— Но ведь он, в отличие от Теда Банди, не насилует их, — возразила Ди-Ди.

— Ты права. Но в теории властолюбцы получают сексуальное удовлетворение от одной только мысли о своем превосходстве. Но у нас нет этому никаких доказательств. То же самое касается и гедонистов, классических сексуальных маньяков, для которых похоть находится наравне с жестокостью. В нашем случае… жертвы умирали быстро, так что для гедониста тут слишком мало боли и страдания. Этот вариант тоже отпадает. Есть еще визионеры, страдающие от слуховых и визуальных галлюцинаций, которые и приказывают им убивать. В большинстве случаев это преступники с умственными расстройствами, неспособные контролировать свои действия. Но учитывая, как расчетлив наш маньяк…

— Не тот случай, — кивнул Фил.

— Не тот случай, — подтвердил Алекс. — Поэтому остается последняя категория — миссионеры.

— Миссионеры? — переспросила Ди-Ди. — Преступления на почве нетерпимости и ненависти? Линчеватели или как их там?

— Именно. Миссионеры обычно настроены против определенных групп людей. Ненавистники или мстители-линчеватели. Могут действовать из каких-либо социально-экономических побуждений, как, например, снайпер, снимающий только белых богачей с Уолл-стрит. Иногда мотивы известны лишь самому убийце. Был, например, один, который соблазнял замужних женщин. А после того как те с ним переспят, убивал их, потому что они были неверны своим мужьям и заслуживали смерти. Конкретно в этом случае жертвы, казалось бы, выбирались совершенно произвольно. Чтобы определить целевую группу, необходимо было понять, по какому принципу он выбирает женщин. И хотя в этом случае убийца занимался сексом с жертвами, но обычно миссионеры не прибегают к сексуальному насилию. Ими движет чувство мести, а не жажда власти, контроля или удовлетворения жестокой похоти.

Поразмыслив над услышанным, Ди-Ди решила выдвинуть свое предположение:

— Получается, наш убийца движим не сексом и не голосами в голове. Может быть, в таком случае он просто хочет отомстить…

— Женщинам, которые ему отказали? — вслух подумал Нил. — Шампанское, роза, даже меховые наручники. Может, он когда-то пытался поэкспериментировать со всем этим в реальной жизни. Над ним посмеялись. И с тех пор он жаждет отомстить.

— Обе женщины были одиноки, — добавил Фил. — Мы опросили друзей, вдруг жертвы состояли в отношениях. Ответ отрицательный. Наверное, стоит спросить, были ли у них ухажеры, которым они отказали.

— Все может оказаться куда сложнее, — сказала Ди-Ди. — Например, жертва могла и сама не понять, что кого-то обидела. Какой-нибудь незнакомец придержал для тебя дверь, а ты в последний момент передумала выходить, и бац — нажила себе врага. Кто ж его знает? Алекс прав, связь между убийцей и жертвой может быть очевидна одному только убийце.

— Ну, пока мы можем начать с явных для нас вещей, — отозвался Фил. — Если убийства не связаны с тягой к жестокости или с похотью, что ж… месть тоже отличная мотивация.

— Или, — продолжила Ди-Ди, — иная высшая цель. Только подумай: что, если нашего убийцу терзает вовсе не жажда крови — отсюда и относительно безболезненная смерть, — а необходимость пополнять свою коллекцию?

— Какую еще коллекцию? — не понял Фил.

— Из кусков человеческой кожи, разумеется.

Нил состроил гримасу:

— Поклонник Эда Гина?

Ди-Ди сразу догадалась, о чем он: Эд Гин — печально известный серийный убийца, в чьем доме были обнаружены различные изделия из человеческой кожи, включая костюм, в котором он любил расхаживать по дому[188].

— Сегодня утром, — продолжила она, — когда я пыталась нарисовать в своем воображении портрет нашего неопознанного подозреваемого, у меня перед глазами все представал одинокий паренек — хрупкого телосложения, совершенно нелюдимый. Только подумайте еще раз о его почерке: поджидает, пока его жертвы лягут спать, использует хлороформ для пущего эффекта, а затем оперативно их убивает. Мне кажется, его цель — не месть, а кожа. А это в теории означает, что мы ищем маньяка-социопата с пунктиком касательно человеческой кожи. Ну как? Правдоподобно звучит?

