казались совершенно спокойными. Мириам села на свое место и обратилась к Джилл:

— Хочешь еще салата, Джилл?

Вернулся Харшоу в пижаме и халате вместо вечернего костюма. Робот, прикрывший его тарелку стеклянным колпаком, когда Харшоу вынесли из столовой, снял колпак. Джубал приступил к еде.

— Как я уже говорил, — заметил Харшоу, — женщины, которые не умеют готовить, ничего не стоят. Если меня не будут кормить, как надо, я скормлю вас собакам, а потом пристрелю собак. Что у нас на десерт, Мириам?

— Клубничный торт.

— Ну это еще куда ни шло! Приведение приговора в исполнение откладывается до среды.

После ужина Джилл отправилась в гостиную, надеясь посмотреть передачу новостей по стереовизору и узнать, не уделено ли там внимания ее собственной персоне. В гостиной не оказалось ни экрана и ничего такого, что могло бы быть закамуфлированным «ящиком». Подумав, она сообразила, что вообще не видела здесь ничего похожего. Не видела она и газет, хотя книг и журналов было полно.

Никто к ней не присоединился. Она не знала, который час. Ее часы остались наверху. Она пошарила взглядом по стенам в поисках настенных часов. Не нашла их, и тут в ее памяти всплыло, что она вообще не видела здесь ни часов, ни календарей. Тогда Джилл решила, что с тем же успехом можно отправляться в постель. Одна стена была заставлена полками с книгами и кассетами. Джилл взяла кассету со сказками Киплинга и, весело напевая, побежала наверх.

Кровать в ее комнате была, должно быть, из завтрашнего дня. Она имела приспособления для автомассажа, кофеварку, климатизатор, читальную машину и много чего еще. Не было только будильника. Джилл решила, что не проспит, вложила пленку в аппарат, легла на спину и стала читать бегущие по потолку строчки. Вскоре ее пальцы соскользнули с контрольной клавиши, свет погас… Джилл уснула.

Джубал Харшоу никак не мог уснуть. Он был крайне недоволен собой. Его чувство любопытства уже давно атрофировалось, а реакции притупились. Почти полстолетия назад он дал, казалось, нерушимую клятву никогда больше не подбирать бездомных котят, и вот теперь, по соизволению Венеры любвеобильной, разом подобрал двух… нет, трех, если считать Бена Какстона.

То, что он уже нарушал клятву больше раз, чем она насчитывала лет, его не беспокоило. Логика никогда не надевала на его ум своих пут. Не беспокоило и появление под крышей его дома двух новых постояльцев. Мелочная скупость не была свойственна натуре Джубала. На протяжении почти ста лет своей бурной жизни он много раз разорялся, но неоднократно становился еще более богатым, чем был сейчас. Он смотрел на это так же спокойно, как на изменения погоды, и никогда не опускался до того, чтобы пересчитывать сдачу.

Однако перспектива переполоха, который, без сомнения, последует за тем, как ищейки схватят этих детишек, раздражала Джубала. Он считал, что их поимка неотвратима. Эта наивная девочка Джилл оставила за собой следов не меньше, чем хромая корова!