В процессе подготовки Настя не забывала и о своей легенде. Для всех она оставалась примерной дочерью, старательно изучающей семейный бизнес. Она посещала все важные мероприятия, участвовала в переговорах, демонстрировала деловую хватку и умение принимать жесткие решения. Швец с удовлетворением наблюдал за её успехами, не подозревая, что каждое новое достижение дочери — это еще один шаг к его краху.

За время подготовки она научилась контролировать свои эмоции, превратив ненависть в холодную решимость. Каждое утро, глядя в зеркало, она видела не испуганную девушку, потерявшую всё, а хладнокровного стратега, готового к решительным действиям. Эта трансформация пугала её, но она понимала, что другого пути нет.

День мести начался с тщательной подготовки. Настя проснулась рано утром, когда первые лучи солнца только начинали пробиваться сквозь шторы. Она методично проверила всё необходимое снаряжение: пистолет, подаренный Наумом, запасную обойму, перчатки. Каждый предмет был тщательно подобран и проверен.

Выбор времени был неслучайным. В этот день в конторе отца проходила важная встреча с иностранными инвесторами, что означало повышенную активность и небольшой хаос в обычном распорядке. Охрана была сосредоточена на обеспечении безопасности гостей, что создавало идеальные условия для проникновения.

Настя села на свой мотоцикл BMW, предусмотрительно сообщив о своем желании поехать в бассейн. Охранники, приставленные к ней отцом, привыкли к определенному маршруту её передвижений. Они держались позади неё, в своем черном автомобиле, а когда она припарковалась у спортивного клуба, сторожевые амбалы остались ждать снаружи. Они не знали о служебном выходе, который вёл в соседний переулок.

Выскользнув через запасной выход, Настя быстро добралась до заранее припаркованного другого мотоцикла, который она предусмотрительно купила с рук и заранее припарковала в переулке за спортивным центром. Она выбрала сложный маршрут через узкие улочки и дворы, где машина сопровождения не смогла бы за ней угнаться. Через пятнадцать минут она была уверена, что оторвалась от слежки.

Здание конторы отца располагалось рядом с строящимся ночным клубом в центре Вольска. Это соседство играло ей на руку — постоянное движение строительной техники и рабочих создавало дополнительную суету, отвлекающую внимание охраны. Настя припарковала мотоцикл в подземном паркинге соседнего здания, где камеры наблюдения были «случайно» отключены для технического обслуживания.

Проникновение в здание конторы требовало точного расчёта времени. Настя знала, что в 10:45 происходит пересменка охраны на техническом входе. Именно в этот момент она, одетая в форму сотрудницы клининговой компании, спокойно прошла через служебный вход. Поддельный пропуск, заказанный через одного из информаторов, сработал безупречно.

Внутри здания она двигалась уверенно, как человек, имеющий полное право здесь находиться. Настя намеренно выбрала маршрут через наиболее людные места, зная, что это самый безопасный путь — никто не обращает внимания на то, что происходит у всех на виду.

По мере приближения к кабинету отца она начала использовать выявленные слабые места в системе безопасности. Пятиминутный перерыв в работе камер во время технического обслуживания, мёртвые зоны в коридорах, привычки охранников — всё это складывалось в единую схему проникновения.

Последним препятствием была система контроля доступа к кабинету отца. Но и здесь Настя была готова. Через Наума она узнала, что именно сегодня, в момент приема иностранных инвесторов данную систему отключили, чтобы не создавать лишних проблем.

Когда дверь кабинета бесшумно открылась, Настя почувствовала, как учащается пульс. Год подготовки, бесчисленные часы планирования — всё вело к этому моменту. Она вошла в кабинет, где её отец, склонившись над документами, даже не поднял головы, привыкший к тому, что в его святая святых могут входить только доверенные лица.

Звук взводимого курка заставил его наконец оторваться от бумаг. Швец медленно поднял глаза и увидел направленное на него дуло пистолета в руках дочери. В этот момент все маски были сброшены, все роли забыты. Остались только отец и дочь, палач и жертва, два человека, связанных кровью и ненавистью.

