По сути дела, под так называемым реализмом понимают обыкновенно чисто внешнее, кажущееся, преходящее, то есть то, что скорее относится к литературной форме, а не к самому процессу поэтического творчества… Типы, изображаемые реалистами, — это всегда облаченные в платья марионетки, приводимые в движение веревочками и заключающие у себя в груди фонограф, который воспроизводит слова и фразы, подслушанные и записанные хозяином театра… на улицах, площадях или в трактирах» (перев. Г. Степанова). Конечно, эта критика «реализма» распространяется не на сам метод реалистического изображения — за него как раз и ратует Унамуно, — а в первую очередь на произведения некоторых испанских романистов конца XIX века, слепо следовавших манифестам французских натуралистов. Говоря же о влиянии на Унамуно кого-либо из писателей XIX века, приходится вспоминать не собственно романиста, а философа: генезис «Тумана» критика с полным основанием возводит к «Дневнику самоубийцы», составляющему часть трактата датского религиозного мыслителя Сёрена Кьеркегора «Или-или». В «Тумане» почти дословно воспроизводятся многие эпизоды из «Дневника», использованы отдельные мотивы и даже сама сюжетная канва этого произведения.

В первом издании «Туман» имел очень четкое конструктивное обрамление, которое подчеркивало двойственность развязки романа (дискуссия о причинах смерти героя начинается уже в прологе): пролог — постпролог и интервью героя с автором — эпилог. Эта четкость несколько нарушается из-за включения в текст романа «Истории «Тумана» и «Интервью с Аугусто Пересом», которые тем не менее имеют существенное значение для понимания замысла этого сложного произведения.

Появление «Тумана» вызвало ряд откликов в испанской прессе, но по-настоящему соотечественники Унамуно оценили роман после того, как он был переведен на многие языки и получил всемирную известность. «Туман» неоднократно переиздавался в Испании и в странах Латинской Америки, в частности вошел во второй том полного собрания сочинений Унамуно, подготовленного крупнейшим знатоком творчества писателя Мануэлем Гарсиа Бланко (Miguel de Unamuno, Obras completas en 15 tomos, Madrid, 1950–1963). На русский язык «Туман» переводится впервые. Настоящий перевод выполнен А. Грибановым по изданию: М. de Unamuno, La niebla, Ed. Taurus, Madrid, 1967.

С. Еремина

…ибо желания сеньора Унамуно — для меня непреложный закон. — Иронический намек на то, что «Пролог» принадлежит перу созданного самим Унамуно персонажа.

Антолин С. Папарригопулос — как и автор пролога, один из персонажей «Тумана».

В связи со статьями дона Мигеля в «Мундо графика»… комментируют фразу сеньора Унамуно, что, мол, сеньор Сервантес… был не без таланта… — В номере от 10 апреля 1912 года мадридского еженедельника «Мундо графике» была опубликована статья Унамуно «Размышления о стиле», в которой, скрывшись под маской ученого-педанта — излюбленного объекта комических выпадов писателя, — автор статьи в снисходительно-поучающем тоне рассуждал о «недостатках» сервантесовского стиля: Сервантес-де не знал грамматических времен, позволял себе повторять по нескольку раз на странице одно слово, был несведущ в социологии и т. п. Эта пародийная статья открывалась утверждением критика, что он склонен признать наличие у сеньора Сервантеса некоторых способностей. Провинциальные читатели «Мундо графике» восприняли эту статью Унамуно всерьез.

…пишет слово «культура»… «Kultura»… — Kultura (нем. Kultur) — германизированное написание слова, которое в испанском языке начинается с буквы «С» — cultura. В статье, опубликованной в 1913 году в «Мундо графике» и называвшейся «Эрудиты, ерудиты и эррудиты», Унамуно объяснил, что он пользуется словом «культура» для различения культуры (cultura) и цивилизации (Kultura), то есть внешней стороны, организующей формы жизнедеятельности духа. В статье «Интервью с Аугусто Пересом» писатель прямо связывает первую мировую войну с наступлением отвлеченно-рассудочных, формальных институтов на личностное, духовное начало, отсылая читателей к названной статье 1913 года. «Я не ждал начала войны, — пишет он, — чтобы предупредить своих соотечественников об опасностях, которые несет в себе слово «Kultura», начинающееся с четырехконечной буквы "К"».

Табоада Луис (1848–1906) — испанский писатель, автор юмористических развлекательных рассказов, черпавший материал для своих комических сценок из мелкобуржуазного быта. Пользовался при жизни большим успехом у публики.

Кеведо-и-Вильегас Франсиско де (1580–1645) — крупнейший испанский писатель-сатирик XVII века.

Не говоря уже о попытках считать идиомой выражение «зари занимался уже», открывающее одну из глав, когда предыдущая кончается словом «час». — Словом «час» (исп. hora) заканчивается третья глава первой части «Дон Кихота», а выражением «уже занималась заря» (исп. La del alba seria), представляющим собой цитату из народной песни, открывается, соответственно, четвертая глава романа Сервантеса. Продолжая розыгрыш, начатый в статье «Размышления о стиле», писатель использует здесь то обстоятельство, что у Сервантеса слово «час» употреблено не в собственном смысле слова — для обозначения времени, а в словосочетании «а la buen hora» (дословно — «в добрый час»).

…я уже двадцать лет занимаюсь преподаванием классиков… — С 1890 года Унамуно преподавал греческий язык в Саламанкском университете.

Отсюда же и отвращение к жизни у Леопарди… — Джакомо Леопарди (1798–1837) — итальянский поэт-романтик, создатель пессимистической теории infelicita — универсального зла, господствующего во вселенной. Своим интересом к проблемам морали, преклонением перед классической древностью, острым ощущением преходящего характера всего сущего и поисками высшего оправдания человеческого существования Леопарди был очень близок Унамуно и оказал непосредственное влияние на поэтическое творчество последнего.

…любимые авторы дона Мигеля — Сенанкур, Кентал и Леопарди. — Сенанкур Этьен де (1770–1846), французский писатель-романтик, автор романа в письмах «Оберман» (1804) — одной из первых «исповедей сына века». Этическая проблематика творчества Сенанкура, подчеркнуто не систематический стиль мышления, созерцательность его героя и ярко выраженная автобиографичность его прозы сделали Сенанкура одним из любимых писателей Унамуно. «Это для меня одна из глубочайших книг, какие только существуют в мире, — писал Унамуно об «Обермане». — В ней есть страницы, исполненные величия, почти непревзойденного во французской литературе, более чем величия — интимности и самоуглубленности. Это потрясающая исповедь». Кентал Антеру Таркину ди (1842–1891) — португальский поэт. В конце жизни пережил глубокий духовный кризис, пришел к пессимизму и мистицизму, что нашло выражение в последних частях его полного собрания сонетов и в цикле «Скорбные стихи», изданном уже после самоубийства Кентала. Для Унамуно Кентал — «автор бессмертных сонетов, самая трагическая фигура в нашей иберийской литературе».

Висенте Пастор Дуран — один из прославленных матадоров начала века.

Порнографические или попросту эротические писатели… самые тупые, самые глупые. — В 1907 году Унамуно опубликовал в «Ла Насьон» статью «О порнографии», в которой объяснял «развитие порнографии» в испанской литературе «отсутствием высоких и плодотворных идеалов».