Его другая рука скользит вверх по моему бедру, и мне приходится прикусить губу, чтобы промолчать.

— Прекрати!

— Почему? — Его зубы задевают мочку моего уха. — Потому что люди смотрят? Потому что они видят, как сильно ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? — Его пальцы поднимаются на дюйм выше, скрытые столом, но все равно слишком смелые, слишком публичные. — Потому что тебе это нравится?

Я извиваюсь, пытаясь избежать его прикосновений, не привлекая больше внимания, но он просто притягивает меня ближе, его хватка усиливается.

— Замри, или мы устроим для всех представление, которое они никогда не забудут.

Его твердая длина, прижатая ко мне, проясняет смысл его слов. Мой пульс учащается, когда его руки продолжают свое исследование, каждое прикосновение достаточно правильное, чтобы никто не смог доказать ничего неподобающего, но достаточно интимное, чтобы у меня перехватило дыхание.

— Встретимся в танцевальной студии после школы. — У него низкий голос, предназначенный только мне.

— Почему?

— Потому что теперь я владею твоими секретами, Балерина. — Его рука на моем бедре движется внутрь, пальцы слишком близко касаются той части меня, которая болит. — И пришло время тебе точно узнать, что это означает.

Привлекая внимание

РЕН

Кафетерий гудит от шепота, когда я держу ее на коленях. Все взгляды устремлены на нас, на нее, как я и хочу. Моя невидимая девочка, наконец-то тебя увидели. Ученики, которые годами проходили мимо нее, не замечая, внезапно не могут отвести взгляд. Они видят то, что я видел все это время. Насколько она чертовски совершенна, когда перестает прятаться.

Ее пальцы сжимаются на краю стола. Ее спина напряжена, как шомпол, она отказывается прислоняться ко мне, а голова опущена, так что она никого не видит вокруг. Все, что она делает, направлено на то, чтобы сделать ее менее заметной, сделать это менее реальным.

— Они все смотрят на тебя. — Мой большой палец выводит круговые узоры на ее бедре. — Ты никогда раньше не была в центре внимания, не так ли?

Она сглатывает, но не отвечает.

— Оглянись вокруг, Балерина. Осознай, насколько ты сейчас заметна.

Ее голова слегка трясется, но ресницы приподнимаются, взгляд обводит комнату, останавливаясь на лицах, смотрящих в нашу сторону. Шепот становится громче.

— Она новенькая?

— Нет, я думаю, она здесь уже целую вечность.

— Ты знал, что у нее с Реном отношения?

— Не может быть. Она никто. Зачем ему...

Я провожу кончиками пальцев по ее позвоночнику, всего лишь легчайшее прикосновение, и по ее телу пробегает дрожь. Румянец на ее щеках становится ярче, чем больше людей разговаривает вокруг нас.

— Ты их слышишь? То, что они говорят о тебе?

Невероятно, но она напрягается еще больше.

— Пожалуйста, отпусти меня.

Я тихо смеюсь.

— Отпустить тебя? — Моя рука сжимает бедро, большой палец касается ее киски через джинсы. — Зачем мне это делать, когда тебя наконец увидели?

— Она выглядит такой взволнованной, — говорит одна из чирлидерш, ее голос достаточно громкий, чтобы ее услышали. — Почему она вообще там сидит?

— Ты же не думаешь, что Рен принуждает ее? — шепчет другой.

— Ты думаешь, ему пришлось бы это сделать? Ты видела его? Я бы сделала все, что он захочет, и ты знаешь, что ты бы тоже сделала.

Щеки Илеаны становятся ярко-красными, она еще ниже опускает голову.

— Ты хочешь снова исчезнуть, не так ли? — Я целую основание ее шеи. — Извини, Балерина, но я слишком много работал, чтобы позволить этому случиться.

Лотти проходит мимо с подносом в руках, пристально глядя на Илеану. Ее шаги замедляются, губы приоткрываются, как будто она собирается что-то сказать. Я откидываюсь на спинку стула, обнимаю Илеану за талию и теснее прижимаю к себе. Выражение лица Лотти напрягается, и она продолжает идти мимо, чтобы присоединиться к своим подругам из группы поддержки.

Мои губы снова находят ухо Илеаны.

