И все же моя кожа горит по причинам, которые не имеют ничего общего с бегом. Кажется, что каждый дюйм охвачен огнем, я слишком хорошо осознаю окружающий меня лес, ночь... и его.

— Ты не можешь игнорировать это вечно. — Теперь он слева от меня, движется в тенях, как будто они принадлежат ему. — То, как ты загорелась, когда я удержал тебя на месте, когда прижал к тому дереву.

— Заткнись! — Слова вырываются из меня, но они не останавливают жар, разливающийся внизу моего живота, боль, которая нарастает там, несмотря на мой страх.

Смех звучит в ответ. Не только Рена, а и остальных. Монти и Нико. Их голоса доносятся из-за деревьев, как хор охотников.

— Мне нравится, когда они сопротивляются, — говорит Монти. — Это делает погоню намного приятнее.

— Очаровательна, не правда ли? — Отвечает Нико. — Посмотри, как она думает, что сбежит от нас.

Я поворачиваю налево, отчаянно пытаясь избежать встречи с ними, но шаги раздаются в подлеске, заставляя меня изменить курс. Они загоняют меня, все плотнее смыкают круг, словно скота в загон.

— Однажды ты поблагодаришь меня за это, — говорит Рен, его голос теперь ближе, ровный и неторопливый. — Когда ты перестанешь убегать и поймешь, что я в тебе пробудил.

— Нет. — Но отрицание звучит слабо даже для моих собственных ушей.

Моя нога зацепляется за корень, и я спотыкаюсь, хватаясь за дерево для равновесия. Грубая кора впивается в ладони, удерживая меня. Но реальность меняется, становясь чем-то, чего я не узнаю. Потому что он прав - на мгновение, когда он прикоснулся ко мне, что-то во мне ожило.

— Все еще пытаешься это отрицать? — Он материализуется из тени, слишком близко, слишком внезапно. — Твоя собственная реакция выдает тебя, Балерина. То, как ты ахнула, когда я прикоснулся к тебе. Как участился твой пульс под моими пальцами.

Мое горло сжимается, когда он сокращает дистанцию, и на долю секунды я забываю о бегстве. Мою кожу покалывает там, где были его пальцы, и воспоминание о его прикосновении вызывает дрожь во мне.

Я отталкиваюсь от дерева, но рука Нико появляется из ниоткуда. Он хватает меня за руку и тянет назад, от его хватки остаются синяки. Монти появляется с другой стороны от меня.

— Осторожно. Не хотелось бы причинить вред маленькой Девочке-Призраку до того, как Рен получит от нее то, что хочет.

— Отпустите меня! — Я пытаюсь высвободиться, извиваясь взад-вперед, паника берет верх над разумом, но их руки крепко удерживают меня на месте, когда Рен подходит ближе.

О боже. О боже. Что они собираются со мной сделать?

Он медленно приближается ко мне, полуулыбка растягивает его губы. Но из-за его взгляда у меня перехватывает дыхание. Они горят с такой силой, что это приводит меня в ужас.

— Хватит. — Одно слово. Мягкое. Повелительное. И все же Монти и Нико немедленно отпускают меня.

Я отшатываюсь на шаг назад, и тут руки Рена оказываются рядом, пальцы обхватывают мои запястья и притягивают меня ближе к нему.

— Вот и огонь. — Его дыхание касается моей щеки. — Борьба внутри тебя становится намного слаще, когда ты понимаешь, что не можешь победить.

— Пожалуйста, Рен. — Я не уверена, умоляю ли я его отпустить меня или...

— Что “пожалуйста”? — Пальцы одной руки отпускают мое запястье и приподнимают. Костяшки его пальцев касаются моего горла, подбородка, а затем он приподнимает мой его, заставляя меня встретиться с ним взглядом. Один палец обводит контур моих губ. — Пожалуйста, отпустить тебя? Или, пожалуйста, заставить тебя снова почувствовать себя живой?

Я сглатываю. Он улыбается.

— Знаешь, что самое интересное во всем этом, Балерина? — Его губы касаются моих, легкая, как перышко, ласка, которая заставляет мое сердце учащенно биться. — Видеть тот момент, когда ты, наконец, осознаешь, что не боишься. — Его рот снова встречается с моим, язык облизывает мои губы, уговаривая их открыться. И я ненавижу, что они это делают, что они раздвигаются под его прикосновением, и что звук, который он издает... Низкое, удовлетворенное рычание, которое вибрирует в его груди... вызывает во мне жар.

