— Ты могла бы начать с правды.

Ее голос звучит мягко и неровно.

— Я чувствую, что теряю себя.

Я провожу пальцем по изгибу ее подбородка.

— Ты ничего не потеряла. Ты просто перестала прятаться. Есть разница.

Она поворачивает голову, её глаза ищут мои — широко раскрытые, полные замешательства.

— Что это значит?

— Что?

— То, что мы что сделали... что ты заставил меня сделать... — Ее голос запинается, но взгляд не дрогнул.

Храбрая маленькая Балерина.

— Я ничего не заставлял тебя делать. Ты сама отдала себя мне. — Я не собираюсь позволять ей отступить или отрицать, что она была добровольным участником того, что произошло сегодня вечером. — Полностью.

Ее щеки вспыхивают, и она отворачивает голову. Как будто это спасет ее от меня. Я беру ее за подбородок и поворачиваю лицом к себе, большим пальцем провожу по нижней губе.

— Сейчас не отводи взгляд.

Ее губы сжимаются, но она не отстраняется.

— Я не знаю, что мне теперь делать. — Ее голос срывается, мягкий, но дрожащий. Трещины в ее броне расширяются, впуская меня внутрь.

— Тебе не нужно ничего делать. Просто прими это. — Моя рука остается на ее подбородке, хватка твердая, но уверенная, словно молчаливое обещание, в которое она ещё не верит. — То, кто мы есть. То, чего ты всегда хотела.

— А что, если я не смогу?

Это вызывает у меня улыбку.

— Но ты смогла. Ты уже это сделала.

Её дыхание замедляется, грудь поднимается и опускается в глубоком вздохе. Она отпускает. Я почти мог бы назвать это капитуляцией — но моя принцесса мафии никогда не сдастся без боя.

Между нами повисает тишина. Я не заполняю ее. Я позволяю ей посидеть в тишине и подождать, пока она прикинет в уме, о чем хочет меня спросить.

Когда, наконец, раздается ее голос, он звучит тише, чем раньше.

— То, что ты рассказал мне... о моем отце, о моей жизни… это кажется нереальным.

Я протягиваю руку и обхватываю пальцами ее запястье, чувствуя слабый пульс под кожей.

— Потому что ложь так долго была твоей реальностью. Потребуется некоторое время, чтобы правда стала реальной.

Ее брови сходятся на переносице, и она смотрит на одеяло, скомканное в ее руках.

— Почему они сделали это со мной? Зачем им все скрывать?

— Чтобы обезопасить тебя. Но, защищая тебя, они украли все остальное.

Она высвобождает запястье только для того, чтобы найти мою руку и сжать ее.

— Что ты имеешь в виду?

Я приподнимаюсь на локте и смотрю на нее сверху вниз.

— Илеана, ты не существуешь. — Слова резкие. Нет другого способа пробиться сквозь стену отрицания, которую она возводит. — Ни в коем случае, это не имеет значения. У тебя нет номера социального страхования. Нет паспорта. Никакого банковского счета. Ничего, что связывало бы тебя с этим миром.

У нее перехватывает дыхание, и ее глаза встречаются с моими, широко раскрытые от шока, которого я так долго ждал.

— Если бы ты хотела уехать завтра, ты бы не смогла. Если бы ты хотела начать жизнь в другом месте, найти работу, путешествовать, жениться. Все это было бы невозможно. Блядь, ты даже не можешь поступить в гребаный колледж за пределами штата. Твой отец не просто солгал тебе. Он стер тебя.

Она не отвечает, но ее губы дрожат, когда до нее доходит правда, трещины в ее фундаменте расширяются с каждым вздохом.

— Я об этом не просила.

— Я знаю. — Я сжимаю ее пальцы, снова заземляя. — Но это не меняет того факта, что это твоя реальность. И пока ты не столкнешься с этим лицом к лицу, ты всегда будешь заперта в клетке, которую они построили для тебя.

— Почему тебя это так волнует? Зачем ты это делаешь?

Я наклоняюсь ближе, мои губы ищут пульсацию у основания ее шеи.

— Потому что ты моя. Ты была моей с того момента, как я увидел тебя. А я не отпускаю то, что принадлежит мне.

Я прокладываю путь поцелуями вдоль ее подбородка к губам.

