Душный летний вечер окутал Вольск тяжелым маревом. Подполковник Следственного комитета Дмитрий Северский уже третью неделю вел негласное наблюдение за Владимиром Наумом — теневым хозяином города. Каждое движение, каждый контакт, каждая встреча — всё фиксировалось с педантичной точностью. Северский знал — рано или поздно Наум совершит ошибку, и эта ошибка станет его падением.

В тот роковой день Наум находился в своем клубе «Нау» — излюбленном месте городской элиты. Его новая пассия, Карина, извивалась на его коленях, шепча что-то на ухо. Их уединение прервал звонок телефона. Наум небрежно взял трубку, продолжая поглаживать бедро любовницы.

— Владимир Сергеевич, срочные новости из клиники… Швец Анастасия… Она мертва, — голос Верховского дрожал от напряжения.

Рука Наума замерла. Карина, заметив изменение в его поведении, напряглась, но не отстранилась.

— Что за хрень ты несешь? — процедил Наум сквозь зубы. — Я же ясно сказал — она должна быть под контролем!

Карина прислушивалась к каждому слову, она отчетливо слышала имя и фамилию Насти, интерес возрос кратно.

— Произошел несчастный случай… Мы уже распорядились о кремации тела…

— Твою мать! — Наум отшвырнул телефон. Карина соскользнула с его колен, в её глазах мелькнуло что-то похожее на торжество.

— Едем в клинику. Немедленно! — рявкнул Наум, вскакивая с места. Карина поспешно схватила сумочку, радуясь, что может сопровождать его в этот момент.

Черный «Мерседес» Наума на бешеной скорости мчался по ночным улицам Вольска. Карина украдкой поглядывала на его профиль, наслаждаясь моментом. Наконец-то эта выскочка Настя исчезла из их жизни! Теперь никто не помешает ей стать единственной женщиной рядом с Наумом.

В приемном покое психиатрической клиники их встретил бледный Верховский. Его холеные руки мелко подрагивали, когда он протягивал Науму документы о смерти.

— Где тело? — голос Наума звучал обманчиво спокойно.

— Как я уже сказал по телефону… Мы были вынуждены… В интересах клиники…

— Ты кремировал её без моего разрешения? — каждое слово падало как удар молота.

Василий Степанович сглотнул, пытаясь сохранить остатки достоинства.

— Это было необходимо. Любая экспертиза могла выявить… определенные нюансы лечения.

Наум схватил врача за лацканы халата.

— Ты хоть понимаешь, что натворил, тварь?

— Владимир Сергеевич, прошу вас… — прохрипел Верховский, пытаясь освободиться из железной хватки.

Карина положила руку на плечо Наума.

— Милый, поехали в морг. Там должны быть документы.

Наум отпустил врача, тот судорожно поправил халат.

— Все документы в порядке. Можете проверить.

В морге их встретила такая же стерильная тишина и равнодушие персонала. Сотрудник молча показал им урну с прахом, на которой значилось: «Швец Анастасия Станиславовна».

Наум смотрел на урну остекленевшим взглядом. Его пальцы сжимались и разжимались, словно пытаясь удержать что-то ускользающее. Карина стояла рядом, её губы едва заметно дрожали — не от горя, от плохо скрываемого торжества.

— Черт! — Наум с размаху ударил кулаком по стене. Сотрудник морга вздрогнул, но промолчал — привык к разным реакциям родственников.

— Поехали отсюда, — процедил Наум сквозь зубы. Карина послушно засеменила за ним на выход, цокая каблуками по кафельному полу.

В машине мужчина молчал, вцепившись в руль побелевшими пальцами. Карина украдкой разглядывала его профиль. Она знала — сейчас лучше не лезть с разговорами. Пусть переварит новость. А потом она будет рядом, утешит, поможет забыть… И станет единственной.

Мысли Карины прервал резкий визг тормозов — они подъехали к клубу «Нау». Наум выскочил из машины, хлопнув дверью так, что она содрогнулась. Карина поспешила за ним, но застыла на полпути.

У входа в клуб стоял Дмитрий Северский. Его лицо исказила гримаса ярости, когда он увидел Наума. Не говоря ни слова, он бросился на него с кулаками.

