Среди этой бедности и нищеты Мартин, казалось бы, должен был под влиянием наследственности и окружающей среды стать таким же, как его родители, — темным, забитым и малодушным, однако он вырос решительным, бесстрашным и дерзким.

В те годы мальчики учились не так много, как сейчас, и утекло немало времени, прежде чем Мартин сел за школьную парту. А до той поры школа была для него только мрачным помещением с белыми таблицами на стенах, войти в которое он не испытывал никакого желания. От этого скромного очага просвещения его отталкивало также сознание, что мальчишки старого города не считают его своим, потому что он живет за городской стеной и ходит всегда оборвышем.

Он испытывал к ним что-то вроде ненависти, и когда мальчишки из крестьянских усадеб вокруг стены приходили на «Улицу», чтобы обстрелять камнями юных горожан, Мартин в этих битвах был одним из самых ожесточенных: он шел во главе варварских орд, направлял их действия и даже больше — полностью подчинял их своей воле.

Мартин превосходил других мальчиков в дерзости и бесстрашии. И не было в городе уголка, которого бы он не знал. Урбия являлась для него воплощением всего прекрасного, средоточием всего интересного и замечательного.

Никто не занимался Мартином, и поэтому он не ходил в школу вместе с другими ребятами, а гонял где ему вздумается. Полная заброшенность вынуждала мальчика составлять свое понятие о жизни стихийно и умерять свою смелость осторожностью.

В то время как его сверстники учились читать, он разгуливал по городской стене — его не пугали ни осыпающиеся камни, ни преграждавшие путь кусты ежевики.

Он знал, где водятся лесные голуби, и любил заглядывать в их гнезда, он воровал фрукты, собирал ежевику и землянику.

Восьми лет от роду Мартин уже пользовался такой дурной славой, которая была бы под стать взрослому мужчине. Как-то раз, выйдя из школы, Карлос Оандо, сын тех самых богатых Оандо, которые из милости разрешили матери Мартина жить в лачуге за городской стеной, показал пальцем на Мартина и крикнул:

— Вот этот — он вор! Вор!

— Я? — воскликнул Мартин.

— Да, ты. Я видел, как ты вчера груши у нас воровал. В вашей семье все — воры.

Хотя в том, что касалось его лично, Мартин не мог отрицать справедливости обвинения, он все же не счел себя вправе оставить безнаказанным такое оскорбление фамилии Салакаинов и, бросившись на молодого Оандо, влепил ему увесистую оплеуху. Оандо ответил ударом кулака. Они сцепились, упали на землю и катались по ней, награждая друг друга тумаками, но более сильный Мартин все время подминал врага. Одному из плетельщиков альпаргат пришлось вмешаться в сражение — пустив в ход руки и ноги, он разнял противников. Мартин покинул поле боя победителем, а Оандо поплелся домой побежденным.

Когда мать Мартина узнала о случившемся, она попыталась отправить сына в дом Оандо просить у Карлоса прощения, но Мартин заявил, что он скорее умрет, чем сделает это. И она была вынуждена сама объясняться с могущественной семьей и приносить извинения.

С тех пор мать стала взирать на своего сына как на пропащего.

— И откуда только он такой? — удивлялась она и, думая о нем, испытывала смешанное чувство любви и беспокойства, сравнимое разве только с изумлением и отчаянием курицы, которая, высидев утиные яйца, вдруг видит, что ее отпрыски бесстрашно бросаются в воду и храбро плывут.

Когда мать посылала иной раз своего сына Мартина в таверну Аркале за вином или сидром, она обычно говорила ему:

— Если ты встретишь там старого Тельягорри, не разговаривай с ним, а если он тебя о чем-нибудь спросит, отвечай на все «нет».

Тельягорри, родич Мартина, брат его бабки по отцу, был тощий человек с огромным крючковатым носом, седыми волосами, серыми глазами и вечной глиняной трубкой в зубах. Он являлся столпом таверны Аркале; там был центр всех его операций, там он разглагольствовал, спорил и не давал угаснуть чувству ненависти к господам, которое всегда теплится в душах бедняков.

Существовал старый Тельягорри па разные мелкие доходы. Он их себе обеспечивал с большой настойчивостью, и среди зажиточных горожан он пользовался дурной славой. По сути дела, это был человек, охочий до чужого добра, веселый и жизнерадостный, любящий выпить, хороший товарищ, но в глубине души достаточно жестокий для того, чтобы убить человека или поджечь город.

Зная характер Мартина, мать предчувствовала, что сын ее неизбежно подружится с Тельягорри, которого она считала человеком пагубным. Действительно, так оно и случилось — как только старый Тельягорри услышал о расправе, учиненной его внучатым племянником над молодым Оандо, он взял его под свое покровительство и стал приобщать к своей жизни.

В тот же достопамятный день, когда Мартин был удостоен дружбы Тельягорри, он обрел и благосклонность Маркиза. Маркизом звали собаку Тельягорри; этот маленький, уродливый пес до такой степени проникся идеями, пристрастиями и дурными привычками своего хозяина, что был, как и он, воришкой, пронырой, бродягой, циником, стариком, врагом общества и любителем независимости. Сверх того, он разделял ненависть Тельягорри к богачам, что у собак встречается редко. В церковь Маркиз заглядывал только за тем, чтобы посмотреть, не оставили ли мальчишки на полу под скамейкой, где они сидели, хлебной корки. Всякая религиозность была ему чужда. Несмотря на свой аристократический титул, Маркиз не симпатизировал ни духовенству, ни знати.

У Тельягорри был возле городской стены маленький сад, который, по суждению знатоков, не имел никакой ценности; он находился далеко от дома старика, и чтобы в него попасть, тот обязательно должен был пройти по всей дорожке на стене. Ему много раз предлагали продать его владение, по он говорил, что сад — фамильная собственность да и фиги тут на смоковницах такие сладкие, что он не продаст этот клочок земли ни за какие блага на свете.

По общему мнению, Тельягорри держался за свой сад, чтобы беспрепятственно разгуливать по стене и воровать фрукты в чужих садах, и это мнение ни в какой мере не было далеко от истины.

Тельягорри происходил из семьи Галчагоррисов, что в переводе с баскского означает Красноштанники, и это созвучие между прозвищем семьи и ее настоящей фамилией дало возможность тестю пономаря, старому озорнику, ненавидевшему Тельягорри, сложить песенку, которую знали все, вплоть до мальчишек, и которая выводила Тельягорри из себя.

Песня была такая:

Заслышав ее, Тельягорри хмурился и мрачнел.

Тельягорри был убежденным индивидуалистом, то был индивидуализм баска, просмоленный и проконопаченный индивидуализмом семейства Тельягорри.

— Пусть каждый бережет то, что имеет, и крадет то, что может, — говорил он. Это была еще самая общественно полезная из его теорий, самые общественно вредные он держал при себе.

Тельягорри не нуждался ни в ком. Он сам шил себе одежду, мастерил обувь, сам брился и подстригал волосы — ему никто не был нужен, ни женщины, ни мужчины. Так, по крайней мере, он утверждал.

Взяв на себя воспитание Мартина, Тельягорри посвятил его во все свои премудрости. Объяснил ему, как свернуть голову курице, чтобы она не подняла при этом крика, показал, как срывать в садах фиги и сливы и остаться при этом незамеченным, научил отличать съедобные грибы от ядовитых по цвету травы, в которой они растут.

Сбор грибов и улиток являлся одним из источников дохода Тельягорри, но главный барыш он выручал на другом.