— Где это было?

Дэвид достал блокнот и приготовился записывать, но миссис Эпплби покачала головой.

— Этого пригорода больше не существует. Тогда там теснились обычные трущобы, мэрия давно повелела снести этот район бульдозерами ради строительства жилья для среднего класса. Прогресс, знаете ли.

Дэвид отложил блокнот.

— Миссис Эпплби, я понимаю ваше нежелание повесить на ребенка грехи отца. Честно говоря, почти не сомневаюсь в личности потомка Рассела Ли Холмса, и меня это ничуть не беспокоит. Однако нам требуется подтверждение, мы должны точно выяснить, что сказал вам Ларри Диггер. На прошлой неделе он, видите ли, был убит.

Миссис Эпплби беззастенчиво оглядела Дэвида сверху донизу. Потом оценивающе взглянула на Мелани. Кажется, пришла к каким-то выводам.

— Ладно, агент. Что вы хотите узнать?

— Начнем с Рассела Ли Холмса. Вы провели с ним много времени?

— Нет, не очень. Поздоровалась, спросила, как роженица. Он пожал плечами и ответил, что мне виднее, и попросил сообщить, когда все будет кончено. Потом ушел, а я занялась его женой — по крайней мере он назвал ее своей женой, хотя обручальных колец у них не было.

— Какой она была? — выпалила Мелани.

Ронда Эпплби посмотрела на нее с любопытством, Мелани заерзала.

— Его жена, я имею в виду. Мать.

— О, она произвела на меня гораздо большее впечатление, чем он. У этой девочки имелся стальной стержень внутри. Шейка матки уже почти полностью раскрылась, девушка была измучена, но у нее в глазах не было ни слезинки. Молча комкала простыни в руках и держалась изо всех сил. Поразила меня тем, что пока терпела острую боль, задавала разумные вопросы. Кроме того, смотрела мне прямо в глаза. Очень достойно держалась. Сообщила, что пользовалась резиновым колпачком, хотя обычно тамошние жители не заморачивались предохранением. Сильная и практичная, — криво усмехнулась миссис Эпплби. — Мне кажется, муж узнал о противозачаточных мерах и положил этому конец. Счастливой она не выглядела, но, наверное, решила смириться с неизбежным.

— Она… хотела ребенка? Переживала за него? — спросила Мелани.

— Когда малыш наконец ворвался в этот мир, — улыбнувшись воспоминаниям, продолжила Ронда, — было очевидно, что мамочка измучена и волнуется за свое будущее, но видели бы вы, как она улыбнулась, как засияли ее глаза…

— Что произошло дальше? — прервал Дэвид.

— Едва я привела ее в порядок, явился Рассел Ли, чуть пошатываясь, вероятно, пропустил пивка с дружками. Конечно первое, что он сделал, — направился к жене и ребенку. Она показала дитя. Он внимательно его осмотрел и кивнул вполне удовлетворенно. Даже погладил по щеке свою женщину — крайне редкий жест приязни в тамошних местах. Казалось, он искренне гордился своим ребенком, прижимал его к груди и гордо прошелся по всему дому, словно мальчик с новой игрушкой, которую сделал сам. Потом спросил, сколько он мне должен. Я ответила — сколько может себе позволить. Он дал мне десять долларов, осмотрел груды подгузников и детского питания и хмыкнул. Я велела позвонить, если понадобится что-то еще. Больше я никого из них никогда не встречала. Через несколько лет открываю газету — и вижу того же самого мужчину, которого называют детоубийцей. Я тогда ужасно растерялась.

— Вы сообщили в полицию?

— О чем? Я приняла у женщины роды, вот и все. Кроме того, хоть я и не врач, но даже акушерка обязана соблюдать конфиденциальность.

— Но это еще не всё, правда? — проницательно спросил Дэвид.

Миссис Эпплби заколебалась.

— Вы угадали, не всё. Всего через несколько недель после первой статьи в газете на моем пороге появился мужчина с густыми рыжими волосами и ирландским акцентом. Велел забыть о Расселе Ли Холмсе, его жене и ребенке, и пытался всучить мне деньги. Да не на ту напал. Я добросовестно выполняла свою работу, поэтому сказала ему, что я честно зарабатываю деньги и сама себя содержу, так что он может катиться со своими долларами куда подальше.

— А он? — поторопил Дэвид.

