Дмитрий Северский стоял у окна своего кабинета, нервно постукивая пальцами по подоконнику. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, но мысли крутились вокруг одного — как вытащить Настю из этого ада. Уже месяц она находилась в психиатрической клинике, куда её упрятал Наум под предлогом лечения. Каждая попытка встретиться с ней заканчивалась отказом.

Очередной визит в клинику принес лишь новую порцию разочарования. Главврач Верховский, холеный мужчина с неприятной улыбкой, снова отказал во встрече:

— Поймите, подполковник, пациентка находится в остром состоянии. Любые внешние контакты могут навредить процессу лечения.

Северский сжал кулаки так, что побелели костяшки. Он прекрасно понимал — всё это ложь. Верховский был куплен Наумом, как и весь персонал клиники. Система работала как часы, не оставляя ни единой лазейки.

В последний раз, когда он приехал к клинике, охрана даже не пустила его на территорию. Старший охранник, положив руку на кобуру, произнес с деланным сочувствием:

— Извините, товарищ подполковник. Указания сверху — вас не пропускать.

Бессилие разъедало душу. Северский знал, что происходит за этими стенами. Настю накачивают препаратами, превращая в послушную куклу. Её яркая личность, живой ум, всё то, что он так любил в ней, медленно угасает под действием транквилизаторов.

Попытки действовать через официальные каналы не принесли результатов. Все документы были оформлены безупречно. Диагноз подтвержден комиссией, решение суда о принудительном лечении получено по всем

Телефонный звонок вырвал его из мрачных мыслей.

— Дима, есть новости. Нехорошие. Наум подключил серьезные связи. На тебя собирают компромат, копают под старые дела. Похоже, хотят убрать из города.

Северский молча слушал. Он ожидал чего-то подобного. Наум не из тех, кто оставляет противников в покое. Но сейчас карьера волновала его меньше всего. Единственное, что имело значение — спасти Настю, пока не стало слишком поздно.

— Спасибо, Миша. Буду иметь в виду, — коротко ответил он и положил трубку.

Время утекало сквозь пальцы. Каждый день промедления означал, что Настя всё глубже погружается в медикаментозный туман. Нужно было что-то предпринимать, но все очевидные пути были перекрыты. Наум построил вокруг неё настоящую крепость из денег, связей и продажных чиновников.

Северский вновь подошел к окну. На улице начинало темнеть. Где-то там, за серыми стенами клиники, была женщина, которую он любил. И он не мог позволить этим ублюдкам сломать её. Даже если придется рискнуть всем — карьерой, свободой, жизнью.

Встреча с Наумом произошла случайно возле ночного клуба «Нау». Северский возвращался после очередной неудачной попытки проникнуть в клинику, когда заметил знакомый черный «Мерседес» у входа в заведение. Сердце пропустило удар, когда он увидел выходящего из клуба Наума в компании двух холеных молодчиков.

Наум был, как всегда, безупречен — дорогой костюм, идеальная прическа, снисходительная улыбка на лице. Он что-то говорил своим спутникам, небрежно помахивая рукой с сигаретой. До Северского долетел обрывок разговора и смех — они обсуждали какую-то сделку.

Что-то оборвалось внутри. Все накопившееся за эти недели — бессилие, отчаяние, ярость — вырвалось наружу. Северский, не помня себя, бросился к Науму.

— Ты что с ней делаешь, тварь? — прорычал он, хватая мужчину за грудки дорогого пиджака.

Охранники дернулись было вперед, но Наум остановил их небрежным жестом. Он даже не пытался освободиться, только смотрел на Северского с брезгливым интересом, как на надоедливое насекомое.

— О, легавый! — Наум картинно развел руками. — Как поживаешь? Всё пытаешься спасти принцессу из башни?

Северский схватил его за грудки, впечатывая в капот машины:

— Я спрашиваю, что ты делаешь с Настей?

— А что не так? — Наум даже не пытался освободиться, продолжая ухмыляться. — Я забочусь о своей подопечной. У меня, между прочим, есть все законные права на опеку. И решение суда, основанное на твоих же материалах, дорогой подполковник.

