Нож со звоном упал на пол. Руки Насти скользнули под пиджак Северского, пока его пальцы путались в её волосах. Они целовались как безумные, забыв обо всем на свете. Здесь, в полутемном подъезде, существовали только они и это сводящее с ума влечение.

Настя укусила его за губу, но тут же застонала, когда его язык ворвался в её рот. Её руки уже не отталкивали, а притягивали его ближе, зарываясь в волосы, царапая шею.

Мир вокруг перестал существовать. Были только они двое, их тяжелое дыхание, смешивающееся в одно, их тела, прижатые друг к другу так тесно, словно пытались слиться в единое целое. Север чувствовал, как она дрожит в его руках — от страсти, от ярости, от невозможности сопротивляться этому притяжению.

— Ненавижу тебя, — простонала она между поцелуями, покусывая его шею. — Ненавижу за то, что ты со мной делаешь.

— Врешь, — выдохнул он, запуская руку в её волосы и оттягивая голову назад, чтобы получить лучший доступ к её шее. — Ты хочешь этого не меньше моего.

Её ответом был новый стон — протяжный, глубокий, полный невысказанного признания. Она впивалась ногтями в спину через тонкую ткань рубашки. Каждое её прикосновение было как удар тока, посылающий волны удовольствия по всему телу.

Его рука скользнула между её бедер, и Настя выгнулась, прикусив губу. Северский знал её тело наизусть, знал, как довести её до края. Она цеплялась за его плечи, пока его пальцы творили свою магию, заставляя её дрожать от наслаждения.

Где-то наверху хлопнула дверь, и они замерли, тяжело дыша. Реальность на мгновение ворвалась в их маленький мир страсти. Настя первой пришла в себя, схватила Северского за руку и потянула к лифту. Они ввалились в кабину, и как только двери закрылись, снова набросились друг на друга, словно изголодавшиеся хищники. Остановившись на нужном этаже, двери раскрылись и два человека, связанных запретной страстью, спотыкаясь, двигались к двери квартиры, не в силах оторваться друг от друга даже на секунду.

Настя едва успела вставить ключ в замок, как Северский прижался к ней сзади, покрывая поцелуями её шею. Его руки скользнули под куртку, заставляя её дрожать от предвкушения. Дверь наконец поддалась, и они буквально влетели в квартиру, захлопнув её за собой.

В темноте прихожей они срывали друг с друга одежду, не заботясь о пуговицах и молниях. Кожаная куртка Насти полетела на пол, следом за ней отправился пиджак Северского. Он прижал её к стене, жадно целуя, пока его руки исследовали каждый изгиб её тела, такого желанного, такого родного.

— Дима… — выдохнула она, когда его губы скользнули по её ключице. Это имя, произнесенное её голосом, сводило его с ума.

Их первое соитие случилось прямо там, в прихожей — быстрое, яростное, почти животное. Они не могли насытиться друг другом, не могли остановиться. Настя царапала его спину, а он оставлял следы поцелуев на её коже, метя территорию, словно первобытный хищник.

После они добрались до ванной. Горячие струи воды смешивались с их страстью, пар окутывал их тела, сливающиеся в единое целое. Северский не мог насмотреться на неё — мокрые волосы липли к спине, капли воды стекали по коже, делая её похожей на русалку, вышедшую из морских глубин.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он, прижимая её к прохладному кафелю. — Я не могу без тебя…

Настя ответила новым поцелуем, таким глубоким и чувственным, что у него закружилась голова. Её руки скользили по его телу, изучая каждый шрам, каждый мускул, словно хотела запомнить его навсегда.

Они перебрались в спальню, оставляя мокрые следы на паркете. Лунный свет, проникающий через окно, рисовал причудливые узоры на их влажной коже. Северский уложил Настю на кровать, любуясь её красотой. Она была подобна языческой богине — опасной и прекрасной одновременно. Дмитрий навис над ней, упираясь руками по обе стороны от её головы. Она потянулась к нему, но он перехватил её запястья, прижал к постели над головой.

— Не так быстро, — прошептал он, наслаждаясь её нетерпеливым стоном. — Я хочу насладиться каждой секундой.

