— Почему она назвала вас Аделин? — спросила Ди-Ди.

Этот момент казался ей весьма любопытным. Когда Фрэнки попытался в очередной раз изнасиловать Кристи, Шану, похоже, переклинило, и она зарезала его, в то время как смерть второго охранника, Ричи, случилась чуть ли не по его воле и даже выглядела нежной, как выразилась Кристи.

— Ну, она же Аделин, — Уилли махнула рукой в сторону доктора. — Ее и спросите.

Ди-Ди повернулась к Аделин.

— Базовая защита, — сказала доктор Глен. Ее голос звучал грубовато и для нее нетипично. Откашлявшись, она продолжила: — Четыре года своей жизни Шана провела не в самой благополучной семье. После ей пришлось сменить множество приемных родителей, что также не слишком благотворно действует на психику. Как правило, для таких людей младшие братья и сестры становятся воплощением их собственного внутреннего ребенка. В попытках спасти младшую сестру старшая пытается вернуться в прошлое и спасти саму себя. Шана зациклена на моей защите, потому что в свое время некому было защитить ее. То же самое касается и ее поведения в тюрьме: защищая молодых и менее опытных заключенных, она пытается сохранить хоть какую-то часть своего «Я».

— Ммм, правда? — протянула Кристи. — А слизав с руки кровь, что она там хотела сохранить?

— Здесь уже замешана генетика, — ответила Аделин, и на ее лице появилась мрачная улыбка.

— Что вам рассказал Сгарци о своей книге? — вмешался Фил.

— Немного. Шана убила его двоюродного братца, и он решил написать об этом, для этого ему нужно интервью с Шаной и такими людьми, как я, чтобы накопать как можно больше дерьма.

— И как он отреагировал на историю об охранниках?

— Честно? Его это немного шокировало. Я считаю, если ты собираешься писать настоящий криминальный триллер, то научись сперва поспокойнее реагировать на вид запекшейся крови.

— Значит, Чарли об этом не знал?

— Похоже на то.

— Он вас спрашивал, есть ли у Шаны друзья или поклонники?

— Да, но тут нечего особо рассказывать. У нее никого нет.

— Вы продолжаете с ней общаться? — спросила Аделин. — Ну, после того, как вас освободили?

— Неа. Мы с ней не общались, даже когда сидели в соседних камерах. С чего бы нам общаться теперь?

— Но при желании заключенные ведь могут обмениваться сообщениями?

— Разумеется. — Кристи заерзала на стуле, виновато глядя на своего инспектора.

Кэндис сразу поняла намек.

— Я, наверное, схожу купить еще пару бутылочек воды, — жизнерадостно предложила она и поднялась со стула.

— Хорошо.

Как только Кэндис отошла на достаточное расстояние, Кристи наклонилась вперед и вполголоса продолжила:

— Люди там постоянно передают друг другу записки через других заключенных. В соседнюю камеру или даже в другой блок. Иногда помогают охранники, просто так или в обмен на какую-то услугу. Шоколад, секс, наркотики. Зависит от типа сообщения и от того, кто его отправляет.

— И что насчет Шаны?

— Охранники ей не доверяют, она ведь убила двоих из них. И даже если вы не относились к фанатам Фрэнки или Ричи, способ, которым она их убила… — Кристи слегка передернуло. — Эдакий местный Ганнибал Лектор, — пробормотала она. — Вы слышали, что она даже как-то раз порезала себе палец и выдавила кровь в яблочное пюре?

Ди-Ди и Фил покачали головой. Аделин кивнула.

— Может, если бы Шана торговала наркотиками, — оживленно продолжила Кристи, — у нее бы были деньги, чтобы подкупить охранников. Или, не будь она такой страхолюдиной, могла бы по-быстрому сделать кому-нибудь из охранников минет, и все. Но Шана — это… Шана. Охранники ее боятся. Заключенные тоже стараются держаться от нее подальше. Черта с два кто-то будет передавать через нее записки, с ней и здороваться-то никто не хотел. Такова вот суровая реальность.

