Дмитрий встал и подошел к окну. Город просыпался, спешащие на работу люди раскрывали зонты, машины разбрызгивали лужи. Обычное утро для всех, кроме них. Для них время словно остановилось, замерло в этой точке неизвестности и страха. Глядя на убитую горем мать Насти, Дмитрий понял, что россказни его матери были ложью, Настя не сбегала с другим мужчиной, Настя просто исчезла.

— Я не знаю, что думать, — честно признался Дмитрий. — Но мы должны что-то делать. Нельзя просто сидеть и ждать.

Он подошел к рюкзаку и начал его осматривать. Все вещи были аккуратно сложены — типично для Насти. Несколько комплектов одежды, предметы первой необходимости, немного денег в потайном кармане. И фотография — их совместный снимок, сделанный прошлым летом на набережной. Они были такими счастливыми тогда, строили планы на будущее, мечтали о собственном доме…

— Ольга Васильевна, — Дмитрий решительно повернулся к женщине. — Я найду ее. Чего бы мне это ни стоило, я найду Настю.

— Но как? — в ее голосе слышалось отчаяние. — Куда идти? Где искать?

— Начну с самого очевидного, — он достал телефон. — Обзвоню больницы, морги… — его голос дрогнул на последнем слове. — Потом поеду на автовокзал, расспрошу людей. Кто-то мог ее видеть.

Три дня он занимался поисками, но все тщетно. Он возвращался домой поздно вечером, уставший от безрезультатных поисков. Драгоценное время утекало сквозь пальцы, а новостей о Насте не было. Войдя в подъезд, Северский медленно переставлял ноги на ступени лестничных пролетов, поднимаясь в свою квартиру, проходя мимо Настиной двери, он оглянулся и молчаливо посмотрел на неё. Внезапно открылась дверь квартиры бабы Клавы и старушка на костылях вышла наружу:

— Тебя то я и караулю, милок. Заходи!

Дмитрий зашел в квартиру соседки, та закрыв дверь присела на стул, который стоял у стены, видимо долго сидела, ждала его.

— Настю ищешь?

— Да, третий день без результата. Куда она подевалась.

— Похитили, — прошептала баба Клава, крестясь, — Увезли двое больших мужчин, куда не знаю. Вломились к ней, я хотела выгнать, но они меня вон как уделали. А она кричала, сопротивлялась, но все бестолку. Никто не вышел, никто не спас.

— Кто увез? Куда?

— Ой не знаю! Да мать твоя видела все. Настенька ей о ребёночке сказала, просила ради него спасти, но холодное сердце твоей матери не проймешь! Она лишь фыркнула и потребовала увезти её от тебя подальше.

Дмитрий оцепенел от этих новостей. Его мать видела, как похищали Настю и ничего не сделала? А ему наврала про какого-то богатого ухажера! Вот же…

— Да потом эта нога, кости старые, не выдержали падения, в больницу увезли, вот только сейчас вернулась, — виновато произнесла старушка. — Я бы сразу сказала, но…

Не дослушав, Дмитрий бросился к двери. В его голове не укладывалось, что собственная мать могла пойти на такое. Все эти дни она смотрела ему в глаза, говорила, что Настя, должно быть, сбежала с другим, намекала на ее легкомысленность…

Не говоря ни слова, он выбежал из квартиры. Через пару минут он уже стоял в квартире, глядя в глаза матери, которая безмятежно пила чай в гостиной.

— Почему ты ей не помогла? — его голос был тихим, но в нем звенела сталь.

— О ком ты, сынок? — Елена Северская подняла брови в деланном удивлении.

— Не притворяйся! — Дмитрий с силой ударил по столу. — Я все знаю! Тебя видели в тот вечер. Видели, как Настя просила тебя о помощи! А ты не помогла, просто прошла мимо!

Чашка в руках матери дрогнула, но она быстро взяла себя в руки.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Эта девица сама сбежала, я тебе уже говорила…

— Прекрати! — впервые в жизни Дмитрий повысил голос на мать. — Прекрати лгать!

Людмила медленно поставила чашку на стол. Ее лицо изменилось, став жестким и холодным.

— Я сделала то, что должна была сделать как мать. Эта девчонка тебя погубила бы. Без образования, без связей, из простой семьи…

— Ты не имела права! — Дмитрий чувствовал, как его трясет от гнева.

