— Очень хорошо. Отлично. Итак, вы с мамой в ванной, и вы потратили много мыла. Как ты чувствуешь себя в ванной?
Ри нахмурилась и недоуменно посмотрела на Марианну. Потом, наверное, вспомнила что-то, и лицо ее осветилось. Она подняла четыре пальца.
— Не понимаю.
Марианна кивнула.
— Правильно. Молодец. Попробую объяснить. Когда вы с мамой вместе принимаете душ, тебе это нравится или нет? Как ты себя чувствуешь?
— Мне нравится душ, — сказала Ри. — Не нравится, только когда мне моют волосы.
Марианна колебалась, и Ди-Ди чувствовала это. С одной стороны, в том, что мать и дочь вместе принимают душ, нет ничего особенного, ничего странного. С другой стороны, Марианна осталась бы без работы, если б у всех все было хорошо. В этой семье что-то определенно было не так. И их работа заключалась в том, чтобы помочь Ри сказать, что именно.
— А почему ты не любишь, когда тебе моют волосы? — спросила Марианна.
— Потому что они путаются. Знаете вообще-то они у меня не короткие. Когда мокрые, свисают аж до середины спины! И потом мамочка целых сто лет вымывает шампунь и возится с кондиционером, чтобы они снова не спутались. Вот почему мне мои волосы не очень нравятся. Лучше бы они были прямые, как у моей лучшей подружки Мими. — Ри огорченно вздохнула.
Марианна сочувственно улыбнулась.
— Что вы делали после душа?
— После душа мы вытираемся сухо-насухо. Потом идем в Большую Постель. Мамочка хочет, чтобы я рассказала, как у меня прошел день, а я ее щекочу.
— А где Большая Постель?
— В мамочкиной и папочкиной комнате. Мы всегда идем туда после ванной. Мистер Смит тоже запрыгивает на кровать, но я люблю бороться, а ему это не нравится.
— Ты любишь бороться?
— Да! — с гордостью объявила Ри. — Я сильная! Я столкнула мамочку на пол, и мне было так смешно! — Она вскинула руки, подражая, наверное, гимнастам. — Мамочка тоже смеялась. Мне нравится, когда она смеется… — грустно закончила девочка. — Может, мамочка разозлилась из-за того, что я столкнула ее с кровати? Она вроде бы и не разозлилась, но вдруг… Однажды в садике Оливия порвала мой рисунок, и я сказала, что не злюсь, но на самом деле разозлилась сильно-сильно. Целый день злилась! Как вы думаете, может, мамочка тоже на целый день разозлилась?
— Не знаю, милая, — честно ответила Марианна. — А потом, когда вы с мамой поборолись, что еще случилось?
Ри пожала плечами. Выглядела она усталой, измученной. Ди-Ди взглянула на часы. Разговор продолжался уже сорок четыре минуты, что в два с лишним раза превышало запланированное время.
— Потом… баиньки, — пробормотала девочка. — Мы надели пижамки…
— Какая у тебя пижамка?
— У меня зеленая, с Ариэль.
— А у твоей мамы?
— У нее пурпурная. Очень длинная, почти до коленей.
Ди-Ди сделала очередную пометку в блокноте — еще одна деталь, которую можно подтвердить, учитывая, что в стиральной машине нашли именно пурпурную сорочку.
— Так… А потом?
— Я почистила зубки и сходила пи-пи. Две сказки и песенка. Мамочка спела «Пафф, Волшебный Дракон»… Я устала, — заявила она с капризной ноткой. — Больше не хочу. Мы закончили?
— Почти, милая. Ты очень хорошо потрудилась. Еще несколько вопросов, а потом можешь спросить у меня все, что хочешь. Ты бы хотела? Задать мне вопрос?..
Ри молча посмотрела на Марианну, потом нетерпеливо выдохнула и кивнула. Теперь она снова стала девочкой с игрушкой на коленях. И снова затеребила заячьи уши.
— Что делала твоя мама после того, как уложила тебя в постель?
— Не понимаю.
— Она выключила свет, закрыла дверь, что еще? Как ты спала? Можешь описать свою комнату?
— У меня есть ночник, — тихо сказала девочка. — Мне еще нет пяти. Когда ребенку четыре, он спит с ночным светом. Может, когда я буду ездить на школьном автобусе… Но я еще не езжу на школьном автобусе, поэтому сплю со светом. А дверь закрыта. Мамочка всегда ее закрывает. Говорит, что у меня легкий сон.
