— Пусть будет по-твоему.

Они встали вместе, но не успели сделать и шага, как с улицы до них донесся неясный гул. Движимый любопытством, Джейсон прошел к окну спальни, чуть приоткрыл жалюзи и выглянул наружу.

Медийный лагерь сворачивался, рабочие убирали прожектора, операторы складывали камеры, и фургончики уезжали один за другим. Вот развернулся первый, вот второй… третий…

— Какого черта? — пробормотал он. Сандра подошла и остановилась за его спиной.

— Должно быть, случилось что-то более важное.

— Более важное, чем возвращение из мертвых?

— Им-то об этом еще неизвестно.

— Верно, — согласился он.

Но после двух ночей слепящих огней привыкнуть к внезапной темноте снаружи было не так-то и просто. Затем Джейсон услышал и кое-что другое. Высокий, пронзительный звук, будто ветви дерева проскрежетали по стеклу, вот только на их участке деревья не росли так близко к дому. Что-то на заднем дворе, понял он и быстро направился к прихожей.

— Оставайся здесь.

Но было уже поздно. Они услышали это вместе: звон бьющегося стекла. Кто-то лез в дом через заднее окно.

— Два выстрела, — сообщала Ди-Ди детективу Миллеру, который только что прибыл в дом Брюстера прямиком из теплой постели. Ди-Ди находилась в доме уже почти двадцать минут, поэтому и вводила его в курс дела. — Первый — в живот, второй — в спину, между лопатками, судя по всему, когда парень попытался уползти.

— Грязная работа, — заметил Миллер.

— Наверняка не профессионал. Здесь что-то абсолютно личное.

Миллер выпрямился, вытирая с усов следы «Викса», бальзама от гриппа. Раны в живот — это не только много крови, но и немало вони. Фекалии, желчь, что-то еще — все смешалось на коврике, постепенно впитываясь в ткань.

— Но Уэйна Рейнолдса взорвали заложенной в машину бомбой, — возразил Миллер. — Там-то уж точно профессионал потрудился.

Ди-Ди пожала плечами.

— Нельзя же ведь быть в двух местах одновременно. Он собирает бомбу для ухажера номер один и наносит визит к ухажеру номер два. Так или иначе, соперники устранены за один вечер.

— По-твоему, это сделал Джейсон Джонс?

— А кто еще связан с обеими жертвами?

— То есть сначала Джонс убивает жену в приступе ревности, затем вынашивает планы мести в отношении тех, кого считает ее любовниками…

— Эй, случались ведь безумства и покруче!

Миллер поднял брови — как-то, мол, сомнительно.

— Что у нас с Итаном Гастингсом?

— Сбежал. Может, услышал, что случилось с дядей, и испугался, что станет следующим. А ведь он и может стать следующим…

Миллер вздохнул.

— Не нравится мне это дело. Ладно, где сейчас Джейсон Джонс?

— Сидит дома, под присмотром двух бравых бостонских полицейских и целого сборища репортеров.

— И телевизионщиков, — добавил Миллер. — Уже в эфире. Вытянулись на всю улицу. Я бы посоветовал привести в порядок прическу, прежде чем выйдете, — завтра будем в топах новостей.

— Вот черт! Неужели нельзя без этого? — Ди-Ди машинально провела рукой по волосам. Последний раз она принимала душ и уделяла внимание личной гигиене часов двадцать назад. Вряд ли нашлась бы женщина, пожелавшая предстать перед всем миром в таком вот виде. Она покачала головой. — Есть еще кое-что. Снаружи.

Миллер покорно проследовал за ней к раздвижной застекленной двери. На заднем дворе, по сравнению с ярко освещенным фасадом дома, было темно. Но в Южке задние дворы небольшие, в большинстве своем огороженные, что позволяло держать СМИ на расстоянии.

Ди-Ди подвела Миллера к дереву, привлекшему ее внимание еще в их первый визит. Тому самому, с которого идеально просматривался дом Джонсов. Только сейчас до Миллера дошло, что по этим же самым ветвям, как по лестнице, можно перелезть через соседский забор. И, разумеется, он понял, к чему клонит Ди-Ди.

Вверху, на второй ветви, темнело нечто небольшое, при ближайшем рассмотрении в свете карманных фонариков оказавшееся коричневой кожаной перчаткой.

— Думаешь, она принадлежит Джейсону Джонсу? — спросила Ди-Ди.

