— Только через черный ход, голубки мои, — приговаривала она, впуская их в квартиру. — И шторы задернем, от греха подальше.

У них появились особые знаки и условные сигналы. Если Дмитрий оставлял в почтовом ящике Минаевых рекламную листовку, сложенную особым образом — это означало, что вечером он будет ждать на их тайном месте. Иногда они встречались в городской библиотеке, где Настя якобы готовилась к экзаменам, а Дмитрий работал над дипломом. Там, среди высоких стеллажей с книгами, они могли спокойно разговаривать, не опасаясь чужих взглядов.

Настя, дрожащими руками, достала из упаковки тест на беременность. Её сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Прошел уже месяц с той самой ночи с Димой, но она до сих пор помнила каждое мгновение, каждое прикосновение, каждый взгляд.

Три минуты ожидания растянулись в вечность. Настя сидела на краю ванны, нервно покусывая губы и пытаясь отвлечься от тревожных мыслей.

Таймер на телефоне тихо завибрировал, возвращая Настю в реальность. Она медленно подняла тест, и время словно остановилось. Две отчетливые полоски смотрели на неё, не оставляя места для сомнений.

— Положительный… — прошептала она, чувствуя, как по щекам катятся слезы. В голове вихрем закружились мысли: «Что скажет мама? Как отреагирует Дима? Ведь они встречаются всего шесть месяцев, и хотя их чувства сильны, о детях они никогда не говорили».

Настя поднялась и подошла к зеркалу. Её отражение казалось чужим — бледное лицо, растерянный взгляд, спутанные светлые волосы. В свои восемнадцать она чувствовала себя совершенно неготовой к такой ответственности. Но где-то глубоко внутри, сквозь страх и неуверенность, пробивалось странное, теплое чувство.

Она прижала руку к животу, пытаясь осознать, что там, внутри, уже зародилась новая жизнь. Их с Димой ребенок. От этой мысли по телу пробежала дрожь — смесь страха и необъяснимой радости.

Вода из крана капала медленно и размеренно, отсчитывая секунды. Настя продолжала стоять перед зеркалом, пытаясь собраться с мыслями. Нужно было решить, как сказать Диме. Она представляла десятки вариантов этого разговора, и в каждом что-то шло не так. 'А что, если он не готов? — мысленно спрашивала она себя. — Что, если это разрушит всё, что между нами есть?" Дима всегда говорил о серьезных планах на будущее, о том, как они уедут из города, начнут новую жизнь. Но ребенок — это совсем другое. Это не просто планы и мечты, это реальность, которая требует немедленных решений.

Настя вспомнила их последний разговор о будущем. Дима говорил о работе в другом городе, о возможностях, которые там открываются. Они строили планы на ближайшие месяцы, но теперь всё могло измениться. Теперь им придется думать не только о себе.

Она аккуратно спрятала тест в карман халата, решив сохранить его как доказательство этого момента. Выключив свет в ванной, Настя тихо прошла в свою комнату. Мама еще спала, и слава богу — сейчас ей нужно было время, чтобы всё обдумать наедине с собой.

Телефон завибрировал — пришло сообщение от него: «Доброе утро, солнышко! Увидимся вечером?» Настя почувствовала, как сердце сжалось. Обычное, привычное сообщение теперь казалось таким значимым. Она ответила коротким «да», понимая, что каждая минута приближает её к неизбежному разговору.

Собираясь на учебу, она старалась действовать как обычно, но каждое движение давалось с трудом. Реальность происходящего накатывала волнами, то отступая, то захлестывая с новой силой. В какой-то момент она даже почувствовала легкое головокружение и присела на край кровати, глубоко дыша.

«Соберись, — сказала она себе. — Ты справишься. Вы справитесь вместе.» Эта мысль придала ей сил. Ведь что бы ни случилось дальше, сейчас важно было сохранять спокойствие и ясность мысли. Пусть будущее пугает своей неопределенностью, но она больше не одна. В ней уже живет маленькое чудо, их с Димой ребенок.