Первый удар пришелся Науму в челюсть. Он пошатнулся, но устоял на ногах. Охранники дернулись было к ним, но Наум остановил их жестом:

— Не вмешивайтесь. Мы с господином полицейским сами разберемся.

Завязалась жестокая драка. Северский бил с остервенением, вкладывая в каждый удар всю накопившуюся ярость. Наум отвечал не менее яростно. Они катались по асфальту, молотя друг друга кулаками, пока наконец их не растащили подоспевшие охранники клуба.

— Ты об этом пожалеешь, — процедил Наум, вытирая кровь с разбитой губы. — Я тебя уничтожу, мент поганый.

После этого инцидента у Северского начались проблемы на работе. Рощин обратился к руководству Дмитрия с требованием о завершении дела, а также об отзыве подполковника Северского Дмитрия Александровича из Вольска. Появились вопросы о его присутствии в городе, намеки на превышение полномочий. Северский понимал — это Наум пытается давить через свои связи.

Но хуже всего была невозможность помочь Насте. Он перебирал варианты: попытки подкупить персонал клиники, силовой захват, обращение в высшие инстанции — все упиралось в железобетонную стену из денег и связей Наума. Система работала против них. Рощин, продажная сволочь, обеспечивал Науму прикрытие на всех уровнях.

Но Северский не мог ждать. Каждый день промедления означал, что Настя все глубже погружается в медикаментозный туман. Он собирал информацию о клинике, её персонале, системе охраны. Он понимал, что ступает на скользкую дорожку, но выбора не оставалось.

Каждый вечер он приезжал к клинике, наблюдал за сменой персонала, фиксировал маршруты патрулей. Постепенно складывалась картина, появлялись идеи. Возможно, где-то в этой системе найдется слабое место. Должно найтись — иначе всё теряло смысл.

Однажды ночью Дмитрий решился на отчаянный шаг. Тщательно изучив систему охраны клиники, он выбрал наименее освещенный участок забора. Дождавшись, когда патруль пройдет мимо, он быстро перемахнул через ограждение.

Сердце колотилось как безумное, когда он крался между деревьями больничного парка. До корпуса, где держали Настю, оставалось метров пятьдесят. Северский уже видел окно её палаты на втором этаже — единственное освещенное в этот поздний час.

Внезапно территорию залил яркий свет прожекторов. Резкий голос из громкоговорителя приказал:

— Стоять! Руки вверх!

Северский рванул в сторону забора. Позади раздались выстрелы — охрана стреляла на поражение. Пуля чиркнула по дереву рядом с его головой. Адреналин придал сил — одним прыжком он достиг забора и перемахнул через него, приземлившись на другой стороне.

— Уходит через восточный периметр! — доносились крики охранников.

Северский бежал, петляя между припаркованными машинами. Только оказавшись в нескольких кварталах от клиники, он позволил себе перевести дыхание. План провалился, а ситуация только ухудшилась — теперь охрана будет начеку.

В тускло освещенном кабинете следователя Северского царила гнетущая атмосфера. Вечерний свет едва пробивался сквозь жалюзи, отбрасывая длинные тени на стены, заваленные папками с документами. Дмитрий в который раз перечитывал материалы по делу Насти, когда дверь без стука распахнулась. На пороге появился Михаил Старостин с бутылкой виски и двумя стаканами.

— Хватит себя изводить, — произнес Михаил, проходя внутрь и закрывая за собой дверь. — На тебе лица нет.

Он молча разлил янтарную жидкость по стаканам и придвинул один Северскому. Тот залпом опрокинул виски, даже не поморщившись.

— А что я должен делать? — глухо спросил он. — Сидеть сложа руки, пока эта мразь Наум методично уничтожает её в этой чертовой клинике?

Старостин присел на край стола, внимательно глядя на друга.

— Послушай, я кое-что разузнал, — понизил он голос. — Наум платит главврачу огромные деньги не только за содержание Насти. Он требует регулярные отчеты о её состоянии. И знаешь зачем? Эти бумаги нужны ему для полного контроля над наследством.