С каждым днём маска наследницы криминальной империи прирастала к ней всё сильнее.

Февральское утро выдалось особенно холодным, когда в особняке впервые появился Наум. Его приход ознаменовал начало новой главы в жизни семьи. Высокий мужчина тридцати лет, с острыми чертами лица и пронзительным взглядом карих глаз, он сразу привлек внимание всех обитателей дома. В его движениях чувствовалась особая грация хищника, каждый жест был выверен и полон скрытой угрозы.

Отец представил его как нового помощника по особым вопросам. Настя сразу заметила, как изменилась атмосфера в доме с появлением Наума. Он излучал ауру жёсткости и безжалостности, которая, казалось, следовала за ним подобно невидимому шлейфу. Даже видавшие виды охранники отца старались держаться от него на почтительном расстоянии.

С первых дней Наум начал проводить много времени в кабинете отца. Их длительные разговоры за закрытыми дверями сопровождались шелестом бумаг и приглушёнными голосами. Всякий раз, когда Настя появлялась поблизости, разговоры резко обрывались, а документы торопливо убирались в сейф. Эта демонстративная секретность вызывала у неё смешанные чувства — с одной стороны, профессиональное любопытство, с другой — настороженность. Она не могла избавиться от ощущения, что эти таинственные переговоры каким-то образом связаны с её будущим.

Наум проявлял к Насте особое внимание, которое сложно было не заметить. Он словно случайно оказывался рядом в самые неожиданные моменты: во время её тренировок, за завтраком, в саду. Его присутствие становилось обыденностью в её повседневной жизни, незаметно, но неуклонно сокращая пространство её личной свободы.

В те редкие минуты, когда им удавалось остаться наедине, Наум демонстрировал удивительное умение вести разговор. Он мог часами рассказывать о тонкостях их бизнеса, делясь опытом и знаниями, которые могли бы пригодиться будущей наследнице. При этом в его голосе всегда звучали нотки, намекающие на нечто большее, чем просто деловой интерес.

Отец всё больше полагался на своего нового помощника, доверяя ему самые деликатные поручения. Настя замечала, как менялось отношение отца к Науму — от начальной настороженности до почти отеческой привязанности. Это настораживало её ещё больше, ведь она знала, что её отец не склонен к проявлению теплых чувств к кому бы то ни было.

Наум появлялся в доме в самое разное время, всегда безупречно одетый в дорогие костюмы, которые, впрочем, не могли скрыть его истинную натуру — натуру хищника. Его карие глаза, казалось, видели всех насквозь, а редкая улыбка никогда не достигала этих глаз, оставляя их холодными и расчётливыми.

С каждым днём Наум всё чаще оказывался рядом с Настей. Он появлялся на её тренировках по стрельбе, присутствовал на уроках по управлению бизнесом, даже сопровождал её во время редких выездов в город. Его внимание было ненавязчивым, но постоянным, словно он изучал её, оценивал каждое движение, каждое слово.

Настя чувствовала его взгляд даже когда не видела его. Это ощущение преследовало её повсюду — в саду, в библиотеке, даже в собственной комнате. Она научилась распознавать его шаги в коридоре, безошибочно определяя его приближение по характерному ритму. Каждая их встреча превращалась в молчаливую дуэль взглядов, где никто не хотел уступать первым.

В разговорах с ней Наум был неизменно вежлив, но за этой вежливостью скрывалось что-то тревожное, хищное. Он умел говорить так, что самые обычные фразы приобретали двойной смысл, а комплименты звучали как скрытые угрозы. Его интерес к ней становился всё более очевидным, и это пугало Настю больше, чем она готова была признать.

Особенно неприятными были моменты, когда Наум заставал её одну. В такие минуты его маска учтивости словно истончалась, позволяя увидеть его истинную сущность. Он мог часами говорить о делах отца, о будущем компании, но его взгляд при этом оставался неизменно прикованным к ней, словно удав, гипнотизирующий свою жертву.

Настя пыталась держать дистанцию, но это становилось всё сложнее. Наум, казалось, обладал способностью оказываться именно там, где она меньше всего ожидала его увидеть. Он знал о её расписании всё — когда она тренируется, когда отдыхает, когда выезжает на мотоцикле. Эта осведомлённость не могла быть случайной.

В особняке начали ходить шёпотом разговоры о том, что Наум метит на место будущего главы семьи. Прислуга, охрана — все замечали, как стремительно растёт его влияние на отца. Некоторые даже осмеливались предполагать, что именно поэтому он проявляет такой настойчивый интерес к единственной наследнице.

В те редкие моменты, когда Настя заставала его врасплох, она могла уловить в его взгляде что-то похожее на голод — не физический, а какой-то иной, более опасный. Он смотрел на неё как на добычу, которую необходимо заполучить любой ценой. Эти мгновения быстро проходили, сменяясь привычной маской учтивости, но они не давали Насте покоя.

Наум создавал вокруг себя атмосферу страха и подчинения. Даже самые преданные слуги отца теперь старались не перечить его новому помощнику. Все понимали, что один его намёк может стоить не только работы, но и жизни. Он умело использовал эту атмосферу, укрепляя свои позиции в доме и бизнесе.

Настя наблюдала за этими изменениями с растущей тревогой. Она понимала, что появление Наума не случайно, что за этим кроется какой-то план, детали которого ей пока не ясны. Его интерес к ней казался частью этого плана — тщательно продуманной стратегии, конечная цель которой оставалась загадкой.

— Ты слишком долго была одна, — говорил Наум, глядя на неё своими темными глазами. — Тебе нужен кто-то, кто понимает твой мир, кто может разделить твою ношу. Его слова звучали убедительно, почти гипнотически. Настя ловила себя на том, что начинает верить в искренность его намерений, хотя инстинкты кричали об опасности.

Отец, казалось, поощрял их общение. Он всё чаще оставлял их наедине, придумывая поводы для совместной работы или тренировок.

— Наум многому может тебя научить, — повторял он, словно пытаясь убедить её в необходимости этого сближения. Настя не могла понять, было ли это частью какого-то плана или отец действительно верил, что его помощник может стать для неё подходящей парой.

Их совместные тренировки становились всё более интенсивными. Наум был требовательным учителем, не делающим скидок на её пол или статус. Он учил её не только технике боя и стрельбы, но и тому, как думать, как профессионал, как оценивать ситуацию и принимать решения в считанные секунды. Его методы были жесткими, порой на грани жестокости, но результат был очевиден — Настя становилась сильнее и опаснее.

Во время этих тренировок физический контакт между ними становился всё более интимным. Наум использовал любой повод, чтобы прикоснуться к ней — поправить стойку, показать правильный захват, страховать при выполнении сложных приемов. Его прикосновения длились дольше необходимого, становились более властными и собственническими.

Настя чувствовала, как меняется атмосфера между ними. В его взглядах появилась откровенная мужская заинтересованность, которую он уже не пытался скрывать. Он мог часами наблюдать за ней, когда думал, что она не замечает, изучая каждое её движение, каждый жест. В такие моменты его глаза темнели, становились почти черными от желания.

Она пыталась сохранять дистанцию, но это становилось все сложнее. Наум умело создавал ситуации, в которых они оказывались наедине. Он появлялся в саду во время её вечерних прогулок, заходил в библиотеку, когда она занималась, словно случайно оказывался рядом в самые уединенные моменты.

Его присутствие действовало на неё странным образом — одновременно пугало и притягивало. В нем была какая-то первобытная сила, темная харизма, которой сложно было сопротивляться. Он был опасен, это чувствовалось в каждом его движении, в каждом взгляде, и именно эта опасность, как ни странно, завораживала её.