— Она предупреждала тебя обо мне, не так ли? В тот день в библиотеке. Пыталась сказать тебе держаться подальше?

— Может быть, мне следовало прислушаться. — Слова произносятся так тихо, что я почти пропускаю их.

— Дерзкая, Балерина. Мне это нравится. — Я покусываю мочку ее уха. — Но ты этого не сделала. И вот мы здесь.

За соседним столиком раздается взрыв смеха. Один из игроков футбольной команды наклоняется вперед, подталкивая локтем своего друга.

— Ты думаешь, она с ним по-настоящему? Ни за что на свете. — Он не утруждает себя понижением голоса.

— Он, должно быть, издевается над ней, — отвечает его друг. — Держу пари, она сходит с ума.

Я поворачиваю голову и смотрю на них, затем медленно подношу руку к подбородку Илеаны. Поворачиваю ее лицо к себе – и целую. По всей комнате разносится общий вздох. Монти и Нико смеются.

— Им интересно, что происходит под столом, — шепчу я ей в губы. Мои пальцы играют с застежкой-молнией на ее джинсах. — Ты думаешь, они могут догадаться?

— Прекрати! — Она отворачивает голову. В ее голосе слышится огонь, гнев едва сдерживается, и мой член твердеет еще больше от доказательства того, что я проникаю ей под кожу.

— Прекратить? Ты так говоришь, но ты все еще здесь. Все еще позволяешь мне прикасаться к тебе. Все еще позволяешь им видеть.

Звенит звонок, резкий звук прерывает момент. Я медленно отпускаю ее, позволяя своим рукам упасть, когда она слезает с моих колен. Ее движения торопливы, скованны, плечи напряжены, когда она быстро идет к выходу. Шепот следует за ней, становясь громче по мере того, как она движется, волна внимания, от которой она не может ускользнуть.

Я остаюсь на месте еще секунду или две, прежде чем подняться на ноги и последовать за ней. Она не может убежать от меня. У нас общий следующий урок. Монти и Нико идут в ногу по обе стороны от меня, мы движемся по тому же маршруту, оставаясь всего в нескольких футах позади неё. Она знает, что я следую за ней. Это видно по тому, как она отказывается смотреть по сторонам, и на ее лице нет удивления, когда я сажусь в классе позади нее.

Она не оглядывается, не обращает на меня внимания, но я знаю, что она в курсе каждого моего движения.

Когда учительница начинает говорить, я наклоняюсь вперед и провожу кончиком ручки между ее лопаток.

— Ты такая тихая. Не то что прошлой ночью. Ты все еще думаешь обо всех этих взглядах, устремленных на тебя?

Она переворачивает страницу в блокноте.

— Помолчи.

Я ухмыляюсь. Мне нравится видеть ее такой. Наконец-то я освобождаюсь от оков, которые заставляли ее молчать. Я достаю фотографию из кармана и протягиваю руку, чтобы положить ее на край ее стола. Сначала она этого не замечает, ее ручка скользит по странице, пока она делает заметки. Но затем она запинается, не сводя глаз с изображения.

Снимок, сделанный прошлой ночью. Она высовывается из окна, груди выставлены напоказ, соски твердые, лунный свет ложится на неё идеально.

Она хватает снимок и запихивает в сумку, лицо у нее ярко-красное.

— Ты выглядишь прекрасно, когда перестаешь прятаться. Ты должна поблагодарить меня за то, что я сделал тебя видимой.

Она не отвечает, и я оставляю ее в покое до конца урока. Когда он заканчивается, она срывается со своего места и выбегает за дверь, прежде чем кто-либо успевает даже встать.

— Я не могу решить, действительно ли она тебе нравится или ты просто хочешь задурить ей голову. — Монти останавливается у моего стола.

— Почему не может быть и того, и другого?

Он со смехом качает головой.

Она стоит у своего шкафчика, когда я догоняю ее. Я подхожу к ней сзади и кладу руки по обе стороны от ее головы, чтобы наклониться ближе.

— Ты сожалеешь об этом?

Она захлопывает шкафчик и поворачивается ко мне лицом.

— Прежде чем ты заявишь, что не понимаешь, о чем я говорю, подумай, где мы находимся. Если ты решила, что сцена в кафетерии была худшим вариантом — поверь, я могу вести себя намного хуже.