— Ты убил её, сука! — первый удар пришелся Науму в челюсть. — Ты её уничтожил!"

Наум пошатнулся, но устоял на ногах. Кровь из разбитой губы окрасила воротник белоснежной рубашки.

— Не лезь не в свое дело, мент! — прорычал он, уклоняясь от следующего удара. — Это ты её посадил, это благодаря твоим документам она там оказалась.

Охранники клуба бросились разнимать дерущихся мужчин. Северский продолжал рваться из их рук, осыпая Наума проклятиями.

— Я тебя уничтожу! Слышишь? Уничтожу!

— Уведите его отсюда, — процедил Наум охранникам, кивая на Северского.

Но Северский, даже удерживаемый двумя крепкими парнями, не собирался молчать. Его голос, полный яда и торжества, разносился по пустынной улице:

— Думаешь, ты выкрутишься, Наум? Думаешь, смерть Насти всё спишет? А вот хрен тебе! Знаешь, что будет теперь?

Наум замер. Что-то в интонациях Северского заставило его насторожиться.

— Завещание Швеца, — продолжал Северский с мрачным удовлетворением. — Помнишь его? Или думал, что все забыто?

Лицо Наума побледнело. Он резко развернулся к Северскому:

— Заткнись, легавый! Не лезь, куда не просят!

— А там интересная приписка есть, — словно не слыша его, продолжал Северский. — В случае смерти Насти всё наследство уходит в благотворительный фонд. И не только наследство Швеца — половина всего, что ты нажил за время опекунства. Красиво придумано, а?

Наум рванулся к нему, но охранники встали между ними.

— Врешь, сука!

— Проверь, — усмехнулся Северский. — И готовься к тому, что твои конкуренты узнают об этом. Все узнают, как ты облажался.

Развернувшись, Наум вошел в помещение клуба и как только дверь его кабинета закрылась за ним, он схватился за телефон, набирая номер своего «прикормленного» мента — подполковника МВД Рощина.

— Виктор, срочно ко мне! Да, прямо сейчас!

Через полчаса в кабинете Наума сидел Рощин, внимательно слушая описанную Наумом ситуацию, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

— Северского нужно нейтрализовать, — заключил он. — Я с ним поговорю.

— Поговори так, чтобы заткнулся навсегда, — процедил Наум.

Рощин поморщился:

— Не горячись. Он не рядовой опер — подполковник СК. Такие дела нужно решать аккуратно.

На следующий день Рощин встретился с Северским в неприметном кафе на окраине города:

— Дмитрий Александрович, вы же умный человек. Зачем вам эти проблемы? Наум готов компенсировать ваше… беспокойство.

Северский усмехнулся:

— Компенсировать? То есть, купить?

— Называйте, как хотите. Сумма будет достойной.

— А если я откажусь?

Рощин помрачнел:

— Вы играете с огнем, Дмитрий Александрович.

— Нет, — Северский встал из-за стола. — Это вы играете с огнем. И скоро обожжетесь.

Он сдержал слово. Через неделю копии завещания Швеца оказались у всех крупных бизнесменов города, которые могли «подвинуть» Наума. Северский лично встречался с каждым, объясняя ситуацию. И механизм был запущен.

Криминальный мир Вольска пришел в движение. Годами выстроенная система связей и договоренностей начала рушиться. Партнеры Наума один за другим отворачивались от него, опасаясь потерять свою долю в бизнесе. Контракты расторгались, договоры аннулировались.

Рощин больше не мог помочь — полиция предпочитала не вмешиваться в передел сфер влияния. Да и сам подполковник чувствовал, что земля горит под ногами — слишком много глаз следило теперь за каждым его шагом.

Наум метался по своему кабинету в клубе «Нау», как раненый зверь. Телефон разрывался от звонков — партнеры, поставщики, покровители… Все хотели объяснений, все требовали гарантий. А он не мог дать ни того, ни другого.

— Суки, какие же все суки! — рычал он, опрокидывая бокал коньяка.

В дверь постучали. На пороге появился его финансовый директор — бледный, с трясущимися руками.

— Владимир Сергеевич, Китайцы разорвали контракт. Все поставки остановлены.