Поэтому я просиживала часами в барах на берегу, потягивала безалкогольное пиво и слушала, о чем болтают вокруг, и ждала словечка, за которое была готова отвалить кучу денег, чтобы отправиться вверх по реке.

Кроме того, я не пропускала ни одного выпуска рекламы по найму. Реклама тут была весьма более откровенная, чем в Калифорнии, — похоже, тут все было дозволено.

Впервые в жизни встретилась со столь откровенной рекламой убийства. Или я что-то не так поняла?

Было ясно, что кодом НВ обозначается нижний Виксберг.

О конечно, все услуги такого рода, если хорошо поискать, найдешь в любом крупном городе, но я никогда не видела, чтобы их так беззастенчиво рекламировали! Что же до гарантии, то я просто глазам своим поверить не могла!

Сама я объявление давать не решилась: сильно сомневалась, что это безопасно — и продолжала рассчитывать на барменов, барменш и содержателей притонов. Но рекламу продолжала просматривать: там могло промелькнуть что-то если не полезное, то хотя бы интересное. Такое объявление вскоре не заставило себя ждать:

— Что скажешь, Джордж?

— Да… В первый раз, когда мы это видели, если я не запамятовал, у В. К. оставалась неделя на размышление.

Почти неделя и прошла, а теперь ему оставляют еще десять дней. Если так дальше пойдет, бедный В. К. умрет от старости.

— Ты не веришь этому?

— Нет, любовь моя, не верю. Это какой-то код.

— Какой код?

— Самый дурацкий, но именно поэтому его очень трудно расшифровать. Ну смотри: в первом объявлении некое лицо или группа лиц пытались кому-то что-то сообщить, связанное с числом «семь», или у них что-то закодировано было под цифрой «семь». Тут то же самое, только теперь фигурирует число «десять». Но значение цифр нельзя понять даже с помощью статистического анализа, поскольку за это время они запросто могли поменять код. Это идиотский код, Фрайди, а идиотский код разгадать невозможно, если тот, кто им пользуется, достаточно хитер.

— Джордж, послушать тебя, так подумаешь, что ты только и делал всю жизнь, что занимался военными шифровками.

— Занимался одно время, но научился этому по-настоящему потом. Самый трудный код, которым занимаются по сей день, — это генетический код. Самый идиотский код на свете, поверь, но он повторяется так много раз, что все время возникает искушение придать какое-то значение бессмысленным слогам. Ты прости, за едой не стоило, наверное, говорить о таких заумностях.

— Ты ни при чем. Это же я завела этот разговор. Не догадываешься, что такое «А. С. Б.»?

— Не имею понятия.

Этой ночью террористы ударили во второй раз. Но чур, я вам не говорила, что тут есть какая-то взаимосвязь!

А ударили они ровно через десять дней — почти час в час после «Красного четверга». Только на этот раз ни одна группировка не взяла на себя ответственность за происходящее — все и так было ясно и совпадало с угрозами и предсказаниями «Совета по выживанию» и «Вдохновителей». «Ангелы Господни», насколько я помнила, относительно времени будущего наступления не высказывались.

Вторая волна террора кое-чем отличалась от первой, и это «кое-что» кое-что значило для меня, точнее, для нас обоих. Мы с Джорджем обсуждали все новости.

Итак:

а) отсутствие каких бы то ни было сообщений из Чикагской Империи. Их, собственно говоря, не было со времени первых известий о нападениях на демократов — ни гу-гу целую неделю. Меня это очень волновало;

б) не было сообщений о террористических актах на территории Калифорнийской Конфедерации. Примечание: через несколько часов после сообщений о начале второй волны террора из Калифорнии пошли самые обычные новости. Одна из них: глава Конфедерации — наш знакомец «Вояка» Тамбрил назначил троих регентов с неограниченной властью, дабы они правили страной, пока он проходит курс давно откладываемого лечения. С этой целью он отбыл в свою резиденцию «Орлиное гнездо», неподалеку от Тахо. Бюллетени о состоянии его драгоценного здоровья, однако, должны были выходить вовсе не в Тахо, а в Сан-Хосе;

в) мы с Джорджем, не сговариваясь, сделали вывод о том, что это значило в действительности. Лечение, назначенное этому жалкому позеру, наверняка было не что иное, как бальзамирование, и никаких новостей от его «регентов» ждать было нечего, пока они будут драться за власть между собой;

г) на сей раз сообщений о терактах за пределами Земли не было;

д) не сообщали о покушениях Кантон и Маньчжурия. Уточнение: такие сообщения не поступали в Виксберг, штат Техас;

е) насколько я могла судить, террористы ударили во всех остальных территориальных государствах. Однако выводы мои были далеки от точности, поскольку из четырехсот с лишним стран — участниц ООН некоторые сообщают новости только во время полного солнечного затмения. Я понятия не имела о том, что происходит в Уэльсе, Свазиленде, Непале, на островах Принца Эдуарда. К слову сказать, эти государства, безусловно, что-то значат, конечно, для самих себя, но не имеют никакого значения в геополитике. Да, они голосуют в ООН, но их голоса учитываются только при выведении разных коэффициентов, не более. Но во всех главных территориальных государствах террористы нанесли очередной удар, и сообщения о покушениях передавались, за исключением тех случаев, когда информация такого рода подвергалась цензуре;

ж) большинство покушений провалилось. Это было главное отличие второй волны террора от первой. Когда десять дней назад террористы ударили по избранным мишеням, жертвы большей частью отправились на тот свет, а террористам удалось скрыться бесследно. Теперь все было наоборот: большинство жертв остались в живых, а большинство террористов были убиты. Некоторых схватили на месте преступления, но уйти мало кому удалось.

Последний факт меня окончательно успокоил: я поняла, что Босс непричастен ни к первой, ни ко второй волне террора.

Почему я так решила? Потому что вторая волна опозорила тех, кто стоял за всем этим.

Полевые агенты, даже простые солдаты, стоят недешево. Руководство не бросается ими по пустякам. Обученный, опытный террорист стоит еще дороже — раз в десять дороже простого солдата.