Я оставляю своих друзей у футбольного поля, их смех затихает, когда я пересекаю двор. Мой разум гудит, воспроизводя то, как она застыла, когда я заговорил. Она выглядела так, словно я раскрыл в ней ту часть, которую никто другой никогда не видел.

Останавливаюсь на краю двора, мое внимание приковывается к дальней стороне школы. Я знаю, где она. Ее распорядок дня воспроизводится в моей голове как часы. Она думает, что никто этого не замечает.

Она считает танцевальную студию своим убежищем. Это ненадолго. Ни после того, как я решу сделать свой ход, чтобы лишить ее иллюзии безопасности, за которую она цепляется.

Октябрьское солнце согревает мне шею, но я не обращаю на это внимания. Я сосредоточен на другом. Мой разум уже строит планы, думает о том, что будет дальше. Я слышу своих друзей вдалеке, их голоса сливаются с фоновым шумом школы. Они понятия не имеют, что я делаю. Если бы они поняли, то захотели бы присоединиться.

Сегодня я собираюсь посмотреть, что движет мисс Илеаной Морено, и я не хочу делиться этим опытом.

На территории школы тихо, когда я направляюсь к балетной студии. Я точно знаю, где нужно встать — снаружи здания, у узкого окна, откуда я могу видеть ее, оставаясь незамеченным.

Я делал это раньше — когда она впервые попалась мне на глаза, и я захотел проследить, куда она исчезает. Но на этот раз все по-другому.

На этот раз она попала в поле зрения гораздо четче.

Остановившись вне зоны видимости, я заглядываю в маленькое окошко. Сквозь щели доносится классическая музыка — и вот она уже скользит по полу, её тело движется в такт.

Я и раньше наблюдал, как она танцует, но никогда подолгу. Несколько минут — достаточно, чтобы унять любопытство, и я уходил. Но сегодня в её движениях есть нечто иное. Что-то грубое. Отчаяние, которого я раньше не замечал.

Она уже не та девушка, которая ходит по коридорам незамеченной. Не здесь. Здесь она чистый огонь. Дисциплинированная, грациозная, каждое движение — свидетельство силы, которую она никогда не демонстрирует за пределами этой комнаты. Это секрет, который она скрывала от всех - и теперь он мой.

Я смотрю на неё, как зачарованный. Она погружена в танец, не замечая меня. И в этом — её красота. Не та, к которой привыкли. Не та, что соответствует чьим-то представлениям о том, какой должна быть красота. Её сила — в контроле, сосредоточенности, в стремлении к совершенству, сквозящем в каждом движении. И в разочаровании, которое на миг появляется на её лице, когда что-то выходит не совсем так.

Ее тело движется с какой-то интенсивностью, которая притягивает меня. Ее ноги скользят по полу, руки вытянуты, выражение лица меняется между яростной сосредоточенностью и мимолетным удовлетворением. На лбу — капельки пота, смачивающие выбившиеся из хвоста пряди. Она вкладывает в танец всё, что у неё есть: каждую каплю силы и каждую частицу воли.

Я отступаю назад, прислоняюсь к стене и скрещиваю руки на груди. Она полностью поглощена музыкой, а я не двигаюсь, не издаю ни звука. Наблюдая за ней, я словно затаил дыхание. Она не видит меня через стекло. Она слишком сосредоточена на своем танце. Она думает, что никто не смотрит.

Но это так.

Она больше не просто игра. Она — главное событие и единственное, что сейчас у меня в голове.

В этом есть что-то волнующее — осознание того, что я вижу её такой, какая она есть на самом деле, а она даже не подозревает об этом. Она заперта в своём маленьком мирке, а я — тот, кто контролирует ситуацию. Я мог бы войти внутрь прямо сейчас и все разрушить, разрушить иллюзию. Но я этого не сделаю. Пока нет.

Потому что время решает все.

Она завершает свое упражнение последним взмахом, ее руки крепко сжимают штангу, когда она растягивается. Ее движения стали медленнее, но напряжение все еще присутствует. Это видно по тому, как напрягаются ее мышцы, по разочарованию на ее лице каждый раз, когда она смотрит на свое отражение.

