— Игра «Бармен», — повторила я. — Мы часто играли в нее, будучи студентами. Идешь в бар, рассматриваешь людей за соседними столиками и выводишь историю их жизни. Ну, знаете, как опытные бармены, — говорят, они тонкие психологи. Ближе к выпуску мы гордились умением читать язык тела. А вы ведь детективы… ну, я подумала, что вы должны знать эту игру.

Ди-Ди и Фил хмуро на меня посмотрели.

— Ладно, нам тоже нравится «Бармен», — сказала Ди-Ди наконец. — И что с того?

— Уверена, вы всегда можете найти в толпе недавно разведенного.

— Еще бы.

— Прямо как моя сестра.

Они оба немного помолчали, словно вдумываясь в смысл моих слов.

— Вы считаете, — начал Фил, — что Шана узнала о разводе Фрэнки при помощи чистой интуиции и наблюдения?

— Это не так уж и сложно. Раньше он приносил обеды, которые ему собирала с собой жена, а теперь не приносит. Раньше он ходил в чистой, постиранной женой одежде, а теперь выглядит неопрятно. Не говоря уже о том, что он стал оставаться в тюрьме на ночь. Такой женоненавистник, как Фрэнки, наверняка был женат на домоседке, которая только и знала, что занималась работой по дому. Она убирала, готовила, стирала — иными словами, ухаживала за своим мужем. А ее побег оказал огромное влияние на жизнь Фрэнки, которое несложно заметить со стороны. Увидь я его в людном баре, я бы сразу все это поняла, да и вы, думаю, тоже. Почему бы и моей сестре это не определить, тем более что ей все равно нечем заниматься, кроме как наблюдать за людьми день за днем, снова и снова?

Детективы опять задумались.

— Но, по словам Кристи, ей было известно не только о разводе, — сказала Ди-Ди.

— Возможно, она ухватила несколько лакомых кусочков из тюремных сплетен. Кто-то обронил подсказку, а Шана ее подобрала. Здесь важны еще личностные таланты. Ты можешь и не знать, о чем говоришь, но звучать при этом так убедительно, словно ты самый настоящий эксперт в данном вопросе. Скорее всего, сестра просто хорошо поднаторела в подобных трюках. Она слушает, анализирует, а затем действует.

— А в случае со вторым охранником, Ричи, ее действия привели к тому, что он сам позволил ей себя убить? — усомнился Фил. Он все еще выглядел очень обеспокоенно.

— Думаю, она сумела воззвать к его совести. А остальное уже не так трудно.

— То есть вы бы тоже так смогли? — с вызовом спросила Ди-Ди.

— Да, вот только я не лишена совести, — напомнила я ей. И самой себе.

— Считаете, Кристи сказала правду? — снова включился Фил. — Ваша сестра убила тех двоих охранников, а может, даже заставила третьего, Говарда, разбиться на машине, но при этом не имела связи с внешним миром? Это была чистой воды манипуляция, и все?

— Я полагаю, нам не стоит наделять мою сестру сверхспособностями. У нее и без того много выдающихся качеств.

— К чему вы клоните? — спросила Ди-Ди.

Я сделала глубокий вдох:

— Она этого не делала.

— Чего — этого? — скептически переспросила Ди-Ди. — Не убивала Донни Джонсона или ту заключенную? Не зарезала двух охранников, не командовала Убийцей с розой — или все, вместе взятое?

— Не убивала Донни Джонсона, — сказала я, и еще до того, как эти слова сорвались с моих уст, я знала, что они верны. — Базовая защита, помните? Три преступления, которые были совершены на территории Массачусетского исправительного центра, три преступления, которые, как мы с вами знаем, имеют один общий мотив — защиту. Сильный атакует слабого. У Шаны пунктик на этот счет. Она идентифицирует себя с жертвой, за которую немедленно надо вступиться. Спасти пострадавшего сегодня — значит спасти ребенка, которым Шана была много лет назад. Это касается и нападения на нее саму: та заключенная, которую сестра, защищаясь, убила, подходит под эту схему. То были первые дни заключения для Шаны, а ее соседка явно была куда сильнее и опытнее. Опять-таки схема «сильный атакует слабого».

— Вот только Донни Джонсона вряд ли можно назвать кем-то более сильным, — заметил Фил.

— Вы правы. Донни был больше похож на слабую жертву, которую Шане предстояло защитить.

— В чем же тогда дело? — спросила Ди-Ди.