Уоррен кивнула. Сидя напротив Аделин, она видела ее напряженное выражение лица. Она задалась вопросом, знала ли доктор все подробности тюремной жизни Шаны. Одно дело — просто знать, что у твоей сестры диссоциальное расстройство личности. И совсем другое — знать, что из-за этого психического расстройства она сильно страдает.

— Вы действительно считаете Шану умной? — спросил Фил.

Ди-Ди с любопытством на него посмотрела, не понимая, к чему он клонит.

— Еще бы.

— Думаете, она смогла бы поймать настоящего убийцу?

— Если бы захотела, то без проблем. — Уилли пожала плечами. — Но в таком случае вы бы вряд ли получили его целым и невредимым.

— Она точно никогда не рассказывала вам о Донни Джонсоне?

— Неа.

— А ночью вы не замечали за ней ничего странного? — вмешалась Аделин. — Может, у нее бывали кошмары или она разговаривала во сне?

— О, я уверена, что ей снились кошмары. Всем они снятся.

— Но она ничего при этом не говорила?

— Каждую ночь она шептала во сне всего одно слово.

— Какое?

Кристи внимательно посмотрела на доктора, на ее изможденное лицо и сказала:

— «Аделин». Какой бы сон ни снился вашей сестре, в нем всегда были вы.

— Не нужно ее жалеть, — сказала я. Мы только что вышли из кафе, оставив позади тошнотворный запах жаренных во фритюре продуктов, и направились вниз по эскалатору, к выходу из торгового центра. — Шана не такая, как мы. Ей незнакомо сопереживание, ей не требуется, как вам или мне, сочувствие других людей. То, что Шана одна, не значит, что она одинока. По правде говоря, она чувствует себя одинаково как в одиночной камере, так и в переполненном людьми зале или даже в объятиях мужчины, который только что признался ей в бесконечной любви. Это часть расстройства ее личности.

— То есть одиночную камеру едва ли можно назвать для нее наказанием? — спросила Ди-Ди.

— И да и нет. Она скучает не по людям, а по своему на них влиянию. Так что ей не одиноко в камере, ей там просто скучно.

— Скучно, но не настолько, чтобы она изменила свое поведение, — заметил Фил.

— Все не так просто. Расстройство личности — штука очень сложная. Шансы на успех есть только в том случае, если пациент не старше пяти лет. А учитывая, что Шана всю свою юность и большую часть взрослой жизни провела в тюрьме…

— Она правда смешала яблочное пюре со своей кровью? — спросила Ди-Ди.

— Ради развлечения, — ответила я. — После этого маленького трюка суперинтендант МакКиннон назначила ей нового соцработника. Учитывая, что Шана долгое время ни с кем не общалась, это было для нее равносильно свежему куску мяса. Шана сказала ему, что является слугой дьявола и, смешивая кровь с яблочным пюре, может предсказывать будущее. Например, она точно знает, что соцработник к концу месяца умрет. А через три недели у него случился сердечный приступ…

— Не может быть! — Ди-Ди встала как вкопанная.

— Ну, не прямо сердечный приступ, — поправилась я, — а скорее приступ паники. Три часа в неделю в компании моей сестры, по-видимому, сделали свое дело. Нет нужды говорить, что после этого он сразу уволился. А Шана стала изобретать новые способы себя развлечь.

— Например, связаться с убийцей? — спросил Фил.

Я не знала, что сказать. Я вдруг почувствовала себя ужасно уставшей, буквально выпотрошенной. То, что я думала о своей сестре с профессиональной точки зрения, никак не вязалось с моими человеческими чувствами.

Как, например, то, что я не чувствовала боли, не значило, что семья не могла мне ее причинить.

Я снилась Шане, она шептала во сне мое имя. Моя старшая сестра. Мы прожили вместе всего год, но казалось, что наши судьбы теперь связаны навечно.

— Вы когда-нибудь играли в игру «Бармен»? — спросила я.

На этот раз остановились оба детектива. Мы вышли из торгового центра и теперь стояли на тротуаре посреди оживленного потока людей. Полдень в центре Бостона. Работяги, туристы, местные жители — все сновали туда-сюда по своим неотложным делам, в то время как мы обсуждали убийства. Солнце уже постепенно клонилось вниз, а холодный осенний воздух резал наши легкие.