Оргазм накрыл их почти одновременно — мощной волной, сметающей все барьеры и границы. Настя выкрикнула его имя, впиваясь ногтями в его спину с такой силой, что наверняка останутся следы. Север зарылся лицом в изгиб её шеи, глуша собственный крик наслаждения.

Несколько долгих минут они лежали неподвижно, приходя в себя, слушая, как постепенно успокаивается дыхание и замедляется сердцебиение. Их тела все еще были переплетены, словно они боялись потерять эту связь, это единение, достигнутое в момент наивысшего наслаждения.

Наконец Север приподнялся на локтях, заглядывая в её лицо. Настя выглядела умиротворенной, почти сонной. Её губы были припухшими от поцелуев, на шее расцветали следы его страсти. Она была невероятно красива в этот момент — настоящая, без масок и защитных барьеров.

Но реальность всегда возвращалась. Даже сейчас, в этот момент близости, где-то на краю сознания пульсировала мысль о том, что она принадлежит другому. Что каждая их встреча может стать последней. Что их страсть — это билет в один конец, и цена его может оказаться непомерно высокой.

А в это время человек, наблюдавший за ними, уже докладывал своему боссу все детали. Информация о том, что следователь Северский проводит ночи с любовницей Наума, была подобна взведенному курку пистолета. Оставался только вопрос времени, когда прогремит выстрел.

Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь неплотно задернутые шторы, медленно ползли по смятым простыням. Настя проснулась от странного ощущения — на нее кто-то пристально смотрел. Не привыкла она к этому! Все-таки в том, чтобы спать одной есть свои прелести. Приоткрыв глаза, она встретилась взглядом с Дмитрием, который сидел в кресле напротив кровати, полностью одетый и непривычно серьезный.

Воспоминания о прошедшей ночи нахлынули горячей волной, заставив щеки вспыхнуть румянцем. Страсть, желание, жадные поцелуи — все смешалось в какой-то безумный коктейль, от которого до сих пор кружилась голова. Настя натянула простыню повыше, хотя этот жест казался нелепым после того, что между ними было. Каждый раз, когда они оказывались вместе, это было как прыжок в пропасть — захватывающе и смертельно опасно.

— Доброе утро, — хрипло произнес Дмитрий, не отводя от нее пронзительного взгляда.

— Давно наблюдаешь? — Настя попыталась улыбнуться, но улыбка вышла неестественной, натянутой.

— Достаточно, чтобы понять — я не могу тебя отпустить. Не снова.

Эти слова упали между ними тяжелым камнем. Настя резко села на кровати, крепче сжимая простыню у груди. Ее сердце заколотилось как безумное, а в горле появился предательский ком.

— Дима, не начинай, — она покачала головой, пытаясь придать голосу твердость. — Мы оба знаем, что это невозможно. Настя закрыла глаза, пытаясь справиться с волной эмоций, накрывшей её с головой. Каждое его слово било точно в цель, разрушая тщательно выстроенные стены.

— Почему? — он подался вперед, сжимая подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. — Потому что ты — любовница Наума? Потому что я — майор юстиции, который собирает на него материал? Да плевать я хотел на все это! Двенадцать лет — достаточный срок. Я не собираюсь терять тебя снова.

— Дим, мы же договорились…

— Нихрена мы не договорились! — резко перебил он её, вставая с кресла и садясь рядом с ней на кровать. — Я не могу больше так. Не могу отпускать тебя утром, зная, что ты вернёшься к нему. Не могу делить тебя ни с кем.

Его слова, произнесённые с такой страстью и уверенностью, заставили её вздрогнуть. В утреннем свете, пробивающемся сквозь неплотно задёрнутые шторы, его лицо казалось высеченным из камня — такое же твёрдое и непреклонное.

Настя почувствовала, как к горлу подступает ком. Каждое его слово било прямо в сердце, заставляя старые раны кровоточить снова. Она хотела крикнуть ему, что он не понимает, что всё намного сложнее, что нельзя просто взять и перечеркнуть всё одним решением. Но слова застряли в горле, превращаясь в беззвучный крик.

В глазах Северского плескалась такая боль, что у нее перехватило дыхание.

