Врач сохранял профессиональное спокойствие.

— Анастасия проявляла признаки острого психоза, были суицидальные намерения. Мы действовали исходя из необходимости обеспечить её безопасность.

— И что теперь? — отец опустился на стул, впервые за все время выглядя действительно обеспокоенным. — Она останется такой?

— Эффект препаратов обратим. Уже сегодня мы начали снижать дозировку. Но нужно понимать, что её состояние — это не только результат медикаментозного воздействия. Это также защитная реакция психики на сильный стресс.

Швец провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость. Его взгляд снова остановился на дочери, которая продолжала сидеть в той же позе, безучастная к происходящему вокруг. В этот момент он впервые задумался, не зашел ли слишком далеко в своем стремлении.

Мелкие капли дождя барабанили по окну, создавая монотонную мелодию осеннего вечера. Настя стояла у панорамного окна в отцовском особняке, рассеянно наблюдая за тем, как серые тучи затягивают небо. Четыре года прошло с того дня, когда она пыталась свести счеты с жизнью. Четыре долгих года, наполненных белыми стенами психиатрической клиники, бесконечными сеансами терапии и горстями таблеток.

Теперь всё это казалось далеким сном. Или кошмаром, от которого она так и не смогла полностью пробудиться. Её новая реальность была не менее пугающей — роскошный дом отца стал её золотой клеткой, а его амбиции относительно её будущего — тяжелыми кандалами, сковывающими душу.

Настя провела пальцами по холодному стеклу, прослеживая путь одной из капель. В отражении она могла видеть своё изменившееся лицо: заострившиеся черты, потухший взгляд, бледная кожа. Последние годы превратили её в тень той яркой, полной жизни девушки, которой она была когда-то. Теперь она была наследницей криминальной империи своего отца — роль, которую она приняла не по собственной воле, а как единственный способ выжить.

Каждый день был расписан по минутам. Утром — занятия по управлению бизнесом, изучение финансовых потоков, структуры организации, схем работы с партнёрами и конкурентами. После обеда — уроки психологии, где она училась читать людей, манипулировать ими, находить слабые места. А вечером начиналось самое сложное — обучение «особым навыкам».

Отец лично подбирал для неё инструкторов — бывших военных, профессиональных наёмников, экспертов по различным видам оружия. Они учили её стрелять, драться, выживать в экстремальных условиях. Каждый урок был испытанием не только физических возможностей, но и силы воли. Настя училась подавлять эмоции, действовать хладнокровно и расчётливо.

Внешне она оставалась спокойной и послушной, принимая всё, что ей навязывал отец. Но внутри неё жил совершенно другой человек — тот, кто помнил прошлую жизнь, свои мечты, любовь к Диме, нерождённого ребёнка. Этот внутренний голос она старательно заглушала, понимая, что сейчас не время для сентиментальности.

Дни складывались в недели, недели в месяцы. Настя менялась — её движения стали более уверенными, взгляд — острее, а голос приобрёл стальные нотки. Она училась говорить как деловая женщина, двигаться как хищница, думать, как стратег. Отец наблюдал за её трансформацией с едва заметным удовлетворением, видя, как его план постепенно воплощается в жизнь.

Обучение становилось всё интенсивнее. Отец требовал не просто знаний — он хотел совершенства во всём. Настя должна была безупречно владеть несколькими иностранными языками, разбираться в тонкостях международного права, уметь вести переговоры на любом уровне. Но главное — она должна была научиться убивать, делать это профессионально и без колебаний.

Иногда она позволяла себе думать о Диме. Эти мысли причиняли боль, но она не могла, да и не хотела от них избавляться. Воспоминания о их совместных планах, о простом человеческом счастье, которое казалось таким достижимым, помогали ей не потерять себя окончательно в этом новом мире, где человеческая жизнь ценилась не дороже разменной монеты.