— Представьте себе, рассмеялся. Вообще-то, довольно симпатичный субъект, однако должна заметить… — озадаченно затихла Ронда. — Что-то такое в нем было… Я много где побывала по своей работе и много повидала самого разного народца — и хороших, и плохих, и добродушных, и жестоких. Поневоле начнешь разбираться в людях, и не по манере одеваться, ходить, разговаривать, не по жилищу, а посмотрев в глаза. Так вот, у этого ирландца был такой взгляд… Сразу поняла, что этот человек многое испытал и на многое способен, в том числе на безжалостные поступки…

Она покачала головой, вздрогнув даже после всех этих лет.

— Скажем так, я получила предупреждение. Возьму я деньги или нет, в моих интересах навсегда забыть о Расселе Ли Холмсе.

Ронда опустила глаза и добавила более спокойно:

— В общем-то, я так и поступила.

Дэвид посмотрел на Мелани. Та несчастно кивнула, поймав беззвучное послание. Ларри Диггер сказал правду. Джейми О'Доннелл действительно посетил акушерку. Ее крестный отец явился к этой женщине и угрожал причинить ей вред, если она когда-нибудь кому-нибудь проболтается о Расселе Ли Холмсе.

— Ларри Диггер тоже предлагал вам деньги, — пробормотала Мелани. — А что вы?

— Оглянитесь вокруг, деточка, — оскорбилась Ронда. — Зачем мне деньги? Мой Говард прекрасно меня обеспечивает!

— Почему вы рассказали сейчас? — более дипломатично продолжил допрос Дэвид. — Ведь в прошлом вас останавливало предположение, что ваша жизнь под угрозой.

— Ладно, так уж и быть, — пожала плечами Ронда. — Я была напугана, агент, признаюсь. Но тогда мне было сорок, и я опасалась не только за себя, но и за моих ребятишек. Теперь мне семьдесят, дети выросли. Что мне за дело до какого-то ирландца? Что мне за дело до Рассела Ли Холмса? Дела давно минувших дней. Вы-то должны понимать, что мир крутится не по воле одного человека, даже очень опасного.

— Кроме визитера двадцатипятилетней давности и Ларри Диггера, кто-нибудь еще спрашивал вас о Расселе Ли Холмсе?

— Нет.

— А его жену вы когда-нибудь еще видели?

— Нет.

— Как она себя назвала?

— Анджела Джонсон — вот какое имя она использовала тридцать лет назад. Мистер Диггер сообщил, что это псевдоним.

— Можете ее описать?

— Э-э-э… вряд ли, ведь бедняжка тогда рожала. В это время, знаете ли, женщины не в форме. Полагаю, чуть выше пяти футов. Невысокая коренастая фигура. Голубые глаза. Темные волосы, вьющиеся от природы. Под тридцать, так что сейчас ей около шестидесяти.

— Никого не напоминает? — спросил Дэвид у Мелани.

— Нет.

— Энн Маргарет, — подсказал он.

— Нет! — потрясенно воскликнула она.

Хотя, возможно, он и прав… Пока Мелани пыталась усвоить очередной удар, Дэвид обратился к миссис Эпплби с совершенно абсурдным вопросом:

— А в последнее время не встречали Рассела Ли Холмса?

— Что? — ахнула Ронда.

— Он мертв! — закричала Мелани.

— Мне очень жаль, Мел, не смог придумать, как бы помягче сказать, но мы получили новую информацию о клочке ткани в твоей спальне. На нем два вида крови. Первый — твой, а второй образец, скорее всего, принадлежит твоему генетическому отцу.

У Мелани зашумело в голове. Бревенчатая хижина. Маленькая девочка. Надвигающаяся тень в дверях.

— Минуточку, — встряла миссис Эпплби. — Вы считаете, что вот эта девушка — ребенок Рассела Ли Холмса?

— Да, мэм.

— Да с чего вы взяли?

— Так утверждал Ларри Диггер, — с равным недоумением коротко отрезал Дэвид. — А что?

— Она никак не может быть его ребенком, агент. У Рассела Ли не было дочери. У него родился сын.

После полудня Брайан притащился в мотель Хантсвилла, штат Техас. Он путешествовал с пяти утра, после долгой ночи прерывистой дремоты в аэропорту чувствовал себя усталым, грязным и встревоженным. По крайней мере ему все-таки повезло.

В каждой компании по прокату автомобилей, куда он наведался, нашелся человек, готовый за двадцать баксов заглянуть в записи. Обнаружив бланк, заполненный Мелани, Брайан сообразил остановиться у информационной стойки, где, как выяснилось, большие голубые глаза сестры произвели неизгладимое впечатление на пожилого служащего. Сведения привели Стоукса в Хантсвилл, а там первым пристанищем, на которое он наткнулся, был мотель «Шесть».