Смех Монти разрушает чары, которые он плел вокруг меня.

— Посмотри на нее. Я думаю, ей это нравится.

— Заткнись. — Рявкает Рен, но его губы остаются на моих. Его руки скользят вниз по моим бокам, пока не достигают бедер, затем он снова захватывает мой рот.

Когда он наконец отстраняется, у меня кружится голова.

— Теперь ты понимаешь, не так ли? — Его голова наклоняется, глаза блестят. — Ты можешь бежать, ты можешь прятаться, но в конечном итоге ты всегда будешь здесь. Со мной.

Его пальцы обвиваются вокруг моего горла, и он нежно сжимает его.

— Беги еще, Илеана.

Я поворачиваюсь и убегаю, его слова клеймом остаются на моей коже. Каждый шаг уводит меня все глубже во тьму, но я не могу убежать от правды, которую он вложил в меня. Страх все еще там, но теперь к нему примешивается что-то более горячее, что-то, что делает мою кожу слишком чувствительной, а дыхание слишком учащенным.

Ветки хлещут по рукам, но я их почти не чувствую. Мой мир сузился до звука его голоса, безжалостного биения моего сердца и этого ужасающего осознания, разливающегося по моей крови. Каждая тень могла скрыть его, каждый шорох мог означать его приближение — и я ненавижу то, как мое тело ждет, напряженное, живое не только от страха.

Что со мной происходит?

Этот вопрос терзает мой разум, пока я продвигаюсь вперед, пытаясь убежать не только от него, но и от той части меня, которую он пробудил. Его слова проникают глубже, находя места, которые я держала взаперти, места, которые теперь ноют от потребности, чтобы к ним прикоснулись.

Кто-то, кто хочет тебя настолько, чтобы охотиться на тебя ...

Рыдание вырывается наружу, но я не знаю почему. Я не знаю, плачу ли я от страха или от темноты, которую он вытянул из меня. Я не знаю, убегаю ли я от него или от себя, от возбуждения, которое пульсирует все жарче с каждым вздохом, с каждым ударом сердца.

Деревья ломаются, открывая поляну, залитую лунным светом. Вспыхивает надежда — открытие, выход, возможно, даже знакомая земля. Но когда я, пошатываясь, выхожу на поляну, мое сердце останавливается.

Дом вырисовывается передо мной, темный и внушительный на фоне ночного неба. Каким-то образом я бежала по кругу. Или он привел меня сюда, как хищник ведет свою добычу.

— Вот ты где. — Его голос прямо у меня за спиной, мягкий и уверенный.

Я разворачиваюсь, чтобы убежать, но его руки обвиваются вокруг меня, притягивая обратно к своей груди. Одна рука крепко прижимается к моему животу, другая обвивается вокруг горла - не сдавливает, просто держит. Утверждающе.

— Твой пульс учащается. Но мы оба знаем, что теперь это не только из-за страха, не так ли?

Моя кожа горит, каждое нервное окончание живое, сверхчувствительное. Его хватка усиливается, ладонь скользит вверх от моего живота к груди.

— Бежать больше некуда, Илеана.

Претендую на танец

РЕН

Ее пульс громыхает под моими прикосновениями, сбивчивый ритм, который выдает все, что она пытается скрыть. От погони у нее сбилось дыхание, она раскраснелась, пряди волос растрепались. Что-то первобытное пробуждается во мне при виде этого. Теперь она перестала сопротивляться, ее тело разрывается между желанием отпрянуть и прижаться ко мне. Противоречие захватывает меня.

Одна из моих рук лежит на ее груди, не просто обхватывая, а удерживая, чувствуя, как она судорожно поднимается и опускается, когда ее легким не хватает воздуха. Другая моя рука остается на ее горле, твердая, но не сдавливающая, напоминание о том, насколько она полностью в моих руках.

Она дрожит, разрываясь между ужасом и чем-то, в чем не хочет признаваться даже самой себе.

И мне это чертовски нравится. В этот момент она моя. Каждый вдох. Каждая дрожь. Каждый выдох принадлежит мне.