Его губы начали медленное путешествие по её телу — шея, ключицы, ложбинка между грудей. Настя выгибалась навстречу его поцелуям, пытаясь высвободить руки, но он держал крепко.

— Дима, — простонала она, когда его язык очертил контур её пупка, — Пожалуйста! — мольба сорвалась с её губ.

Север провел языком по внутренней стороне её бедра, и Настя издала такой звук, от которого у него помутилось в глазах. Её тело отзывалось на каждое прикосновение, как идеально настроенный инструмент. Он чувствовал, как она дрожит под ним, как пульсирует кровь в её венах, как часто бьется сердце.

Внезапным движением она вывернулась из его хватки, толкнула его в грудь, опрокидывая на спину. Теперь она оказалась сверху, прижимая его руки к постели. Её волосы упали вперед, создавая темный занавес вокруг их лиц.

— Моя очередь, — прошептала она с хищной улыбкой, и от этого выражения её лица у Севера перехватило дыхание.

Её поцелуи были как укусы — жесткие, собственнические, оставляющие метки на его коже. Она словно метила территорию, заявляла свои права на его тело. И он позволял ей это, наслаждаясь этой сменой ролей, этим танцем власти и подчинения.

Каждое её прикосновение было как пытка — сладкая, мучительная, доводящая до грани безумия. Она знала, где и как коснуться, чтобы заставить его стонать, чтобы довести до той точки, когда реальность начинает плыть перед глазами.

— Настя, — выдохнул он, когда её губы спустились ниже его пупка. — Господи, Настя…

Когда страсть достигла своего пика, когда их тела слились в единое целое, время словно остановилось. В тишине спальни слышалось только их тяжелое дыхание, прерывистые стоны и шелест простыней. Лунный свет играл на их влажной от пота коже, превращая каждое движение в завораживающий танец теней.

Настя впивалась ногтями в его плечи, оставляя красные полосы — метки страсти, которые еще долго будут напоминать об этой ночи. Север целовал её шею, вдыхая запах её кожи, смешанный с ароматом духов и кожаной куртки. Этот коктейль сводил с ума, заставлял терять последние крупицы самоконтроля.

— Посмотри на меня, — прошептал он, замедляя движения. — Хочу видеть твои глаза.

Настя подчинилась, и их взгляды встретились. В полумраке её глаза казались почти черными, затопленными желанием. Она закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать стон, но он не позволил — накрыл её рот своим, впитывая каждый звук, каждый вздох.

Их движения стали синхронными, как будто они годами практиковали этот интимный танец. Каждый толчок, каждое прикосновение было идеально выверенным, направленным на то, чтобы доставить максимальное удовольствие друг другу.

— Не останавливайся, — выдохнула она ему в губы. — Пожалуйста, не останавливайся…

Её мольба была как спусковой крючок. Север ускорил темп, чувствуя, как она отзывается на каждое движение. Её ноги обвились вокруг его талии, притягивая ближе, глубже. Они больше не были двумя отдельными людьми — они стали единым существом, движимым первобытной страстью.

Комната наполнилась их стонами, шепотом имен, бессвязными просьбами и проклятиями. Настя выгибалась под ним, запрокидывая голову, подставляя шею под его поцелуи. Её волосы разметались по подушке, а на коже выступили капельки пота, блестевшие в лунном свете как крошечные бриллианты.

Север чувствовал, что она близка к пику — её движения стали более хаотичными, дыхание сбилось, а пальцы судорожно сжимали простыни. Он и сам балансировал на грани, удерживаясь только невероятным усилием воли. Хотел продлить этот момент, растянуть удовольствие до предела возможного.

— Смотри на меня, — повторил он, когда почувствовал, что она начинает теряться в ощущениях. — Хочу видеть твое лицо, когда ты кончишь.

Её глаза распахнулись, встречаясь с его взглядом. В них плескалось что-то дикое, первобытное — страсть в чистом виде, не замутненная социальными условностями или ложным стыдом. Она была прекрасна в этот момент — растрепанная, разгоряченная, полностью отдавшаяся своим чувствам.