— Полагаю, есть только один способ это выяснить.

— Спрячься, — прошипел Джейсон. — В чулан. Быстро. Ты же пропала, помнишь? Тебя никто искать не станет.

Сэнди словно парализовало, поэтому он подтолкнул ее к открытому чулану, впихнул внутрь и прикрыл за ней дверцу.

Шаги доносились уже с лестницы. Осторожные, крадущиеся. Джейсон сграбастал две подушки и сунул под одеяло — жалкая попытка изобразить спящего человека. Затем прижался спиной к стене рядом с дверью и замер в ожидании. Он отдавал себе полный отчет в том, что футах в двадцати от него спит его четырехлетняя дочь, а в чулане, футах в десяти, стоит его беременная жена. И осознание этого наполнило его ледяным, сверхъестественным спокойствием. Он снова оказался в своей особой, отгороженной от мира зоне, где, будь у него оружие, уже разрядил бы в незваного гостя всю обойму.

Шаги приостановились в коридоре — вероятно, перед закрытой дверью спальни Ри. Джейсон замер. Если незнакомец откроет эту дверь, разбудит Ри, попытается ее забрать…

Мягкий, шаркающий звук — незнакомец сделал шаг вперед, еще один…

И снова пауза. Джейсон видел тень в дверном проеме, слышал ровное, глубокое дыхание.

— Можешь выйти, сынок, — протянул Максвелл Блэк. — Я слышал тебя, когда поднимался по лестнице, и знаю, что ты не спишь. Не глупи, и твоя дочь не пострадает.

Джейсон не пошевелился. Сжимая в руке тяжелый металлический фонарик, он прикидывал варианты. Максвелл зашел в комнату не настолько далеко, чтобы на него можно было напасть. Хитрый старик остановился в футе от открытого дверного проема, еще в коридоре, откуда мог видеть всю комнату. При этом сам он был защищен от нападения слева или справа.

В коридоре едва слышно скрипнули половицы — Максвелл сделал шаг назад, затем второй, третий.

— Я уже у ее двери, сынок. Все, что мне нужно, — повернуть ручку и зажечь свет. Она проснется. Спросит, где папочка. И что, по-твоему, я должен буду ей сказать? Ты же не хочешь, чтобы твоя маленькая дочурка узнала о тебе много нового?

Джейсон наконец отступил от стены и продвинулся вперед ровно на столько, чтобы Максвелл мог видеть его профиль, но не больше того. Фонарик он держал за спиной.

— Немного поздновато для светского визита.

Старик сдавленно рассмеялся. Он стоял посреди ярко освещенного коридора, рядом с комнатой Ри. Левая, в перчатке, рука лежала на дверной ручке. В правой руке он держал револьвер.

— Напряженный у тебя выдался вечерок, — сказал Максвелл и чуть повел стволом, наводя его на левое плечо Джейсона. — Как не стыдно — застрелить того парнишку, Брюстера… Впрочем, люди ведь считают, что эти извращенцы заслуживают и кое-чего похуже смерти.

— Не понимаю, о чем вы.

— А вот копы придерживаются другого мнения. Могу поспорить, они уже обыскивают его берлогу. И найдут под матрасом кое-какие старые любовные письма Сэнди, написанные много лет назад. А еще есть перчатка, сломанная ветка… Держу пари, минут через двадцать-тридцать они явятся сюда, за тобой. А стало быть, нам нужно обставить это как можно быстрее.

— Как можно быстрее обставить что?

— Твое самоубийство, парень. Боже всемогущий, ведь ты убил жену, застрелил ее любовника… Тебя гложет совесть. Такой человек, как ты, уж никак не может быть подходящим отцом. Поэтому ты приходишь домой и пускаешь себе пулю в лоб. Наши доблестные детективы обнаружат твое тело, прочтут твою записку. И свяжут все ниточки. А потом я увезу Ри подальше от всего этого. В Джорджии у нее будет совершенно новая жизнь. Не волнуйся, я буду заботиться о ней как следует.

Из чулана до Джейсона донесся сдержанный выдох. Он еще на шаг приблизился к дверному проему, пытаясь заставить Макса сосредоточиться на нем.

— Понимаю. Что ж, план прекрасный, иначе и не скажешь. Вот только, Макс, я уже вижу в нем одно слабое место.

— И какое же?