Рен не отпускает. Он не просит дважды.

И часть меня, опасная, тихая часть, устала прятаться. Притворяться, что я не хочу огня, в который он меня втянул.

Искусство искушения

РЕН

В студии тишина, пока я жду, заново переживая каждое мгновение дня. Ее напряженная поза у меня на коленях за обедом. То, как мой член прижимался к ее заднице. Жар ее киски рядом с моими пальцами. Румянец на ее щеках, когда шепот преследовал ее по коридорам. То, как она боролась с желанием избежать внимания.

Моя прелестная Балерина начинает сбрасывать с себя ту невидимость, за которую она так долго цеплялась. Но именно непокорность отличает сегодняшний день. Искорка в ее глазах, когда она наконец заговорила в ответ, то, как она высоко держала голову, когда я потребовал этого, несмотря на ее очевидное желание отступить.

Она превращается во что-то большее, чем призрак, которым она была раньше. И на это чертовски приятно смотреть.

Эта одержимость, о которой продолжает говорить Монти? Он видит только поверхность. Он понятия не имеет, насколько далеко это зашло.

И как далеко еще зайдет.

Пока она не станет моей во всех отношениях, которые имеют значение.

Всеми существующими способами.

Все, чего она боится.

И так, как она втайне хочет.

Я тянусь за фотоаппаратом, предвкушая, что будет дальше. Зеркала расположены идеально, готовы отразить любой ракурс, спрятаться негде. Синее платье, которое я купил, лежит в сумке. Она может воспринять это как обещание... или угрозу.

Дверь со скрипом открывается. Я не оборачиваюсь, позволяя ей оценить обстановку, которую я создал.

— Ты пришла. Я знал, что ты придешь.

— Ты не оставил мне выбора. — Ее голос слегка дрожит, но она здесь.

— Выбор есть всегда, Балерина. Ты здесь, потому что хочешь знать, что я нашел. Какие секреты хранит твой отец. — Я медленно поворачиваюсь, упиваясь ее видом. Она держится иначе, чем утром. Похоже, она не столько пытается исчезнуть, сколько готовится к битве. — Или, может быть, ты здесь, потому что не можешь держаться от меня подальше.

Ее губы приоткрываются, она обхватывает себя руками – защитный жест, от которого моя кровь горит еще горячее.

— Раздевайся.

Она моргает, на ее лице появляется восхитительная смесь страха и желания.

— Ч-что?

— Ты слышала меня. — Я подхожу на шаг ближе. — Если хочешь ответов, ты должна заслужить их. Раздевайся.

Она колеблется, бросая взгляд на зеркала, затем снова на меня. Ее конфликт очевиден. Немного страха, немного сопротивления, борьба с осознанием того, что в конце концов она сделает то, чего я хочу.

— Илеана, ты знаешь, чем это закончится. Ты уже знаешь, что хочешь этого. Тебе нравится, что это заставляет тебя чувствовать.

Она качает головой.

Я вздыхаю и достаю фотографию из кармана, показывая ей. Ее глаза расширяются, когда она узнает себя. Застывший момент, когда она полуобнажена под уличным фонарем, ее губы приоткрыты, тело охвачено идеальным балансом страха и капитуляции.

— Никто так не выглядит, если ему не нравится то, что с ним происходит. — Я бросаю снимок на пол и достаю другой. На этой фотографии она изображена на фоне моей машины, видна грудь, соски твердые.

— Не следовало фотографировать меня в таком виде.

— Тебе меня не остановить. — Чтобы доказать свою точку зрения, я поднимаю с пола фотоаппарат и фотографирую ее, прежде чем вытащить другое фото из кармана. Я протягиваю его ей.

Она в моей машине, тело вытянуто, голова запрокинута, ноги раздвинуты, мои пальцы погружены в ее киску.

— Ты выглядишь такой чертовски красивой, когда кончаешь.

Она сглатывает, не отрывая глаз от изображения.

— Тебе это нравится, не так ли? То, как ты выглядишь? То, какой я тебя вижу?

Ее взгляд перескакивает на мой.

— Раздевайся.

Ее руки двигаются, хватаясь за край толстовки. Она замолкает, не сводя с меня глаз. Я не могу решить, надеется ли она, что я смягчусь, или боится, что скажу ей остановиться.

Я не скажу ей этого.