— Ты не понимаешь, — прошептала она, чувствуя, как предательски дрожат губы.

— Так объясни мне! — он опустился перед ней на колени. — Объясни, почему я должен каждый раз отпускать тебя к нему? Почему должен представлять, как он прикасается к тебе, как…

— Хватит! — Настя закрыла уши руками, но Дмитрий перехватил её запястья.

— Нет, не хватит. Я простил тебе всё. Даже то, что ты избавилась от моего ребёнка. Но я больше не могу делить тебя с ним. Это убивает меня, понимаешь?

Его слова о ребёнке ударили больнее всего. Настя почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Если бы он только знал правду… Но нет, пусть лучше ненавидит её за несуществующий аборт, чем узнает, что случилось на самом деле.

— Дима, — она осторожно высвободила руки и обхватила его лицо ладонями. — Я не могу. Правда не могу. Это не просто прихоть или страх. Всё намного сложнее. Если Наум узнает… Он не из тех, кто прощает предательство. Он убьет нас обоих.

Дмитрий резко встал и начал мерить шагами комнату. Его движения были резкими, нервными, выдавая бушующие внутри эмоции.

— Я могу тебя защитить. Я же, блять, не последний человек в этом городе. Позволь мне помочь тебе.

Настя горько усмехнулась. Защитить? Если бы всё было так просто. Наум не из тех, кто отпускает свою добычу. А она знает слишком много. Видела слишком много. И есть ещё кое-что — то, о чём никто не должен узнать. Особенно Дмитрий.

— Нет! — Настя почти выкрикнула это слово. — Ты не знаешь его возможностей. Не знаешь, на что он способен. Он найдет нас где угодно.

Северский остановился и повернулся к ней. Его взгляд стал жестким, почти злым.

— А может, ты просто не хочешь уходить? Может, тебе нравится быть его содержанкой? — слова хлестнули как пощечина.

Настя вскочила с кровати, заворачиваясь в простыню. Ярость вспыхнула в ней, затмевая страх и боль.

— Как ты смеешь? — ее голос дрожал от гнева. — Ты ничего не знаешь о моей жизни! Ничего не знаешь о том, через что мне пришлось пройти!

Они стояли друг напротив друга, тяжело дыша, словно после долгого бега. Воздух между ними, казалось, искрил от напряжения. Дмитрий первым сделал шаг вперед, протягивая к ней руки.

— Прости, — его голос смягчился. — Я не хотел… Просто не могу смириться с мыслью, что снова тебя теряю. Не после того, как нашел.

Настя отшатнулась от его протянутых рук, словно от огня. Одно прикосновение — и вся ее решимость рассыплется как карточный домик. Она слишком хорошо помнила, как эти руки ласкали ее этой ночью, как заставляли забыть обо всем на свете.

— Не надо, Дима, — она покачала головой, отступая к окну. — Мы не можем… я не могу…

— Почему? — он снова шагнул к ней. — Потому что ты его любовница? Потому что боишься его? Или есть что-то еще?

Настя прислонилась лбом к прохладному стеклу. За окном просыпался город, спешили куда-то люди, для которых этот день был самым обычным. Как же она им завидовала сейчас.

— Ты не понимаешь, — её голос звучал глухо. — Мы по разные стороны баррикад. Ты — майор юстиции, который собирает компромат на Наума за три убийства. Я — его женщина, которая знает слишком много. Это не может закончиться хорошо.

Северский резко развернул её к себе, заставляя посмотреть в глаза.

— Тогда помоги мне. Расскажи все, что знаешь. Я майор юстиции следственного комитета, детка. Я не какой-то мелкий опер, которого можно запугать или купить.

— Именно поэтому ты в ещё большей опасности! — Настя почти кричала. — Ты думаешь, он не знает, кто ты? Думаешь, он не следит за тобой? За нами? Если он узнает про нас… Господи, если он уже знает… — её голос сорвался.

Дмитрий перехватил её руки, заставляя остановиться:

— Пусть знает. Я не боюсь его.

— А я боюсь! — Настя вырвалась из его хватки. — Я боюсь за тебя, идиот! — она осеклась, закусив губу.