— Это к лучшему, — отрезала Людмила. — Забудь о ней, Дима. У тебя впереди блестящее будущее. Хоть ты и не пошел в науку, но и в твоем направлении можно чего-то достичь…

— Замолчи! — он резко развернулся к двери. — Я больше не хочу слышать ни единого твоего слова. Ты… ты не мать мне больше.

— Дима! — в ее голосе впервые прозвучала тревога. — Не делай глупостей! Все это ради тебя!

— Ради меня? — он горько усмехнулся. — Ты разрушила мою жизнь. Ты позволила похитить человека! Это преступление, ты в курсе. А если учесть, что Настя была беременна моим ребенком — это отягчающие обстоятельства!

— Ты не посмеешь! Ты… Ты… Никто тебе не поверит, — холодно произнесла Людмила. — У меня есть репутация, связи, влияние. А у тебя что? Показания старой соседки?

Дмитрий смотрел на женщину перед собой и не узнавал в ней мать, которая когда-то читала ему сказки на ночь. Сейчас перед ним была чужая, жестокая особа, готовая на все ради своих амбиций.

— Я найду ее, — твердо сказал он. — Чего бы мне это ни стоило. А потом… потом я никогда больше не переступлю порог этого дома.

С этими словами он вышел, громко хлопнув дверью. В ушах звенело, сердце колотилось как безумное. Он не знал, с чего начать поиски, но был уверен в одном — он не остановится, пока не найдет Настю

12 лет назад. Август

Время шло, но поиски Насти не приносили результатов. Каждый день Дмитрий методично обзванивал больницы, морги, полицейский участок.

Ольга Васильевна таяла на глазах. Женщина, всегда отличавшаяся крепким здоровьем и жизнерадостностью, превратилась в бледную тень себя прежней. Она почти перестала есть, целыми днями сидела у окна, вглядываясь в прохожих в надежде увидеть знакомый силуэт дочери.

Соседи пытались поддержать ее как могли. Баба Клава приносила домашние пироги, которые так любила Настя, но они засыхали нетронутыми. Старушка часами сидела рядом с Ольгой Васильевной, пытаясь отвлечь разговорами, но та лишь безучастно кивала, погруженная в свои мысли.

На работе Ольга Васильевна взяла отпуск за свой счет, который постепенно превратился в бессрочный больничный. Врачи диагностировали тяжелую депрессию и прописали успокоительные, но никакие лекарства не могли заглушить боль матери, потерявшей единственного ребенка.

Через три недели после исчезновения Насти случилось непоправимое. Вечером, вернувшись с очередного безрезультатного обхода районных отделений полиции, Дмитрий обнаружил Ольгу Васильевну без сознания в ее квартире. Скорая приехала быстро, но было уже поздно — сердце женщины не выдержало постоянного стресса и тревоги.

Похороны были скромными. Пришли коллеги с работы, соседи, несколько Настиных подруг. Елена Северская тоже появилась на кладбище, но держалась в стороне, не решаясь подойти к сыну. Дмитрий же, стоя у свежей могилы, чувствовал, как внутри него что-то окончательно надломилось.

Вернувшись домой после похорон, он долго сидел в пустой квартире Минаевых, перебирая фотографии. Вот Настя с мамой на море — обе улыбаются, щурясь от яркого солнца. А здесь они втроем на даче празднуют день рождения Ольги Васильевны. Такие счастливые, такие живые…

Квартира теперь принадлежала Насте — единственной наследнице. Но где она? Жива ли? Эти вопросы не давали Дмитрию покоя. Он запер квартиру, оставив все как есть — словно в ожидании возвращения хозяев. Настины вещи, книги, фотографии — все осталось на своих местах, покрываясь тонким слоем пыли.

В полиции так и не завели дело о пропаже человека, ссылаясь на то, что официально родственники не заявляли о пропаже, а заявление Ольги Васильевны «чудным» образом куда-то потерялось.

Осень сменилась зимой. Выпал первый снег, укрыв город белым покрывалом. Дмитрий продолжал поиски. Но все было тщетно.

Родители пытались достучаться до сына. Отец, который всегда держался в стороне от семейных конфликтов, теперь пытался выступить посредником. Он приходил к Дмитрию, который теперь все чаще ночевал в квартире Минаевых, надеясь, что Настя вернется, звонил, писал сообщения. Но Дмитрий был непреклонен — он не мог простить матери то, что она сделала, не мог смириться с тем, что ее действия привели к смерти Ольги Васильевны.