Наум со своей свитой расположился в VIP-зоне. Оттуда он, как паук из паутины, наблюдал за происходящим в клубе. Северский поймал на себе его взгляд — холодный, оценивающий. Они смотрели друг на друга несколько секунд, прежде чем Наум отвернулся к своим спутницам.

Карина продолжала что-то говорить, поглаживая его руку. Её прикосновения были настойчивыми, но не вызывали того трепета, что дарили случайные касания Насти. Северский понимал, что использует эту девушку как замену, как способ забыться, и от этого становилось противно.

Музыка грохотала все громче, басы отдавались в висках, усиливая головную боль от недосыпа. Разноцветные огни резали глаза, а запах духов Карины начинал раздражать. Но уйти сейчас означало признать поражение, показать слабость. А он не мог себе этого позволить.

Краем глаза он заметил какое-то движение в служебном коридоре. Кто-то быстро скрылся за дверью, мелькнув знакомым силуэтом. Или это усталость играла с его воображением? Северский напрягся, пытаясь сосредоточиться, но Карина выбрала именно этот момент, чтобы прильнуть к нему еще ближе.

Её губы оказались в опасной близости от его уха, горячее дыхание щекотало кожу.

— Может, поедем отсюда? — прошептала она, и Дмитрий почувствовал, как что-то внутри него надломилось. Может быть, это действительно то, что ему сейчас нужно — просто забыться, отключить мозг хотя бы на несколько часов.

Он бросил последний взгляд на VIP-зону. Наум все так же восседал в своем кресле, как король на троне. Его охрана бдительно следила за обстановкой, а девушки вились вокруг, создавая иллюзию беззаботного веселья. Но Северский знал — это все фасад, за которым скрывается что-то темное и опасное.

Карина настойчиво тянула его к выходу, и Северский поддался. В конце концов, может быть, это поможет ему очистить голову, сбросить напряжение последних дней. Он позволил ей вести себя через толпу танцующих людей, мимо бдительных охранников, на прохладный ночной воздух.

Такси нашлось быстро — у клуба «Нау» всегда дежурило несколько машин. Дмитрий назвал адрес ближайшей гостиницы, и не обращая на попытки девушки соблазнить его в машине, молча смотрел в окно на проносящиеся мимо огни города. В голове было пусто — словно все мысли остались там, в душном зале клуба, среди грохочущей музыки и мелькающих теней.

Гостиница оказалась вполне приличной — не из дешевых, но и не слишком пафосной. Администратор проверила паспорт Дмитрия, выдала ключ от номера, и, приняв оплату за сутки, не задала больше ни единого вопроса. Такие пары здесь были обычным делом, особенно по ночам.

В номере Карина сразу потянулась к нему, но Северский остановил её, чтобы заказать выпивку в номер. Ему нужно было что-то, чтобы заглушить внутренний голос, твердивший, что он совершает ошибку. Что он предает не только себя, но и свои чувства к Насте.

Виски обжигало горло, но не приносило желанного забвения. Карина танцевала перед ним, медленно избавляясь от одежды, но Дмитрий видел перед собой другой силуэт, другие движения, другую женщину. Он залпом допил стакан и притянул Карину к себе, пытаясь утопить воспоминания в её поцелуях.

Всё происходящее казалось каким-то нереальным, словно он наблюдал за собой со стороны. Механические движения, страсть без души, секс без чувств. Карина стонала под ним, царапала спину, шептала что-то на ухо, но он едва ли слышал её слова.

Позже, когда она уснула, свернувшись калачиком на широкой кровати, Северский долго стоял у окна. Город за стеклом жил своей ночной жизнью, равнодушный к его терзаниям. Где-то там, в этом лабиринте улиц, скрывался убийца. Где-то там была Настя. Где-то там были ответы на все его вопросы.

Он тихо оделся, стараясь не разбудить Карину. Достал из бумажника несколько крупных купюр и положил их на тумбочку — больше, чем достаточно за ночь и за номер. Это было мерзко, но честно — они оба знали, зачем пришли сюда.

