— Тебе не спрятаться от меня. Ни от страха, ни от стыда, ни от желания. Я вижу всё это. И я хочу, чтобы ты тоже увидела. Чтобы ты поняла, насколько полностью ты принадлежишь мне.

Я раздвигаю ее ноги своей ногой, и двумя пальцами открываю ее киску. Она влажная, эта красивая розовая плоть блестит.

— Посмотри на это, — шепчу я. — Такая красивая. Такая заметная. Прикоснись к себе.

— Н-нет.

— Прикоснись к себе, или я позову Монти, чтобы он сделал это. — Я не позову. Монти никогда не сможет прикоснуться к ней. Но моя угроза делает то, что мне нужно. Ее рука поднимается, прикрывая ее киску.

— О нет, так не пойдет, прелестная Балерина. — Я наклоняю голову к изгибу ее шеи и целую дорожку к подбородку. — Используй два пальца. Покажи мне, как ты прикасаешься к себе, когда лежишь в постели и думаешь обо мне.

— Я н-не знаю.

— Лгунья. — Мои зубы впиваются в нежную кожу, покрывающую ее пульс.

Она вскрикивает, выгибая спину.

— Трахни себя сама. Покажи мне тот последний танец, который ты от меня скрывала.

Моя рука перемещается, накрывая ее руку, и я провожу ею между ее ног к клитору. Ее глаза широко раскрыты, зрачки расширены, когда я соединяю наши пальцы, толкая их внутрь и наружу ее тела, в то время как мой большой палец скользит по ее клитору.

— Это то, что я хочу увидеть. Теперь сделай это ты. — Я опускаю руку и делаю шаг назад, чтобы найти свой фотоаппарат.

Щелчок эхом разносится по комнате. Она вздрагивает, но не прекращает поглаживать себя, не сводит глаз от своего отражения. Я запечатлеваю ее в этот момент - обнаженную, дрожащую от желания и страха.

— Эти мгновения принадлежат мне. — Мои губы касаются ее плеча, пальцы сжимают сосок. — Каждый вздох. Каждая дрожь. Каждый раз, когда ты не можешь себя контролировать. Я хочу всего этого. Я хочу доказательств того, как сильно этого хочешь ты.

Камера щелкает снова, запечатлевая ее раскрасневшуюся кожу, остекленевшие глаза, пальцы, погруженные в киску.

Она выглядит чертовски великолепно.

— Посмотри. Посмотри на себя. Посмотри, что я с тобой делаю. — Моя свободная рука обхватывает ее горло, и я фотографирую нас двоих в зеркале.

— Тебе не удастся спрятаться от меня. Не сейчас. Никогда. — Я убираю ее руку и заменяю своей, просовывая два пальца внутрь нее. — Это принадлежит мне. — Я делаю еще один снимок и кусаю ее плечо. — Ты хочешь кончить?

Она тихо всхлипывает.

— Мне нужны слова.

— Пожалуйста... Да.

— О, прелестная Балерина. Ты этого еще не заслужила. — Я высвобождаю пальцы и вытираю их о ее губы, прежде чем сделать шаг назад. — Время станцевать для меня.

Платье раскрывается, как шелк, когда я достаю его из сумки. Ее резкий вдох слаще любой музыки.

— Надень его.

Она берет платье, отворачиваясь, опускает глаза. Я снова притягиваю ее к себе.

— Я же говорил. Тебе не спрятаться от меня. — Я смотрю, как она натягивает его через голову, грудь поднимается при каждом движении. Оно ниспадает по ее телу, подчеркивая каждый изгиб, который она обычно скрывает. Она выглядит потрясающе, голубой цвет резко контрастирует с ее раскрасневшейся кожей и укусами и синяками, которые я оставил на ней.

— Покружись.

Она повинуется, ее движения неуверенны. Я рассматриваю ее, каждую деталь, каждую дрожь, воспоминание о ее теле все еще свежо в моей памяти.

— Красивая. — Мои руки находят ее талию, чтобы я мог снова прижать ее к себе.

— Потанцуй со мной. Пришло время узнать правду.

Разбитые отражения

ИЛЕАНА

Меня ужасает, как легко он читает меня, как без усилий раздевает догола, пока не остается ничего, кроме его воли и моей потребности. То, как он прикасается ко мне, то, что он заставляет меня чувствовать, интенсивность всего этого. Он как будто раскрывает меня по кусочкам. Стыд, страх и желание переплетаются внутри меня, заставляя задыхаться. Я хочу бороться с этим. Я хочу с головой погрузиться в это.