— Весьма, — нахмурился Алекс. — И зачем только я снова полез в психологию преступников?

— Потому что ты жаждешь все контролировать, — улыбнулась Ди-Ди. — Тебе нужно самому до всего докопаться.

Ее супруг закатил глаза, ведь они оба знали, кто из них двоих был диктатором: явно не он.

— Только вот проблема, — продолжила Ди-Ди. — Даже две. Первая — это моя рука. Кстати, познакомьтесь с Мелвином, — представила детектив коллегам свое левое плечо. — А вторая — та ночь, когда я упала с лестницы. Так вот, откуда у нелюдимого коллекционера кожи нашлось столько смелости, чтобы снова вернуться на место преступления? Пройти под полицейским ограждением — все равно что купить билет в один конец до тюрьмы. И это еще не говоря о том, что он напал на ведущего детектива и — я точно сказать не могу, но когда-нибудь обязательно вспомню, — столкнул его с лестницы. Какие-то чересчур отважные маневры для убийцы, атакующего спящих женщин.

Алекс поджал губы. Фил и Нил одновременно кивнули.

— То же касается и последних событий. С чего это вдруг наш социопат решил вломиться в дом копа? Да еще и среди бела дня? Приехал на фургоне охранной компании в соответствующей одежде, протанцевал через парадную дверь наверх в спальню и оставил в изголовье моей постели свою визитку. Этакая психологическая атака или чистой воды трюкачество. — Ди-Ди нахмурилась, ее плечо болезненно дернулось. — Мне кажется, что человек, заинтересованный в такой открытой борьбе, и тот, кто убивает женщин во сне, — разные люди. Я тут подумала, может, на самом деле…

— Убийц двое? — догадался Фил.

— Вполне вероятно, — согласился Нил. — Вожак сделал своей прерогативой охоту на детектива, в то время как его подчиненный должен работать с трупами, проводя с ними по несколько часов.

— Но следов сексуального насилия обнаружено не было, забыл? В делах, где речь идет о нескольких маньяках, работающих в команде, подчиненный никогда не насилует жертву, но альфа почти всегда имеет с ней половой контакт. Сексуальное доминирование является неотъемлемой частью ритуала. Без него… убийство было бы… неполным.

— Газета, — резко заговорил Алекс. — Что изменилось за эти шесть недель? О первом убийстве не знал никто, кроме полиции, а вот весть о втором разлетелась по всем газетам, включая подробности о бутылке шампанского, розе и наручниках.

Ди-Ди уставилась на него:

— Думаешь, газету прочитал мой некий тайный поклонник? И, узнав обо всех подробностях убийства, решил оставить мне такой же подарочек?

Алекс снова нахмурился:

— Может быть. Постой… «Желаю скорейшего выздоровления». Так ведь он написал? Но в газетах же не было ни слова о тебе. То есть наш незваный гость мог знать об этом только в том случае, если…

— Если он сам столкнул меня с лестницы.

— «Вдова Клико», — вставил Фил. — Именно эту марку шампанского он оставлял в домах своих жертв, и этот факт в газете не упоминался. Будем считать это нашей маленькой победой. Хоть что-то ускользнуло от пронырливых журналистов.

— Итак, кто бы сегодня к нам ни приходил, ему известны все подробности убийств, — подвела итог Ди-Ди и посмотрела на Алекса. — Он определенно к ним причастен… только как именно…

— Я все же думаю, что он действует в одиночку, — твердо заявил Алекс. — Маньяк, который старательно ищет отмщения и/или возможности пополнить свою коллекцию. Как бы то ни было, он очень серьезно настроен в своих стремлениях, считает себя настоящим профессионалом своего дела. А что необходимо каждому преступнику, который предан своей святой цели?

Ди-Ди поняла, к чему он клонит.

— Злейший враг, — предположила она.

— Точно. Сообразительная детектив-трудоголик, которая поклялась ни в коем случае не дать ему уйти.

— Ну да, я не люблю расстраивать своих фанатов, — иронично буркнула Уоррен.