— Не двигайся. — Я касанием меняю ее положение - расправляю плечо, приподнимаю подбородок - и делаю еще один снимок.

Я хочу, чтобы она была полностью обнажена, с раздвинутыми ногами, чтобы ее тело было предложено мне без всяких оговорок. Но она не готова к этому... пока.

— Залезай, Балерина. Пока кто-нибудь не увидел, что ты стоишь здесь полураздетая, дрожащая, как маленькая потерявшаяся девочка. — Я протягиваю руку, откидывая ее волосы назад, за плечо, мои пальцы скользят вниз по ее шее, чувствуя, как под моими прикосновениями бьется ее пульс, а затем опускаюсь ниже, чтобы ущипнуть ее за сосок. — Ты же не хочешь этого, не так ли?

Ее глаза на мгновение закрываются, и она делает глубокий вдох. Открыв их, она опускает голову и садится в машину. Она устраивается поудобнее, устремив взгляд вперед, как будто это может защитить ее от меня. Я наклоняюсь, моя рука касается ее щеки, поворачивая ее голову к себе.

Я накрываю ее губы своими, мой язык врывается в ее рот, чтобы переплестись с ее языком. Она издает тихий стон, и я проглатываю его, смакую, затем отрываюсь, чтобы обойти машину. Кожаное сиденье скрипит, когда я присаживаюсь. Воздух насыщен электричеством. Тихий гул двигателя наполняет машину, резко контрастируя с напряжением между нами. Ее руки сцеплены на коленях, костяшки пальцев побелели, грудь поднимается и опускается слишком быстро.

Я позволяю тишине растянуться между нами, время от времени бросая на неё взгляд, пока веду машину. Когда я перемещаю руку с рычага переключения передач на ее бедро, мои пальцы слегка поглаживают ее теплую кожу, у нее перехватывает дыхание. Ее тело напрягается под моими прикосновениями. Мне нравится это - то, как она пытается не реагировать, то, как она борется с дрожью, которая пробегает по ней.

— Ты даже не представляешь, насколько ты неотразима в таком виде. — Мои пальцы выводят ленивые узоры на ее коже.

Она сглатывает.

— Я ненавижу это.

Я поднимаю бровь, опуская руку чуть ниже края ее шорт.

— Ненавидишь что, Балерина? Будь конкретна.

— Это... эту игру. То, как ты продолжаешь давить на меня. — Ее голос дрожит, но под страхом скрывается гнев.

Медленная улыбка изгибает мои губы.

— Я думаю, ты ненавидишь то, как сильно тебе нравится, когда на тебя давят. Как сильно тебе нравится, когда за тобой наблюдают.

— Мне это не нравится! — Отрицание срывается с ее губ слишком быстро, чтобы прозвучать убедительно.

— Нет? — Мои пальцы движутся выше, по чувствительной коже внутренней поверхности ее бедра, и она втягивает воздух. — Тогда скажи мне остановиться.

Она колеблется, ее губы приоткрываются, но слов не выходит.

— Так я и думал. Ты напугана и возбуждена.

— Нет.

— Признай это. — Моя рука слегка сжимает ее бедро. — Признай, что тебе страшно. Признай, что ты мокрая. Признай, что ты возбуждена.

Она крепко зажмуривает глаза, как будто так может отгородиться от правды. Я наблюдаю, как сжимается ее горло, когда она тяжело сглатывает, отказываясь отвечать.

— Ладно. Мы найдем другой способ. — Я сворачиваю с дороги и паркуюсь. Двигатель глохнет, оставляя только сильное напряжение между нами.

— Ложись на спину. — Я протягиваю руку, дергаю рычаг сбоку от ее сиденья, спинка откидывается, и она вынужденно вытягивается.

— Я не...

— Прекрати врать. — Мои пальцы касаются края ее шорт. — Я остановлюсь, как только ты попросишь меня об этом. Но ты этого не сделаешь. — Мои пальцы скользят по краю ее трусиков. — Ты сопротивляешься далеко не так яростно, как тебе кажется.

Я провожу пальцем по ее киске. Ее тело слегка вздрагивает, но она не отстраняется.

— Скажи мне правду. Ты мокрая?

Ее молчание - единственный ответ, который мне нужен.

— Ты взволнована? — Другой рукой я обвожу круг вокруг ее соска, затем провожу пальцем вниз по ее ребрам, вокруг пупка и зацепляю им пояс ее шорт.