— Итак, дверь закрыта, ночник включен. Что еще есть у тебя в комнате?
— Крошка Банни, что же еще. И Мистер Смит. Он всегда спит на моей кроватке, потому что я ложусь самая первая, а кошки большие любители поспать.
— Что-нибудь еще помогает тебе уснуть? Музыка, увлажнитель, что-нибудь?
Ри покачала головой:
— Не-а.
— Как зовут моего кота?
Ри хитро усмехнулась.
— Не знаю.
— Хорошо. Если бы я сказала, что эти стулья синие, это была бы правда или ложь?
— Нееет! Стулья красные!
— Правильно. И в волшебной комнате мы говорим только правду, так?
Ри кивнула, но Ди-Ди заметила, что девочка снова напряглась.
Марианна все кружила. Кружила, кружила…
— Ты оставалась в постели или, может быть, вставала? Сделать пи-пи или заглянуть к маме?
Ри покачала головой, но на Марианну она уже не смотрела.
— Что делала твоя мама после того, как ты легла спать? — мягко спросила психолог.
— Мамочке надо делать домашнюю работу. Проверять тетрадки. — Взгляд девочки ушел в сторону. — Ну, я так думаю.
— Ты слышала какой-нибудь шум внизу? Может быть, телевизор или радио? Или мамины шаги? Или что-то еще?
— Слышала чайник, — прошептала Ри.
— Ты слышала чайник?
— Он свистел. На плите. Мамочка любит чай. Мы иногда устраиваем чаепития, и она печет настоящий яблочный пирог. — Голос ее изменился, и сама она казалась тенью себя недавней.
Ди-Ди посмотрела на Джейсона Джонса. Он сидел по-прежнему неподвижно, но черты лица заострились. Да, они выходили на цель.
— Что ты слышала после чайника?
— Шаги.
— Шаги?
— Да. Только… неправильные. Громкие. Сердитые. Сердитые шаги на лестнице. Ох-ох, папочка злится.
Джейсон вздрогнул во второй раз. Ди-Ди видела, как он закрыл глаза, сглотнул, но не произнес ни слова.
В комнате для допросов Марианна тоже сохраняла спокойствие. Пауза затягивалась, и она не вмешивалась. Внезапно Ри заговорила снова, раскачиваясь, теребя уши своей игрушки:
— Что-то упало. Разбилось. Я слышала, но не встала. Не хотела вылезать из постельки. Мистер Смит спрыгнул с кровати и стоял возле двери, но я осталась. Я держала Крошку Банни. Говорила ей, что нам нельзя шуметь. Что нам надо сидеть тихонько.
Секунду девочка молчала, а потом заговорила тихим, высоким голосом:
— Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, не делай этого. Я не скажу. Можешь мне поверить. Никогда не скажу. Я люблю тебя. Я все еще тебя люблю…
Она подняла голову, и Ди-Ди могла бы поклясться, что девочка смотрит через одностороннее стекло на своего отца.
— Мамочка сказала: «Я все еще тебя люблю». Мамочка сказала: «Не делай этого». Потом что-то разбилось, и я больше не слушала. Я закрыла Крошке Банни уши и, правда, я ничего больше не слышала. И не вставала, правда-правда. Пожалуйста, поверьте мне. Я не вставала.
Она помолчала и секунд через десять, когда Марианна ничего не произнесла, спросила:
— Это всё? Где мой папа? Я больше не хочу быть в волшебной комнате. Я хочу домой.
— Это всё. — Марианна ласково погладила ее по руке. — Ты очень смелая девочка. Спасибо, что поговорила со мной.
Ри едва заметно кивнула. Глаза у нее остекленели, пятьдесят минут разговора совершенно ее вымотали. Поднимаясь, она пошатнулась, и Марианна придержала девочку за плечо.
В комнате для наблюдения Джейсон уже отодвинулся от стены. Миллер первым подошел к двери, открыл, и из коридора хлынул яркий флуоресцентный свет.
— Мисс Марианна? — донесся из комнаты для допросов голос Ри.
— Да, милая?
— Вы сказали, что я могу спросить…
— Верно. Сказала. Хочешь задать мне какой-то вопрос? Спрашивай что хочешь. — Марианна уже поднялась и теперь опустилась перед девочкой на корточки, чтобы оказаться с ней на одном уровне. Микрофон она уже сняла, приемник свисал на шнуре с пальца.
— Ваша мама уходила, когда вам было четыре годика?
Марианна убрала со щеки Ри каштановый завиток.