— Перестань притворяться, что не чувствуешь этого. — Моя рука скользит вверх по ее руке, тепло ее кожи проникает в меня. — Это притяжение между нами. То, как я нужен тебе, даже если ты боишься в этом признаться.

Ее губы едва размыкаются, но слова так и не находят выхода.

— Ты пришла ко мне сегодня вечером, Илеана. Помни. Ты сама так решила.

Ее дыхание прерывистое, тело все еще дрожит, но огонь в глазах начинает тускнеть. Она приближается к краю сна, ее разум слишком устал, чтобы больше бороться со мной.

Я переплетаю пальцы с её, большим пальцем ласково глажу пульс на запястье.

— Тебе сейчас нужно просто отдохнуть. С остальным разберемся позже.

Ее глаза закрываются, и на мгновение мне кажется, что она уже задремала. Но затем, так тихо, что я почти не слышу этого, ее голос снова повышается.

— Я не знаю, как быть кем-то другим.

Мои губы прижимаются к ее виску.

— Ты не обязана. Я покажу тебе, кто ты на самом деле.

В комнате снова воцаряется тишина, ее дыхание замедляется, тело, наконец, расслабляется на кровати.

Я остаюсь рядом с ней, не выпуская ее руки. Она еще не осознает этого, но она уже моя.

И я позабочусь о том, чтобы она никогда этого не забыла.

Пути назад нет

ИЛЕАНА

Тепло - это первое, что я ощущаю, вырываясь из сна. Оно обволакивает меня — надёжное, устойчивое, весомое. Его невозможно игнорировать. Мое тело прижато к его, пока пальцы скользят по гладкой коже.

Рен.

Воспоминание обрушивается на меня прежде, чем я открываю глаза. Его руки сжимали мои бедра, его тело заявляло права на мое, слова, которые он шептал, раскрывая все, что, как мне казалось, я знала о себе. Жар заливает лицо, а между ног ноет.

Я заставляю себя открыть глаза. Комнату заливает лунный свет, и я остро чувствую каждую точку соприкосновения между нами. Моя нога обвита вокруг его, щека покоится на его груди. Его рука лежит на моей спине, пальцы распластаны на моей ягодице — он держит меня близко, почти вызывающе интимно, прижимая к своему боку.

Я слегка сдвигаюсь, потягиваясь, и его хватка тут же усиливается.

— Не двигайся. — Его голос низкий и грубый.

Я поднимаю голову и смотрю на него, его пристальный взгляд прикован к моему в тусклом свете. Его глаза отслеживают каждую вспышку эмоций на моем лице. Рука сжимается, притягивая меня ближе, и между нами нарастает напряжение.

— Ты не ушел.

Его губы изгибаются в нечто, не совсем похожее на улыбку.

— Ты думала, я так сделаю?

Я не отвечаю, отворачивая лицо, но его пальцы находят мою челюсть, наклоняя голову к себе в его обычном требовательном жесте.

— Посмотри на меня. — Он ждет, пока я встречусь с ним взглядом. — Тебе больно. Это не вопрос.

Я сглатываю, от смущения мне трудно говорить.

— Я в порядке.

Он перемещается подо мной, его рука скользит ниже, поглаживая изгиб моего бедра.

— Ты лжешь. Я чувствую это. Каждый раз, когда ты двигаешься, ты вздрагиваешь.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но он не отпускает меня. Его хватка усиливается, а другая рука скользит по моей спине, оставляя за собой горячий след.

— Рен...

— Позволь мне позаботиться о тебе. — Голос звучит мягко, но под этой мягкостью - нерушимая твёрдость. — Тебе станет лучше, когда ты почувствуешь мои губы на себе.

На мгновение я застываю. Напряженность в его взгляде, жар в голосе. Это слишком много, но в то же время этого недостаточно.

— Ты не обязан...

— Я знаю, что не обязан... — Он перекатывается, опрокидывая меня на матрас, и нависает надо мной. — Но я собираюсь это сделать.

Его руки гладят меня по бокам, вдавливая в матрас, в то время как его рот скользит по моей челюсти.

— Тебе станет лучше, когда я закончу.

Тепло разливается внизу моего живота, напряжение нарастает с каждым прикосновением. Я должна остановить его. Должна что-то сказать - что угодно, - но я не могу подобрать слов. Мое тело инстинктивно выгибается под ним, и от его низкого смешка по спине пробегает дрожь.