И все же, во что или в кого детектив могла выстрелить и действительно ли на то была причина? Ведь ее напарники больше никого не нашли на месте преступления. Только Ди-Ди в бессознательном состоянии в прихожей дома Кристин Райан и три пулевых отверстия в стене. Одна из пуль пробила гипсокартонную перегородку насквозь. Слава богу, что никто не пострадал. Только вот соседи не восприняли это с энтузиазмом. Какого черта коп стрелял в квартире, где недавно убили их соседку, и вообще…

Отчет в Бюро профессиональных стандартов содержал информацию не только о действиях сотрудника, но еще и о том, как эти действия отразились на репутации всего отдела.

Карьера Уоррен была под угрозой, и она это знала. Единственной причиной, почему вся эта ситуация не дошла до руководства раньше, стало тяжелое состояние Ди-Ди, потребовавшее немедленной госпитализации. В отделе не спешили возвращать ее на работу. Да и доктора уже сказали, что вряд ли она скоро сможет вернуться на службу.

— Пока все тихо, — сказал Фил.

— Неужели.

— Думаю, это хороший знак, — быстро продолжил он. — Если бы у следователей появились доказательства твоей вины, руководство бы немедля вышвырнуло тебя с должности. Отсутствие новостей — это уже хорошая новость.

Ди-Ди посмотрела на напарника, пытаясь по выражению его лица определить, верит ли он сам тому, что говорит.

— Как плечо? — спросил Фил.

— Спроси об этом лучше месяца через три.

— Так долго?

— Ну, я ведь уже не девочка. Зато я продолжаю ходить на физиотерапию и испытывать свое терпение на прочность.

Фил подозрительно посмотрел на коллегу; он проработал с ней бок о бок довольно долго, чтобы понять, насколько велико ее терпение.

— Точно, — подтвердила Ди-Ди его мысли.

— Больно?

— Большую часть времени, но иногда все не так плохо.

— А разве обезболивающие не должны помогать?

— Черт, в больнице мне навыписывали кучу лекарств. Но ты же знаешь меня, Фил. Зачем облегчать свои страдания, если я могу поделиться ими с кем-нибудь еще?

Фил кивнул. Алекс сжал крепче ладонь жены.

— Сегодня у меня встреча с новым доктором, — продолжила Ди-Ди, неуклюже пожав плечами. — Какой-то психотерапевт, который специализируется на ментальном подавлении боли. Победа духа над плотью и прочая чушь. Кто знает, может, чему-нибудь научусь.

— Это неплохо. — Фил наконец осторожно поставил кружку кофе на стол, чтобы Ди-Ди могла взять ее здоровой рукой. Миссия выполнена, и теперь он, казалось, не знал, чем себя занять.

— Если ты пришел сюда не из-за отчета по применению мной оружия, то из-за чего? — тихо спросила Ди-Ди. — Зачем ты пришел?

Фил отвел взгляд, а Алекс снова сжал ладонь супруги. Ди-Ди закрыла глаза и приготовилась услышать о том, чего боялась все это время.

— Произошло очередное убийство.

— Я так и знала.

— Так же изрезанная кожа. Роза на животе жертвы. Бутылка шампанского на прикроватной тумбочке.

— Ясно… Тебе нужно, чтобы я кое-что вспомнила, — предположила Ди-Ди. — Ты здесь не как мой напарник, не так ли, Фил? Ты пришел ко мне не как к полицейскому, а как детектив к свидетелю. Тебе нужно знать, что я видела той ночью.

Напарник ничего не ответил. Алекс продолжал поглаживать руку жены.

Взгляд Ди-Ди остановился на кружке с кофе.

— Все в порядке, — прошептала она. — Я все понимаю. И, конечно, я тебе помогу. Сделаю все, что в моих силах.

«Бывший детектив Ди-Ди Уоррен», — подумала сержант. И снова напомнила себе, что удача всегда на ее стороне. Только вот разум отчаянно отрицал этот факт.

В понедельник на час дня у меня была назначена встреча с новой пациенткой, и я сразу же поняла, что детектив Ди-Ди Уоррен является прирожденным скептиком.