Он лезет в карман и нажимает кнопку воспроизведения на своем мобильном телефоне. Комнату наполняет музыка - темная, навязчивая, обволакивающая нас, как заклинание. Каждый дюйм моего тела напрягается, сопротивляясь ему, но его руки твердо лежат на моей талии, побуждая двигаться.

— Расслабься, — шепчет он, его теплое дыхание касается моей кожи. — Ты знаешь, как двигаться. Отпусти.

Я колеблюсь, инстинкт бороться все еще присутствует, несмотря ни на что остальное. Он притягивает меня ближе, его руки скользят по бедрам, пальцы сжимаются ровно настолько, чтобы напомнить мне, кто здесь главный.

— У меня есть еще кое-что для тебя. — Он поднимает руку. Между двумя его пальцами зажат сложенный листок бумаги. — Возьми это.

Я делаю, как он говорит, разворачиваю его. У меня перехватывает дыхание.

Установлен псевдоним Джеймса – Чарльстон. Исчезновение связано с инцидентом.

В словах нет смысла, но он не дает мне возможности спросить.

— Когда-то у твоего отца было другое имя, — говорит он, его голос почти теряется в музыке. — Другая жизнь. Агент Чарльстон, работающий под глубоким прикрытием в семье Росси.

Он кружит меня, его руки не покидают моего тела, его прикосновения собственнические, командные.

— Танцуй, прелестная Балерина. — Его рука скользит по моей спине, и каждая дрожь отзывается эхом в его прикосновении. — Покажи мне, как отчаянно ты хочешь знать правду. Покажи, как много ты хочешь узнать о частном самолете, который доставил сюда трех человек. Об операции ФБР, которая сделала карьеру и разрушила империю. О том, почему твой папа так боится фотоаппаратов и кредитных карточек.

Мои движения неловкие, скованные, я разрываюсь между полетом и потребностью, замешательством и желанием. Он ведет меня через каждый шаг, его руки не отрываются от меня, его прикосновения - постоянное напоминание о том, кому я теперь принадлежу.

Но во мне есть искра бунта, которую он пробудил к жизни. И на какой-то момент я ненавижу то, как легко он проникает мне под кожу.

— Может, пора уже объяснить мне что-нибудь.

Его глаза вспыхивают, на губах появляется та порочная усмешка, которая согревает мою кожу.

— Осторожнее, Илеана.

Но я не останавливаюсь. Мои движения становятся более плавными, пока я не просто следую за ним, я подстраиваюсь под него. Испытываю его. Его руки сжимаются на моих бедрах, а затем он целует меня, от его губ у меня перехватывает дыхание. Звук вырывается из моего горла, но вместо того, чтобы отстраниться, я наклоняюсь к нему, встречая его на полпути. Когда его руки снова направляют меня, я отстраняюсь, изгибаясь в его объятиях ровно настолько, чтобы заставить его приспособиться ко мне.

— Каждая частичка тебя – моя. — Он снова притягивает меня к своей груди.

Музыка усиливается, навязчивая мелодия заполняет комнату, когда я позволяю своему телу взять верх, отдаваясь танцу, но не ему. Не полностью. Его руки блуждают по мне, заявляя права на каждый дюйм моего тела. И я не останавливаю его. Я не отстраняюсь. Я выгибаюсь под его прикосновением, как кошка, которую гладят.

Мои пальцы находят путь к его рубашке, впиваясь в ткань, но вместо того, чтобы вцепиться в нее для поддержки, я использую ее, чтобы притянуть его ближе. Приподнимаясь на цыпочки, я прикусываю его нижнюю губу, удивляя нас обоих.

— Ты играешь с огнем. — Он выдыхает эти слова мне в губы.

— Может, я хочу обжечься, — шепчу в ответ.

Он снова разворачивает меня, притягивая назад так быстро, что у меня перехватывает дыхание. Его лоб прижимается к моему, и на мгновение напряжение между нами становится почти чрезмерным. Но я не прерываю зрительный контакт. Я не отвожу взгляд.

Его рука скользит к моему горлу, и я запрокидываю голову, наслаждаясь тем, как сжимаются его пальцы.

— Ты думаешь, у тебя здесь есть власть, прелестная Балерина?

Я провожу руками вверх по его груди, по горлу, пока мои пальцы не касаются линии его подбородка.