Станислав Робертович сидел в своем кресле, глядя на дочь с нескрываемым интересом. Его спокойствие перед направленным на него пистолетом могло показаться странным, но Настя понимала — этот человек привык держать всё под контролем даже в самых экстремальных ситуациях.

— Я ждал этого момента, — произнес он с легкой улыбкой. — Ты превзошла все мои ожидания, дочка. Проникнуть в самое защищенное помещение здания, обойти все системы безопасности, нейтрализовать охрану — блестящая работа.

Настя крепче сжала рукоять пистолета, пытаясь скрыть дрожь в руках. Год подготовки, бесконечные тренировки, всё вело к этому моменту, но сейчас что-то шло не так. В глазах отца она видела не страх, а гордость, и это сбивало с толку.

— Ты разрушил мою жизнь, — её голос звучал твердо, несмотря на бурю эмоций внутри. — Отнял всё, что было мне дорого — маму, Диму, ребенка. Превратил меня в марионетку в своих играх.

Швец медленно откинулся в кресле, его взгляд оставался непроницаемым. В кабинете повисла тяжелая тишина, нарушаемая только тиканьем старинных часов на стене. Каждая секунда, казалось, растягивалась в вечность. Настя держала палец на спусковом крючке, готовая в любой момент завершить свою месть.

Но что-то в поведении отца заставило её насторожиться. Он выглядел слишком спокойным для человека, глядящего в дуло пистолета. В его глазах читалось что-то похожее на… гордость? Это было настолько неожиданно, что на мгновение Настя почувствовала, как её решимость дрогнула.

— Ты действительно думала, что смогла обмануть мою охрану? — продолжил Швец, слегка наклонившись вперед. — Я знал о каждом твоем шаге, о каждом тайном визите в тир, о каждом разговоре с прислугой. Но я хотел увидеть, на что ты способна.

Эти слова ударили Настю словно пощечина. Неужели весь этот год, все её старания и планирование были напрасны? Неужели она всё это время была просто пешкой в его игре? Но она не могла позволить себе поддаться эмоциям — не сейчас, когда она так близко к цели.

— Ты можешь говорить что угодно, — процедила она сквозь зубы, — но это не изменит того, что ты сделал. Ты отнял у меня всё, сломал мою жизнь и отправил меня в психушку. За это нет прощения.

Швец медленно поднял руку, словно хотел дотронуться до неё, но остановился, встретив предупреждающий взгляд дочери. На его лице промелькнула тень сожаления — настолько искренняя, что на мгновение Настя засомневалась в правильности своих действий.

— Ты стала сильной, — наконец произнёс он. — Намного сильнее, чем я мог надеяться. Ты прошла через все испытания и не сломалась. Ты научилась играть по правилам этого мира и превзошла все мои ожидания.

Настя почувствовала, как её рука, держащая пистолет, начинает дрожать. Что-то в голосе отца, какая-то неприкрытая искренность, заставляла её колебаться. Но она не могла позволить себе поддаться этому чувству — слишком много боли, слишком много предательства стояло между ними.

— Прекрати свои манипуляции, — её голос звучал жёстко. — Ты не сможешь выкрутиться на этот раз. Ничто не оправдает того, что ты сделал.

Швец медленно поднялся из-за стола. Настя напряглась, но он не делал попыток приблизиться к ней или позвать на помощь. Вместо этого он просто стоял, глядя на неё с каким-то странным выражением — смесью гордости и сожаления.

— Я знаю, что не заслуживаю прощения, — сказал он тихо. — Но, прежде чем ты нажмёшь на курок, я должен рассказать тебе кое-что. Что-то, что может изменить твой взгляд на всё происходящее. Я прошу у тебя всего несколько минут.

Настя почувствовала, как внутри неё борются противоречивые чувства. С одной стороны, она жаждала мести, жаждала завершить то, ради чего терпела унижения целый год. С другой — что-то в поведении отца заставляло её колебаться. Возможно, существовала какая-то правда, которой она не знала?