— Куда-то собралась? — Мой голос низкий, насмешливый. Моя рука снова накрывает ее грудь. — Ты собираешься выбежать на улицу и позволить всем увидеть тебя в таком виде?

Ее глаза метаются в сторону в поисках выхода. Мы оба знаем, что выхода нет. Не от меня. Она пытается снова, и на этот раз я отпускаю ее. То, как она отшатывается назад, как дрожат руки, когда она поправляет одежду... Это идеально.

Она думает, что выиграла. Но на самом деле, все, что она сделала, - это шагнула глубже в мою игру.

Когда она, наконец, поворачивается и убегает, я не преследую ее.

Монти находит меня в коридоре, как раз когда я захожу на сайт магазина фотоаппаратов. Лучшие зеркальные камеры. Несколько объективов для разных условий освещения. Цена не имеет значения. Что важно, так это способность запечатлеть все. Каждое выражение лица. Каждую дрожь. Каждый неохотный шаг к тому, чтобы стать моей.

— Срань господня. Как много нулей.

— Это необходимо. — Я не отрываю взгляда от телефона. — Качество должно быть идеальным.

— Для чего? Для фотографий твоей танцующей невидимки?

— Для всего. Для каждого мгновения. Каждого вздоха. Каждой секунды, когда она думает, что она одна.

Монти останавливается, положив руку мне на плечо. Я поднимаю на него взгляд. Он хмуро смотрит на меня.

— Ты действительно серьезно относишься к ней, не так ли?

— Она другая. И я собираюсь запечатлеть каждую ее черточку, пока она не поймет, что скрывать больше нечего.

Приходит подтверждение доставки - экспресс-доставка прибудет завтра. Я уже могу представить это: объектив сфокусирован, затвор щелкает, каждый кадр запечатлевает ее борьбу, ее капитуляцию, ее все.

Мои пальцы подрагивают в предвкушении. Завтра начинается настоящая охота.

Сломанная

ИЛЕАНА

В один момент я стою неподвижно — в следующий уже пробираюсь сквозь толпу, сердце бешено колотится. Коридор тонет в хаосе. Люди жмутся друг к другу, смех перерастает в оглушающую какофонию, сверлящую мне мозг. Всё это — как шторм, от которого невозможно скрыться. Каждый звук — слишком громкий. Каждое движение — слишком близко. Грудь сжимается, дыхание сбивается, и паника подступает к самому горлу.

Его голос, его прикосновения, то, как его глаза видели меня насквозь. Все это по-прежнему здесь, прилипает ко мне, как вторая кожа - отметина, которую я не могу стереть. Я задеваю кого-то плечом, и бормочу извинения, едва замечая их реакцию.

Коридор вращается вокруг меня, все направления перекрыты людьми. Их лица сливаются воедино, безразличные, не подозревающие о моей панике. Стены смыкаются. Давка людей заставляет меня хватать ртом воздух.

Мне нужно куда-нибудь. Куда угодно.

Впереди появляется дверь туалета для персонала, и я протискиваюсь внутрь, прежде чем дверь за мной захлопывается. Тишина шокирует мои перевозбужденные чувства. Мои пальцы сжимают холодный фарфор раковины, ноги угрожают подогнуться подо мной.

Мое отражение в зеркале колеблется. Не из-за слез, а потому, что я не могу смотреть себе в глаза. Вместо этого его образ стоит передо мной, запечатленный в уголках моего сознания. Как бы сильно я ни старалась прогнать его, он не уходит.

Я отступаю в кабинку, пока кто-нибудь не вошел, запираю ее за собой и падаю на пол. Падаю на пол. Колени прижаты к груди, ладони — к рёбрам, желая, чтобы мое сердце замедлило ритм. Это не работает. Каждый вдох - это борьба. Я чувствую, что тону. Я не могу вынырнуть на поверхность, и вода продолжает заполнять мои легкие.

Один — вдох.

Два — выдох.

Три — вдох.

Четыре — выдох.

Ритм подводит меня, паника пробирается под кожу, сжимает хватку. Я прижимаю кулак ко рту, зубы впиваются в костяшки пальцев. Такое чувство, что все вокруг рушится. Я хочу закричать, но звук застревает у меня в горле.