Но утром она снова надевала маску послушной дочери и наследницы. Она улыбалась отцу за завтраком, внимательно слушала наставления инструкторов, делала успехи в стрельбе. Она становилась той, кем хотел видеть её отец — холодной, расчётливой, способной на всё ради достижения цели. Вот только цели у неё были совсем другие, не те, о которых думал её отец.

В один из дней обучения Настя впервые проявила характер, сделав выбор, который удивил даже её саму. Когда отец привёл её на полигон для выбора основного оружия, она, не колеблясь, указала на снайперскую винтовку. Это решение было принято вопреки ожиданиям инструкторов, которые предполагали, что для хрупкой девушки больше подойдёт что-то более компактное — пистолет или лёгкий пистолет-пулемёт.

Винтовка притягивала её своей холодной красотой и смертоносной элегантностью. В ней было что-то от самой Насти — внешняя хрупкость, скрывающая смертельную опасность. Часами она могла лежать в снайперской позиции, отрабатывая дыхание, контролируя каждый мускул своего тела. Это была медитация особого рода — состояние полного спокойствия, когда весь мир сужался до точки прицела.

Отец одобрил её выбор, хотя и был несколько удивлён. Возможно, именно тогда он впервые увидел в дочери не просто послушную марионетку, а личность, способную принимать самостоятельные решения.

Но настоящим актом неповиновения стал мотоцикл. Когда отец предложил ей выбрать транспортное средство для личного пользования, она, не задумываясь, назвала марку — BMW. Это был не просто выбор транспорта — это был её способ сохранить связь с прошлым, с той жизнью, которую у неё отняли.

Черный спортивный BMW стал её личным талисманом, напоминанием о мечтах, которые они строили вместе с Димой. Тогда они планировали, что у них будет настоящая BMW-семья: его джип и её мотоцикл. Теперь же каждая поездка на мотоцикле становилась для неё своеобразным ритуалом памяти, способом удержать частичку той, прежней Насти.

На мотоцикле она чувствовала себя свободной. Когда ветер бил в лицо, а мир вокруг превращался в размытое пятно, она могла на короткое время забыть о той роли, которую вынуждена была играть. В эти моменты не существовало ни отца с его империей, ни уроков убийства, ни тяжести прошлого — только скорость и ощущение полёта.

Она научилась виртуозно переключаться между двумя своими сущностями. Для отца и его окружения она была идеальной наследницей — сдержанной, собранной, демонстрирующей все качества будущего лидера криминальной империи. Но внутри неё жила другая Настя — та, что помнила вкус простого счастья и не собиралась отказываться от своей истинной сущности.

Эта внутренняя борьба закаляла её характер, делала сильнее. Она понимала, что должна быть предельно осторожной, чтобы никто не заметил эту двойственность. Малейшая ошибка могла разрушить всё, вернуть её в психиатрическую клинику или того хуже. Поэтому она тщательно контролировала каждое своё слово, каждый жест, создавая безупречный образ послушной дочери.

Свободу, которую давал мотоцикл, Настя использовала с максимальной осторожностью. Каждая поездка планировалась заранее, маршруты выбирались с учётом камер наблюдения и возможных свидетелей. Она знала, что за ней следят — люди отца были повсюду, но она научилась использовать это знание себе на пользу, создавая иллюзию полной прозрачности своих действий.

Тренировки со снайперской винтовкой стали для неё своеобразной отдушиной. В эти моменты она могла быть наедине с собой, сосредоточенной только на цели. Часами она отрабатывала навыки на стрельбище, доводя каждое движение до автоматизма. Инструкторы отмечали её необычайную способность к концентрации и природную меткость.

Но даже в эти моменты полного погружения в работу она не забывала о своей истинной сущности. Каждый выстрел, каждое попадание в цель было не просто тренировкой — это было подготовкой к чему-то большему, к той цели, которую она пока держала в тайне даже от самой себя. Винтовка стала продолжением её тела, инструментом, который однажды мог сыграть решающую роль в её судьбе.