Куинси перебирал их одну за другой, как будто складывал колоду карт. Наконец он вздохнул, покачал головой и положил фото на стол, не найдя, по-видимому, того, что искал.
— Еще одно дело, сэр? — спросила Марион с уважением. Она автоматически встала в позу новичка: ноги в стороны, плечи разведены, руки за спиной.
— Санта-Круз, — негромко сказал агент, все еще глядя на фотографии. — Вы можете себе представить, что Санта-Круз когда-то был мировой столицей серийных убийц? В нем действовали сразу три преступника. Сейчас появился еще один. Иногда кажется, что эта хрень витает в тамошнем воздухе.
Куинси отодвинулся от шаткого стола. Марион увидела, что он очень сильно измучен физически. Руками агент массировал свой затылок.
— А это? — спросила Марион, неожиданно слишком разнервничавшись, чтобы сказать об истинной цели своего прихода. Она указала на фото в рамке, на котором была изображена улыбающаяся брюнетка.
— Ах, это? Это моя жена. То есть, теперь уже бывшая, — он грустно улыбнулся. — Развелись несколько недель назад. Все еще не могу к этому привыкнуть. Всегда ездил с ее фотографией. Она побывала во всех дешевых мотелях и переполненных полицейских участках страны. А теперь я вдруг обнаружил, что без этого фото не могу сосредоточиться… Глупо, правда?
Марион почувствовала еще больший дискомфорт, услышав эту сугубо личную информацию.
— Не так уж глупо, сэр. Мы тоже… тоже разошлись с мужем после десяти лет совместной жизни. К этому сложно привыкнуть.
— Тяжело быть агентом и иметь семью.
— Так все говорят.
— Звучит довольно пошло, — улыбнулся Куинси.
— Не знаю, сэр.
Оба замолчали, но им все-таки было неловко.
— Чем могу вам помочь, агент? — спросил Куинси деловым тоном.
— Я… я хотела бы обсудить с вами свою роль в этом деле.
— Вашу роль? Но ведь вы даже не назначены официально, агент. Пока вы занимаетесь им из-за стечения обстоятельств, а не из-за того, что вам это поручено.
— Я это понимаю и хотела бы изменить ситуацию, если это возможно. Я давно уже интересуюсь подобной работой.
— Я просматривал ваше личное дело.
Марион терпеливо ждала.
— У вас хороший послужной список. Иногда вы немного прямолинейны, но голова у вас холодная, а аналитика значительно выше среднего.
— Благодарю вас, сэр.
— Но, насколько я могу судить, вы занимаетесь преступлениями в экономической сфере. В основном мошенничеством в банках…
— Мне приходилось сталкиваться с убийствами, — прервала его Марион. — Неудачные сделки, разоблаченные информаторы… Всё в этом роде.
— Но все время в связи с мошенничествами.
— Труп — он и есть труп. Они были связаны с нашей работой, место преступления находилось под нашей юрисдикцией, поэтому мы должны были найти убийцу.
— Отдел оперативно-розыскной деятельности — это несколько другое. Это то, чем занимаемся только мы. Простой полицейский может столкнуться с убийством два-три раза в году. А серийного убийцу может вообще увидеть один раз в жизни. — Куинси рукой показал на лежащие на столе фотографии. — А я вижу только это. Сто пятьдесят случаев убийств, изнасилований, издевательств над детьми и похищений людей. Все свое время я работаю только с исключительными случаями. В дороге, в офисе — везде.
— Я понимаю.
— Я бы солгал, если бы не признался, что это сильно достает.
— Думаю, что я смогу с этим справиться, сэр, — ответила Марион, подняв подбородок.
— Думаю, что вы не очень понимаете, что такое «это».
— Это потому, что я — женщина?
— Не злите меня, агент, — в голосе Куинси послышалась угроза, но Марион продолжила:
— Вы говорите о статистике, сэр. Так вот, статистика Бюро говорит о том, что агенты женского пола гораздо чаще назначаются на расследование экономических преступлений, чем на убийства.