Меня это ни капли не удивило. Я имею уже достаточно много опыта в этой сфере, чтобы привыкнуть к общению с людьми, работающими в группах быстрого реагирования, — полицейские, аварийщики, пожарные. Всё это люди, преданные своей работе, требующей от них как физической, так и психологической стойкости. Люди, которые чувствуют себя в своей стихии, находясь в самой гуще событий, принимая трудные решения, проводя различные операции, контролируя ход игры.

Иными словами, те, кто ненавидит находиться в стороне от дел, пока психиатр в костюме за тысячу долларов объясняет, что первый шаг на пути преодоления боли — это принятие. То есть с болью необходимо смириться. Возможно, даже дать ей имя. Постараться к ней привыкнуть.

— Вы это серьезно? — усмехнулась детектив Уоррен.

Она неподвижно сидела на самом краешке жесткого деревянного стула, хотя рядом стояла довольно удобная кушетка. Даже не заглядывая в ее медицинскую карту, я могла сказать, что она страдает от острой боли в шее и левом плече. Это ясно по ее напряженной позе, по тому, как она старалась не крутить головой, а поворачивать весь корпус, чтобы оглядеть кабинет. Не говоря уже о плотно прижатой к туловищу руке, словно эта женщина пыталась защитить себя от возможного удара.

Я подозревала, что блондинка-детектив вряд ли будет отличаться чрезмерной учтивостью, и оказалась права. Передо мной сидела сурового вида дама с плотно сжатыми губами и впалыми щеками, под глазами залегли темные синяки. Все это делало детектива Уоррен намного старше ее сорока четырех лет.

— В основе моей практики лежит модель внутренних семейных систем, — терпеливо объяснила я.

Женщина вскинула бровь, но ничего не сказала.

— Одно из основных положений ВСС заключается в том, что человеческий мозг может быть условно разделен на несколько частей. Первая и самая важная — это «Я», которое управляет всеми другими частями мозга. Когда ваше «Я» осознает свою индивидуальность и преимущество над другими частями системы, вы легко сможете подчинить себе собственную боль.

— Я упала с лестницы, — равнодушно произнесла Ди-Ди. — Если мое «Я» должно было это как-то предотвратить, то уже слегка поздновато.

— Позвольте задать вам один вопрос. Вам больно?

— Вы имеете в виду — прямо сейчас?

— Именно.

— Ну да. По словам врачей, мои собственные сухожилия оторвали кусок кости от левой руки. Не самые приятные ощущения.

— На сколько бы вы оценили свою боль по шкале от одного до десяти? Единица означает легкий дискомфорт, десять — самую ужасную агонию, которую вы только можете себе представить…

Детектив поджала губы:

— Шесть.

— Значит, немного выше среднего.

— Разумеется. Просто надо оставить небольшой запас. Сегодня вечером предстоит принять душ, так что цифра поднимется до семи. Затем ночь без сна, которую я бы оценила на восемь, потому что, едва заснув, я то и дело переворачиваюсь на левый бок, что причиняет жуткую боль. Ну и, конечно же, завтра утром мне еще предстоит встать с постели, а это уже потянет на девятку.

— А что тогда, по-вашему, можно оценить в десять баллов?

— Пока не знаю, — кратко ответила Уоррен. — Я еще не успела разобраться во всех тонкостях, но могу сказать одно: психотерапевты для того и существуют, чтобы это выяснить.

Я улыбнулась:

— Думаю, многие мои пациенты с вами бы согласились.

— Я знаю об этой шкале, — сказала Ди-Ди. — Рассел Илг, мой персональный мучитель, уже меня с ней познакомил. «Представляй боль не как одну точку, а как целый спектр. В какой области спектра ты находишься прямо сейчас, в течение дня, недели? К тому же вместо того чтобы просто чувствовать боль, ты можешь проверить на себе все разнообразие физической муки». Или что-то вроде того.

— То есть он заставлял вас оценить уровень боли по этой шкале?

— Да. Рассел поднимает мою левую руку. Я кричу. Он просит меня сделать глубокий вдох, но я продолжаю кричать. Затем он спрашивает, тянет ли боль на восьмерку. Я говорю «нет», и он поднимает руку еще на пару сантиметров выше. — Ди-Ди больше не смотрела на меня. Ее взгляд замер где-то в одной точке на стене чуть в стороне от моего правого плеча. При этом она начала беспокойно покачивать ногой в воздухе.