Ей не нравится то, что она видит.

Хорошо.

Я делаю шаг назад, как раз в тот момент, когда она смотрит в сторону окна, и что-то мелькает на ее лице. Возможно, подозрение. Но затем она качает головой, отбрасывая все мысли, которые пришли ей в голову, и возвращается к своим обычным занятиям.

Она меня не видела. Но увидит. Когда я буду готов, она поймёт, насколько внимательно я за ней наблюдал. И тогда будет слишком поздно — слишком поздно убегать, слишком поздно прятаться. Она окажется именно там, где я захочу.

Я выхожу из студии с улыбкой на губах. Сегодня только начало. Незапланированное начало, но не нежеланное. Каким-то образом она застала меня врасплох, зажгла искру, которой я не ожидал, превратив новую потенциальную игру во что-то более увлекательное.

Я возвращаюсь туда, где меня ждут друзья. Они приветствуют меня вопросами, желая знать, куда я исчез, но я не отвечаю. Мой разум слишком занят мыслями о будущем, составлением плана, обдумыванием следующего шага. Теперь я увидел ее уязвимость.

Она думает, что невидима, но она ошибается. Я вижу ее. Я вижу все, и я уже решил, как и что будет.

Теперь она принадлежит мне. Просто она еще не знает этого.

Под его пристальным взглядом

ИЛЕАНА

По моей коже не перестают бегать мурашки.

Это началось как раз в тот момент, когда я закончила за станком. Шепот неправильности, от которого волосы у меня на руках встают дыбом. Каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало, мне кажется, что кто-то дышит мне в шею. Воздух становится холоднее, и слабый шелестящий звук нарушает тишину. Я проверяю студию дважды, трижды, но зеркала отражают только пустое пространство вокруг меня и мое собственное бледное лицо, смотрящее в ответ.

Ты ведешь себя нелепо. Здесь никого нет. Никто не смотрит.

Но беспокойство преследует меня, пока я собираю свои вещи, постоянный зуд между лопатками, от которого дрожат руки, когда я запихиваю одежду для танцев в сумку. Каждая тень в углах студии кажется глубже, темнее, как будто за ними прячутся глаза, которых я не вижу.

Рациональная часть моего мозга знает, что это просто нервы из-за того, что случилось с Реном. То, как он смотрел на меня. Казалось, он знал о моих танцах. Это естественно — чувствовать себя неуверенно. Но мое тело не прислушивается к голосу разума. Мое сердце продолжает сбиваться с ритма, а дыхание в легких становится слишком поверхностным.

Я пересекаю двор, направляясь в главное здание на свой последний урок. Коридор кажется длиннее, чем обычно, когда я иду на историю. В основном танцы успокаивают меня, устойчивый ритм и плавные движения позволяют мне забыть обо всем на свете. Но сегодня этот покой не наступил. Я продолжаю оглядываться по сторонам, проверяя, не смотрит ли кто-нибудь.

Класс уже наполовину заполнен, когда я, наконец, добираюсь до него. Я захожу внутрь и занимаю свое место в дальнем углу, подальше от окон. Надвигается головная боль, стеснение в черепе предупреждает меня о ее скором появлении - вероятно, из-за утреннего напряжения. С тех пор, как я провела несколько минут под пристальным вниманием Рена, все казалось неправильным. Как будто мир слегка накренился, и я не могу восстановить равновесие.

Учебник предлагает временное бегство, и я сосредотачиваюсь на словах, пытаясь погрузиться в подробности о Второй мировой войне и используемых боевых стратегиях. Мой пульс все еще учащен после танцев и беспокойства, из-за чего мне немного трудно сосредоточиться. Но это нормально. Это безопасно. Это...

Тень падает на мой стол. Я жду, когда она двинется дальше, и мой желудок сжимается, когда этого не происходит. В поле зрения появляются руки, упирающиеся в край стола, и я медленно поднимаю взгляд. Там стоит Рен. Аромат его одеколона смешивается со стойким запахом апельсинового сока, и что-то внутри меня переворачивается.

— Привет, Балерина. — Его голос низкий, предназначенный только для меня.