Бренда продолжила поглаживать кота по спине.

— Можете рассказать нам, что стало с семьей Джонсонов? — попросил Фил.

Женщина пожала плечами. Ее глаза мгновенно покраснели и наполнились слезами.

— Марта, мать Донни, начала пить. По крайней мере, это то, что я слышала, потому что с того дня она не желала ни видеть меня, ни слышать. Да и вообще все соседи были не в восторге, когда встречали меня на улице. А особенно Джонсоны… Донни был их гордостью и радостью. Одаренный молодой человек с тягой к точным наукам. Его отец часто хвастался, что, может, сам он простой полицейский, но его сын обязательно станет начальником криминалистической лаборатории. Я слышала, Бен застрелился. Все-таки родители не должны хоронить детей…

— Миссис Дэвис, — заговорила я, — вы присутствовали, когда полицейские обыскивали комнату Шаны?

— Ну конечно.

— Вы не помните, может, они нашли письма или записки, которые Шана писала Донни? Возможно даже, любовные послания.

Миссис Дэвис усмехнулась:

— Шана и двенадцатилетний мальчик? Это вряд ли. Честно говоря, двадцатичетырехлетний наркоторговец больше в ее стиле.

— Может быть, она просто по-дружески к нему относилась? Стала заботиться о нем, как о Треворе?

— Не знаю. Шана никогда о нем не упоминала. Но… все может быть. Я всегда знала, что в Шане есть что-то скрытое от глаз. Что ж, это лишний раз доказывает, что я чересчур наивна.

— А что насчет семьи Сгарци? — спросила Ди-Ди. — Я так понимаю, на них убийство Донни тоже отразилось?

— Конечно. Дженет и Марта — сестры, они всегда были близки. Я слышала, Дженет стала больше проводить времени с Мартой, пока та пыталась утопить свои печали. Правда, самой Дженет все это не слишком пошло на пользу, да и, к сожалению, не спасло Марту от смерти.

— То есть Дженет Сгарци потеряла своего племянника, затем сестру и зятя, — спокойно резюмировала Ди-Ди. — А ее муж, мистер Сгарци?

— Ее мужа я почти не знала, — сказала Бренда. — Он был пожарным и часто работал сверхурочно. Но их сын Чарли нажил себе много неприятностей в те годы. Не знаю, виноват ли в этом шок, вызванный убийством кузена, или отсутствие матери, которая теперь посвящала все свое время сестре, но он стал воровать, совершать акты вандализма и так далее. Через некоторое время родители наконец отправили его учиться в другой город. В Нью-Йорк, кажется. Это вроде помогло. По крайней мере, я слышала, как Дженет хвасталась, что он стал журналистом. Сейчас-то, я полагаю, он вернулся, чтобы заботиться о матери. У нее теперь, знаете, проблемы со здоровьем. Рак.

Мы все кивнули, только сейчас поняв, что миссис Дэвис не знает об убийстве Дженет Сгарци. Наверное, она и об Убийце с розой ничего не слышала. В любом случае мы решили не посвящать ее в это.

— На ком еще могло отразиться убийство Донни? — спросил Фил.

— Даже не знаю, больше никто на ум не приходит.

— Может быть, какие-то его друзья?

Женщина покачала головой:

— Мне очень жаль, но я не так много знаю о Донни. Он всегда был для меня просто соседским мальчишкой. Лучше спросите Чарли, ему, должно быть, больше об этом известно.

Фил кивнул. Затем он спросил полные имена детей, которые жили в доме Дэвисов в одно время с Шаной: Сэмюель Хейс, Ана-Роуз Симмонс, Тревор Деймон.

Мы все встали со своих мест. Рыжий кот грациозно спрыгнул с моих коленей.

Несмотря на неприятную тему нашего разговора, я видела: миссис Дэвис было жаль, что мы уходим. Я подумала, каково это — столько лет жить в том же районе и все это время чувствовать себя изгоем.

Я подошла к ней и поцеловала в морщинистую впалую щеку.

Она пожала мне руку.

А затем проводила нас обратно по коридору к выходу.

Последнее, что я видела перед тем, как она закрыла дверь, — это ее изборожденное морщинами, исполненное печали лицо.

— Как ваше плечо?

— В порядке, — пробормотала Ди-Ди, хотя на самом деле оно болело просто невыносимо.