Я покачала головой:

— Не знаю. Шана утверждала, что это была самозащита, якобы Донни пытался ее изнасиловать. Честно говоря, я в это не верила тогда, не верю и сейчас. Особенно если вспомнить, что она была раза в два крупнее его, да и характер имела покруче. Его все считали добрым, но замкнутым ботаником, Шана же была грубой уличной девчонкой, которая заставила Донни встретиться с ней, а затем зарезала беднягу. Ее первое трепетное убийство, так сказать. Учитывая гнусный характер преступления, присяжным понадобилось меньше суток, чтобы приговорить четырнадцатилетнюю девочку к пожизненному.

— Вы говорите о деле тридцатилетней давности, — осторожно сказал Фил. — Ваша сестра была подростком. Импульсивным, безрассудным… Может быть, мотив убийства был другим, потому что ваша сестра была другой.

— У всех есть свои скелеты в шкафу, — ответила я, — и не так-то просто от них избавиться.

— Почему она тогда не подала апелляцию? — поинтересовалась Ди-Ди.

— Потому что она Шана. Потому что она действительно страдает от диссоциального расстройства личности, она не умеет общаться с людьми, будь то адвокат, судья или присяжный заседатель. Возможно, уже тогда у нее были депрессии. Трудно сказать. Я ее в принципе тогда не знала, мне не знакома четырнадцатилетняя Шана Дэй. Если это так… то она наверняка ждала худшего. А когда ей назначили наказание, какой смысл сопротивляться?

Фил кивнул. Он выглядел взволнованным. То, что моя сорокалетняя психически нездоровая сестра была вынуждена всю жизнь провести в лечебнице, его не беспокоило. А вот осознавать, что когда-то она была молодой девушкой с нелегким прошлым… это куда сложнее. Хотя так и должно быть.

— А что насчет ее адвоката? — спросила Уоррен. — Должен же он был вступиться за свою малолетнюю клиентку?

— Это был лучший государственный адвокат, которого только можно было найти, — заверила я ее.

Ди-Ди возвела глаза к небу:

— Кстати, Чарли Сгарци утверждает, что обнаружил любовные послания от Шаны, которые предназначались его кузену, но я, если честно, в это не верю. Шана ведь ненавидит слабаков. Вряд ли он ее привлек бы.

— Чарли вам их показывал?

— Нет. Он говорит, что нашел их после смерти дяди.

— Думаете, он все это придумал? Чтобы подороже продать свою книгу?

Я пожала плечами:

— Может, и правда есть какие-то письма, просто он их неправильно понял. Может быть, в них какой-то шифр или они вообще предназначались не для Донни. Он должен был их кому-то передать или… — Я на секунду задумалась. — Донни ведь был заумным книжным червем, верно? Возможно, он просто помогал Шане писать их. Она-то уж точно не была примерной ученицей. В то время ее почерк и орфография откровенно страдали… Скажем так, ее почерк не отражал данного природой ума.

Ди-Ди продолжала хмуро на меня смотреть.

— Думаете, Шана все спланировала? — внезапно спросила она. — Я имею в виду все это. — Указательный палец описал в воздухе воронку. — Вы ведь слышали, что сказала Кристи. Шана гниет в тюрьме, даже не надеясь увидеть дневной свет. Она умная, ей скучно, плюс у нее есть куча свободного времени. Почему бы не организовать сложную серию убийств и не выставить себя в благоприятном свете? Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как она прикончила этого Фрэнки или как его там. Теперь она могла взяться за Убийцу с розой. Свежий кусок мяса, как вы выразились.

Я покачала головой:

— Вы еще утром говорили, что сестра и Убийца с розой как-то связаны. Но дело не в Гарри Дэе — все дело в Донни Джонсоне. Что-то произошло тридцать лет назад, и Убийца с розой определенно не хочет, чтобы Чарли Сгарци до этого докопался.

— Значит, нужно еще раз съездить к Чарли, — сказала Уоррен, посмотрев на Фила.

— Нет, — возразила я, заработав тем самым неодобрительный взгляд с ее стороны. — Он еще не разгадал эту тайну, в том-то и дело. А нам нужно найти того, кто разгадал. Возможно, я смогу вам с этим помочь. Приемная мать Шаны. Они жили по соседству с Джонсонами. Возможно, она еще что-то помнит о мальчонке. А у меня как раз есть ее адрес и номер телефона.