— Сейчас.

Она стягивает толстовку через голову. Мой язык проводит по нижней губе, глаза обводят каждый дюйм видимой кожи.

— Посмотри на меня.

Страх, стыд и желание борются друг с другом на ее лице. Она хочет это сделать. Должна это сделать, но не хочет в этом признаваться.

— Я знаю, ты это чувствуешь. Как сильно ты этого хочешь. Как сильно тебя заводит то, что я говорю. Тебе нравится, когда я вижу тебя. Снимай остальное.

Ее футболка падает на толстовку, затем на джинсы. Она обхватывает себя руками, пытаясь прикрыться от моего взгляда. Но ее щеки раскраснелись, глаза сияют, а то, как она прикусила губу, говорит о другом.

— Все, Балерина. Я хочу, чтобы ты была голой.

Она снова качает головой, маленький, отчаянный жест. Я не уверен, пытается ли она перечить мне… или своим чувствам.

— Пожалуйста, Рен.

Я протягиваю руку, провожу пальцем по ее подбородку, затем обхватываю рукой горло, заставляя запрокинуть голову.

— Нет смысла умолять, только не об этом. Прибереги это для нужных вещей. Умоляй о том, чего ты действительно жаждешь, о том, что заставляет тебя гореть. Ты знаешь, чего я хочу. Ты тоже этого хочешь.

Она тянется к застежке лифчика. Тот падает на пол. Ее дыхание неровное, грудь поднимается и опускается с каждым вдохом и выдохом, но в ее глазах есть искорка. Воздух между нами становится густым, напряженным, когда она наклоняется и стягивает трусики вниз по ногам, затем выпрямляется.

Я пользуюсь моментом, позволяя своему взгляду пробежаться по ней.

Каждый изгиб. Каждая линия.

Каждый. Красивый. Дюйм.

— Ты можешь притвориться, что не хочешь этого. — Я подхожу на шаг ближе. — Но прошлой ночью ты доказала, что хочешь. Ты показала мне, как реагируешь на мои прикосновения, на мои требования. То, как темнеют твои глаза. То, как приоткрываются твои губы. — Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее нижней губы. — Открой рот. — Когда она это делает, я просовываю палец внутрь. — Оближи.

Ее язык обвивается вокруг кончика моего пальца.

— Черт побери.

Ощущаю легкое давление, когда ее щеки впадают, и она глубже засасывает мой палец. Другой рукой я провожу пальцами вниз по ее руке, чтобы обхватить запястье и притянуть ее вплотную к себе. Моя голова опускается, пока губы не касаются ее уха.

— Держу пари, ты такая чертовски мокрая, что я мог бы засунуть свой член в тебя прямо сейчас без всяких предварительных ласк.

Высвобождая палец из рта, я обхватываю ее попку обеими руками и сжимаю.

— Но ты еще ни хрена не заслужила.

Мои пальцы снова сжимаются на ее заднице, затем я поворачиваю ее спиной ко мне, и мы оба оказываемся лицом к зеркалу.

— Посмотри на себя. Увидь то, что вижу я. Посмотри, как сильно ты нуждаешься в том, что я даю тебе. — Мои руки перемещаются к ее бедрам, вверх по ребрам, пока я не достигаю груди. Обхватив обеими ладонями, я приподнимаю их, поглаживая большими пальцами ее соски.

— Посмотри в зеркало. Посмотри, какая ты красивая. Разве ты не хочешь знать, почему они заставили тебя раствориться в тени? Почему они научили тебя исчезать?

— Я пытаюсь. — Ее голос тихий, неуверенный.

— Нет, это не так. — Я перекатываю ее сосок между пальцами. — Ты так долго старалась не попадаться на глаза, что даже не знаешь, как теперь смотреть на себя.

Я опускаю одну руку ниже, на ее живот, ощущая каждый прерывистый вдох.

— Но я вижу тебя. Я всегда видел тебя.

Она зажмуривает глаза. Я сжимаю сосок достаточно сильно, чтобы она ахнула.

— Открой глаза. Смотри на себя.

Моя рука опускается ниже, обводя изгиб ее талии, вниз по бедру, а затем по ее киске. Она ахает, пытается вывернуться, но я опускаю другую руку, чтобы обхватить ее за талию и удерживать неподвижно, не отрывая взгляда от ее отражения.