Не стоило перенапрягаться. Надо было сидеть дома, отдыхать, прикладывать к плечу лед, вести пылкие диалоги с Мелвином. Вместо этого она весь день проработала, и теперь ее плечо, рука и шея мстили ей сполна.

Но Ди-Ди было все равно. По крайней мере, она даже не хотела об этом думать. Ди-Ди снова чувствовала себя детективом, тем более что дело теперь принимало все более и более интересный оборот. Ди-Ди взглянула на Аделин, которая шла вместе с ней и Филом к его машине. С парковкой в Южном Бостоне были огромные проблемы, поэтому им пришлось оставить авто в нескольких кварталах от дома Бренды.

— Вы в курсе, что у вас кровь идет? — спросила она доктора.

— Что? — Аделин остановилась.

Уоррен с интересом посмотрела на нее, в то время как Аделин начала лихорадочно себя осматривать и нашла три небольшие царапины на своем запястье, которые, скорее всего, оставил рыжий кот, спрыгивая с ее колен.

— У вас аллергия на кошек? — спросила Уоррен, заметив, что царапины еще и опухли.

— Не знаю. У меня никогда не было домашних питомцев, именно из таких вот соображений, — она показала запястье.

— И вы ничего не чувствуете? — удивился Фил.

Лицо доктора не выражало никаких эмоций. Она покачала головой.

— У меня в машине есть аптечка, — сообщил он.

— Спасибо.

— Обработаем рану антисептиком, и все пройдет.

— Спасибо, — повторила Аделин.

Они пошли дальше, но доктор Глен выглядела теперь еще более встревоженной.

— Вы до сих пор думаете, что Шана не убивала Донни? — спросил Фил. — Все-таки она пришла вся в крови, да еще вытащила из кармана его ухо. По мне, звучит довольно убедительно.

— Я думаю, моя сестра даже понятия не имеет, что случилось той ночью. Стало быть, если даже она и совершила этот ужасный поступок, то это была своего рода самозащита. Может быть, Донни убила она. А может, и не она. Шана сама ничего не знает, поэтому никогда не говорит об этом. Она просто ничего не помнит.

— Эмм… с чего вы это взяли? — удивился Фил.

— Симптомы, которые описала миссис Дэвис, напоминают первичную стадию психоза, то есть когда реальность становится невыносимой и мозг отключается. Возможно, эти симптомы проявлялись у Шаны уже не первый раз, просто никто не обращал на это внимания. Как правило, психические расстройства вызываются попаданием в стрессовую ситуацию. К примеру, участием в драке или переездом к новым приемным родителям.

— Ага, или убийством двенадцатилетнего паренька, — вставил Фил.

— Или созерцанием его убийства.

— Подождите, — вмешалась Ди-Ди. — Если все так, как вы говорите, то почему адвокат Шаны этим не воспользовался? Ведь психическое расстройство могло бы стать отличным оправданием. Раз она была не в своем уме, то и обвинять ее было нельзя.

Аделин пожала плечами. Приближалась ночь, и в воздухе уже чувствовалась ледяная прохлада. Доктор, на которой была только легкая кофточка, вся дрожала и ежилась от холода.

— Скорее всего, Шана была не в состоянии рассказать, что на самом деле произошло. Большинство людей, страдающих приступами психоза, не могут вспомнить, чем они занималась в определенный момент своей жизни. У Шаны без этого было насыщенное темными делами прошлое, поэтому адвокат решил, что не сможет выиграть это дело: с чего присяжные должны поверить, что этот случай чем-то отличается от предыдущих?

— И все-таки не исключается возможность, что Шана убила Донни Джонсона, — сказал Фил. — Она была не в своем уме и поэтому ничего не помнит. А как вы тогда объясните окровавленный нож и отрезанное ухо в ее кармане? Не похоже, что она просто проходила мимо.

Аделин ничего не ответила, но Ди-Ди поняла по выражению ее лица, что доктора уже не переубедить. Она не верила, что мальчика убила ее сестра. Что это — попытка принять желаемое за действительное или есть что-то такое, чем доктор пока не готова поделиться? Ди-Ди все еще беспокоили слова Чарли Сгарци: если срезанная с жертв кожа — это визитная карточка как отца, так и дочери… Что ж, остается еще один член их семьи…