Следующие два дня превратились для Насти в бесконечную череду тревожных мыслей и попыток вести себя как ни в чем не бывало. На занятиях в школе она не могла сосредоточиться, постоянно ловя себя на том, что смотрит в одну точку, погруженная в свои переживания. Преподаватели замечали её рассеянность, но списывали всё на обычную весеннюю усталость.

Дима писал ей каждый вечер, но она так и не могла набраться смелости и пригласить его на разговор, что только усиливало её чувство вины за то, что она скрывает такую важную новость.

В один из вечеров, когда они с Димой гуляли в парке, он неожиданно остановился и взял её за руки.

— Настя, я же вижу, что что-то не так. Ты можешь рассказать мне всё, что угодно. — Его голос был полон искренней заботы, и Настя почувствовала, как слезы подступают к глазам.

Она почти решилась тогда, глядя в его обеспокоенные глаза. Но мимо пробежала группа шумных подростков, момент был упущен, и Настя снова спрятала правду за вымученной улыбкой и очередной отговоркой о том, что просто устала.

Каждый день молчания давался всё тяжелее. Она понимала, что нужно собраться с силами и рассказать Диме правду, но страх перед возможными последствиями этого разговора становился всё сильнее. Что если он не захочет ребенка? Что если это разрушит их отношения? Эти мысли преследовали её постоянно.

Вечерами, лежа в постели, она прокручивала в голове возможные сценарии разговора с Димой. Иногда представляла, как он обрадуется новости, как обнимет её и скажет, что всё будет хорошо. В другие моменты её охватывал парализующий страх, что он отвернется от неё, оставит одну с этой ответственностью.

В моменты одиночества она часто прикасалась к животу, пытаясь почувствовать какую-то связь с растущей внутри жизнью. Эти минуты наедине с собой и будущим ребенком стали единственным утешением в водовороте тревог и сомнений. В такие моменты она почти находила в себе силы для решительного шага.

Решающий момент наступил неожиданно. В тот вечер Дима заехал за ней после школы, и что-то в его взгляде подсказало Насте — он больше не примет очередных отговорок. Пора было собрать всю свою храбрость и сделать шаг навстречу будущему, каким бы оно ни оказалось.

Снова их любимое уединенное место — набережная, подальше от лишних ушей и глаз, которые потом все донесут Елене Марковне.

— Настя, что происходит? — наконец спросил Дима, останавливаясь и поворачиваясь к ней. — "Последние дни ты сама не своя. Я вижу, что ты что-то скрываешь, и это убивает меня. Я не могу помочь, если не знаю, в чем дело.

Она посмотрела на него — такого родного, любимого, с тревогой в глазах. Всё то, что она репетировала, все заготовленные слова вдруг испарились. Остались только страх и острая необходимость наконец сказать правду.

— Дим… — её голос дрожал, а в горле стоял ком. — Я должна тебе кое-что сказать. Она сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с силами. Дима терпеливо ждал, не сводя с неё внимательного взгляда.

— Я… я беременна, — наконец выдохнула она, чувствуя, как по щекам покатились слезы. Время словно остановилось. Она боялась поднять глаза, боялась увидеть его реакцию. В парке было тихо, только где-то вдалеке слышался шум проезжающих машин.

Дима молчал несколько секунд, которые показались Насте вечностью. Она уже готова была развернуться и убежать, когда почувствовала его руки на своих плечах. Он мягко притянул её к себе, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— Ты уверена? — спросил он тихо, и в его голосе не было ни упрека, ни страха — только забота и волнение. Настя кивнула, не в силах произнести ни слова. Её плечи дрожали от сдерживаемых рыданий.

— Когда ты узнала?

— Пару дней назад. Я сделала тест и там было две полоски.

Настя открыла свою сумку, залезла в потайной кармашек и протянула своему мужчине доказательство своих слов.

— Вот.

— Почему же ты не сказала раньше? — Дима осторожно взял из её рук заветную полоску. Его голос был полон нежности и понимания, и это окончательно сломало плотину её эмоций.