Спустившись на ресепшен, он оплатил номер на двое суток вперед. Пусть девушка выспится, приведет себя в порядок. Это меньшее, что он мог для неё сделать после такой ночи. Администратор все так же равнодушно принял оплату, не задавая лишних вопросов.

Ночной воздух показался удивительно свежим после душного номера. Северский пешком направился домой, чувствуя необходимость проветрить голову. Ему нужно было смыть с себя запах чужих духов, прикосновения чужих рук, вкус чужих поцелуев. Смыть память об этой ночи, которая не принесла ни облегчения, ни забвения.

Северский вошел в свою квартиру, не включая свет. Знакомые очертания мебели едва угадывались в предрассветных сумерках, проникающих через не зашторенные окна. Он механически сбросил обувь, стянул пиджак и направился в ванную комнату.

Горячая вода хлестала по плечам, смывая запах чужих духов и ночного клуба. Дмитрий стоял под душем, упершись руками в кафельную стену, позволяя потокам воды массировать напряженные мышцы. Но даже обжигающие струи не могли смыть чувство вины и отвращения к самому себе.

Случайная связь с Кариной казалась теперь глупой и бессмысленной попыткой забыться. Он пытался заглушить свои чувства к Насте, но только сделал хуже. Её образ стоял перед глазами еще отчетливее, словно в насмешку над его слабостью.

Выйдя из душа, Северский накинул старый халат и прошел на кухню. Часы показывали начало шестого утра. Спать не хотелось, несмотря на изнурительные сутки работы и бессонную ночь. Он механически поставил турку с кофе на плиту, хотя знал, что кофеин уже давно перестал на него действовать.

Кофе получился крепким и горьким — как раз под стать его настроению. Дмитрий сел у окна, наблюдая, как город медленно просыпается. Первые лучи солнца окрашивали крыши домов в розовые тона, но ему эта картина казалась какой-то неестественной, декоративной.

Мысли снова и снова возвращались к расследованию. Женская одежда в мусорном баке, отсутствие гильз, профессионализм исполнения убийств — все эти детали складывались в какую-то картину, но он никак не мог ухватить суть. Словно разгадка была прямо перед ним, но постоянно ускользала, как утренний туман.

Дмитрий поймал свое отражение в оконном стекле — осунувшееся лицо, темные круги под глазами, несколько седых волос на висках, которых еще недавно не было. Расследование старило его, высасывало силы, но остановиться он уже не мог. Слишком глубоко увяз, слишком много поставлено на карту.

Он встал, чтобы сварить еще кофе, но вместо этого достал из шкафа бутылку виски. Налил на два пальца, но пить не стал — просто смотрел на янтарную жидкость, вспоминая вчерашний вечер в клубе. Наум со своей свитой, Карина с её навязчивым вниманием, и отсутствующая Настя, которая даже не появляясь, умудрилась стать главной фигурой этой ночи.

Виски остался нетронутым. Северский вылил его в раковину, словно совершая какой-то ритуал очищения. Нужно было собираться на работу, нужно было возвращаться к расследованию, нужно было жить дальше. Но почему-то именно сейчас, в этот предрассветный час, все это казалось особенно бессмысленным и пустым.

Стрелки часов неумолимо приближались к полуночи. За окном шумел ночной город — далекий гул машин, редкие вспышки фар и тусклое мерцание фонарей создавали тревожную атмосферу. Северский нервно мерил шагами просторную гостиную своей квартиры, сжимая в руке телефон. Его пальцы дрожали, когда он в очередной раз набирал знакомый номер.

— Да пошло оно всё к чёрту! — выругался он, опрокидывая в себя остатки виски. Янтарная жидкость обожгла горло, но даже алкоголь не мог унять бешеный стук сердца и поток мыслей, разрывающих сознание.

Наконец, решившись, он нажал кнопку вызова. Гудки в трубке казались бесконечными.

— Давай же, Миша, возьми трубку, сука… — шептал он, прижимая телефон к уху. На пятом гудке в динамике раздался хриплый, заспанный голос:

— Северский? Какого хрена? Первый час ночи…

— Миша… прости, что так поздно. Но мне больше не к кому обратиться, — голос Северского дрожал, выдавая его состояние.