Я ненавижу его. Я ненавижу, что он залез мне под кожу, что я не могу перестать прокручивать все в голове.

Я все еще чувствую его прикосновения, и это должно вызывать у меня отвращение. Я хочу, чтобы это вызывало отвращение. По коже должны бежать мурашки — от ужаса, от ненависти. Но вместо этого она горит. Пылает, как напоминание о том, как глубоко он проник. Как много места он занял в моем сознании.

Я ненавижу это. Я ненавижу его.

Но самое страшное — не страх. А притяжение. Его взгляд. То, с какой сосредоточенностью он смотрит на меня. Это пугает… и всё же притягивает сильнее. Я жажду этой интенсивности. Его внимания.

Я раскачиваюсь взад-вперед, крепко обхватив колени руками и крепко зажмурив глаза. Мир снаружи меркнет, минуты проходят в дымке неглубоких вдохов и сжатых кулаков.

Я никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Горький смех подступает к моему горлу, но я проглатываю его, прижимаясь лицом к коленям.

Все так чертовски бессмысленно. Люди, шум, видимость нормальности. У меня нет ничего настоящего. Ни друзей. Ни связей. Просто иллюзия безопасности, разрушенная его присутствием. Я была невидимой, пока он меня не увидел. Раньше я думала, что, оставаясь скрытой, я в безопасности, что если я просто не буду поднимать голову, никто не сможет причинить мне боль. Но он доказал, что я ошибалась. Он показал мне, что прятки меня не защищают. Это только делает меня более легкой мишенью.

Я не могу позволить ему сделать это. Я не позволю ему победить. Ему не сломить меня.

Когда я наконец встаю, мои ноги дрожат, но я заставляю их двигаться. Из крана течет холодная вода, и я плещу водой на лицо.

Когда я выхожу обратно в коридор, шум накатывает на меня волной, но я стискиваю зубы, не поднимаю головы и протискиваюсь сквозь толпу. Одна нога перед другой. Через двери. На холодный воздух.

Мне нужно домой. Это единственное место, которое все еще кажется моим.

Холодный воздух приносит облегчение. Он обжигает мою кожу, прорезая туман в голове. Я сосредотачиваюсь на школьных воротах, на тротуаре.

Один шаг. Еще. Подальше отсюда, подальше от него.

Дорога домой кажется бесконечной. Каждая проезжающая машина заставляет мое сердце учащенно биться, каждый далекий смех заставляет пульс учащаться. Я продолжаю оглядываться через плечо, уверенная, что увижу его - ждущего, наблюдающего, идущего следом.

Мое сердцебиение начинает успокаиваться только тогда, когда я, наконец, добираюсь до своего дома, замок со щелчком закрывается за мной.

В безопасности. Пока.

— Илеана? Ты рано вернулась. Все в порядке? — Из кухни доносится мамин голос.

Я заставляю себя улыбнуться и иду на кухню.

— Да. Просто неважно себя чувствовала. Болит голова.

Ее глаза сканируют меня, и я переступаю с ноги на ногу, желая оставаться невозмутимой под ее пристальным взглядом.

— Ты действительно выглядишь немного бледной. Почему бы тебе не пойти прилечь?

Прежде чем я успеваю ответить, в дверях появляется папа.

— Почему ты дома? Что-то случилось? — Он не ждет моего ответа. — Я же говорил тебе, если они попытаются заставить тебя участвовать...

Страх, тревога, одиночество, все захлестывает меня.

— Я же сказала, что плохо себя чувствовала.

Мамины глаза расширяются, а выражение лица папы мрачнеет.

— Следи за своим тоном.

Я прикусываю губу, пальцы сжимаются в кулаки по бокам, ногти впиваются в ладони, пока я пытаюсь подавить непреодолимую потребность закричать.

— Мне просто нужно отдохнуть. — Я выдавливаю из себя слова, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Могу я, пожалуйста, пойти в свою комнату?

Мгновение он ничего не говорит. Просто стоит и смотрит на меня. Затем кивает.

— Хорошо. Иди. Но мы поговорим об этом позже.

Я убегаю в свою комнату, закрывая за собой дверь. Ккровать манит к себе, но как только я ложусь, его образ снова заполняет мой разум.

Его дыхание на моей шее. Его голос. Слова, которые он прошептал.