— Это статистика Бюро. А у нас есть женщины-профайлеры в нашем оперативно-розыскном отделе — и все они отличные сотрудники. А вы к ним не относитесь, агент. Они сполна заплатили за свое место — поработали простыми полицейскими, криминалистами, патологоанатомами. У всех них большой опыт в раскрытии особо тяжких преступлений. Если вы серьезно думаете об оперативно-розыскной деятельности — поговорите с вашим руководством и попросите, чтобы вам давали другие дела. Докажите, что умеете плавать в лягушатнике, а потом уж переходите в океан.
— У меня как раз сейчас появилась такая возможность, — Марион говорила спокойным голосом, но ее глаза пылали. Ей опять указывали на ее место, и она это ненавидела. Иногда ей казалось, что мужчины указывают ей на ее место всю ее сознательную жизнь, а сами в этом ничего не понимают. Ей должны были бы больше доверять. — У меня есть некоторые идеи, — продолжала настаивать она.
— Агент…
— Просто выслушайте меня. Я изучила файл Джима Бекетта. Я много общалась с Тесс Уильямс. Мне кажется, что это совершенно очевидно, что у Бекетта есть помощник. Вы сами говорили, что он не может долго существовать без женского пола. Тесс тоже подтверждает, что женщины легко западают на его очарование. Мне кажется, что кто-то постоянно ему помогает. Например, этот кто-то помог ему исчезнуть два с половиной года назад. И мне кажется, что я знаю, как найти этого человека.
Куинси слушал ее со скептическим видом, но не прерывал.
— Давайте представим на минуту, что эта женщина — не мимолетная знакомая, — Марион торопилась, так как боялась, что растеряет всю свою решительность, — а кто-то, кого он знает уже длительное время. Это значит, что ему надо было поддерживать эту дружбу, даже находясь в тюрьме.
— Шелли Зэйн была его единственной зарегистрированной посетительницей.
— Посетительница… А как насчет тех, кому он звонил? Я связалась с тюрьмой. Бекетт был образцовым заключенным. У него не было ни одного замечания, и как «образцовому» заключенному блока с максимально строгим режимом ему полагались четыре телефонных звонка в месяц, продолжительностью до тридцати минут каждый.
— Все это я знаю, агент. Но вам должны были рассказать в Уолпоуле, что все эти звонки контролируются. Все телефонные номера должны быть одобрены руководством тюрьмы. Заключенным даже не нужно набирать эти номера. Охранник приносит телефон в камеру, включает его, набирает телефонный номер — и только потом передает трубку заключенному. При наборе номера вводится четырехзначный пин-код. Поэтому заключенный не может просто разъединиться, а затем набрать другой номер. Малейшая попытка повторного набора — и линия автоматически разъединяется. Система очень строгая, и мы проверили все телефонные номера, которые нам сообщил Бекетт. Пару раз в месяц он звонил Шелли Зэйн — все остальное время уходило на звонки адвокату.
— Все это я знаю, сэр, — Марион заставила себя сохранять выдержку. — Я изучила этот вопрос и знаю, что повторный набор номера исключен. А вот как насчет переадресации звонков?
— А кто переадресует звонок заключенного?
— Шелли Зэйн, например.
Какое-то время Куинси сидел молча, потом моргнул.
— Я не знаю, была ли эта функция установлена на телефоне Шелли Зэйн.
— Была, сэр. Я проверяла. И она широко ею пользовалась. За последние два года она переадресовывала звонки на, в общей сложности, двести сорок семь различных номеров. Я составила список.
— Это обстоятельство надо изучить, — сказал Куинси, кивнув. — Надо сказать Хоулихану, чтобы он немедленно поручил это группе А, им не помешает пара ценных наводок.
— Благодарю вас, сэр.
— Вы можете занять место в штабном фургоне вместе со мной и Хоулиханом, — отрывисто предложил Куинси. — Если что-то будет происходить, вы это увидите.
— А как насчет того, чтобы помочь группе А?
— А вот это уже называется оттаптывать ноги руководителю оперативной группы. Первое, что вы должны усвоить, когда участвуете в межведомственных расследованиях, — никогда не топчитесь на ногах местного руководства.
Марион была достаточно умна, чтобы понять, что значит эта лекция.