— Ты хочешь показать мне больше?

Мои руки продолжают свое исследование, преодолевая тонкую преграду ее трусиков. Она всхлипывает, ее тело выгибается дугой, когда мои пальцы находят ее клитор.

Она мокрая.

Склоняясь над ней, я беру в рот ее сосок, посасывая, в то время как мои пальцы движутся в ритме, поглаживая и исследуя. Ее тело еще сильнее прижимается ко мне, больше не сопротивляясь, а сдаваясь, ее дыхание становится все быстрее и быстрее.

Я беру фотоаппарат, поворачиваю его так, чтобы запечатлеть мой рот на ее груди, и делаю снимок.

— Открой глаза.

Ее глаза распахиваются и встречаются с моими – широко раскрытые и уязвимые, но я безошибочно узнаю жар, пришедший на смену ее страху.

— Ты видишь?

— Я не... — Она качает головой.

— Что ты не? — Я ввожу в нее палец, и она ахает. — Не хочешь этого? Или просто боишься признать, что хочешь?

Ее рука находит мое запястье, пальцы обхватывают его, ногти впиваются в меня, когда ее тело начинает двигаться в такт моим пальцам, входящим и выходящим из неё. Напряжение, сковывающее ее, меняется, на смену ему приходит новое. Ее бедра наклоняются, преследуя мои пальцы, и тихий стон срывается с ее губ.

— О боже... — Слова застревают у нее в горле.

— Ты хочешь кончить? — Мои пальцы размеренно двигаются, скользя внутрь и наружу. Большой палец находит ее клитор, проводя по нему в соответствующем ритме, и она всхлипывает, выгибаясь мне навстречу.

Ее щеки вспыхивают, спина выгибается, а зубы впиваются в нижнюю губу. Ее соски, твердые и заостренные, соблазняют меня, и я меняю позу, чтобы взять один в рот, проводя языком по кончику один раз... второй... прежде чем беру его зубами и нежно прикусываю, потянув вверх, пока он не высвобождается.

— Ты моя, Илеана. Каждый дюйм тебя, каждый страх, каждое желание. Теперь все это принадлежит мне.

Последствия

ИЛЕАНА

Поездка на машине проходит как в тумане. Мое тело кажется чужим, кожа сверхчувствительна к каждому прикосновению ткани, к каждому изменению положения. Я ощущаю запах его одеколона, смешивающийся со слабым металлическим ароматом фотоаппарата, которым он запечатлевал каждый унизительный момент. Я все еще чувствую - его руки, его рот, то, как он добивался от меня ответов, о которых я и не подозревала.

И что хуже всего? Я позволила ему.

Когда он останавливает машину перед моим домом, мой желудок скручивается в узел. Я открываю дверь и выхожу на дрожащих ногах, но он прямо здесь, следует за мной, его присутствие маячит у меня за спиной, как тень, от которой я не могу избавиться. Я не оборачиваюсь, но чувствую, как его взгляд прожигает мне спину, пока я иду к своему окну.

В последний момент он хватает меня за запястье, разворачивая лицом к себе. Его глаза впиваются в мои с той безжалостной интенсивностью, от которой мое сердце учащенно бьется, а грудь сжимается.

— Запомни, прелестная Балерина. Понедельник. В шесть утра в танцевальной студии. Больше никаких пряток.

Его губы касаются моих, и я отвечаю, не задумываясь, прижимаясь к нему, как будто он единственный якорь, удерживающий меня на ногах. Мои руки прижимаются к его груди, его жар проникает в мою кожу. Когда он, наконец, отстраняется, я чувствую себя неуверенно, как будто земля подо мной сдвинулась, заставляя меня изо всех сил пытаться обрести равновесие.

Я забираюсь обратно через окно, мое тело все еще гудит от всего, что он со мной делал. От оргазмов, которых он добился от меня. От замешательства, страха, а затем от непреодолимого желания. Это первый раз, когда я позволяю кому-либо так прикасаться ко мне. Первый раз, когда я позволила себе захотеть этого.

Или это то, что произошло? Разве я позволила ему? У меня не было выбора, не так ли? Он вынудил меня, разве нет? Я не могла сопротивляться ему. Но воспоминания о том, как я задыхалась от него, как выгибалась под его прикосновениями, как умоляла без слов, рассказывают совсем другую историю.