Саша сделала большой глоток кофе. Напиток почти остыл, но все равно казался не самым плохим на вкус. И не плохо разгонял мысли в голове.

Во-первых, у Стефании точно должен был быть союзник, хотя бы один. Светланой она пожертвовала, отдавая самоубийственный приказ. Георгия убила, вампира в Пензе тоже отправила за Грань без труда. Остальные, о которых Саше было известно, были марионетками без собственного разума. Но переселение в одиночку не провернуть.

И во-вторых… Если Паук желал ее тело, желал ее силы и желал оказаться связанным с менгирами – то зачем ждать?

Последнее смущало больше всего. Коль Саша сама оказалась в роли этакого макгаффина, вещи, которой нужно обладать, то, стоило признать, поведение Стефании смотрелась просто глупо. Если та и правда влияла на ее родителей, на родителей их родителей… В чем была сложность самой провести Становление? Или и вовсе переселиться тогда, когда Саша о магии и знать не знала?

Сейчас планам Паука мешала не только Саша. Наставник, начальник, Карина, Миклош, близнецы, возможно – кто-то еще… Ее союзники, так? Не проще ли было просто не дать Саше обрести их?

Если бы Стефания сама провела Становление, то она могла бы требовать чего угодно, рассказывать о чем угодно и нарисовать Саше любую картину мира магов, хоть ту, где для получения знания и силы надо самой лечь на алтарь. Но она не сделала этого. Со своими марионетками, мужчинами и женщинами, с множеством ресурсов и какими-никакими сторонниками Стефании зачем-то привела все к нынешней точке, точке, в которой у Саши потенциально много силы, мало помощников и нет доверия среди, по крайней мере, части магического сообщества.

Но все же, все же… Если предположить, что все идет по плану, каким бы этот план не был, значит, Стефании все происходящее сейчас нужно. И коль она пока сама не пришла за Сашей, значит, еще не время. Ведь могла бы прийти, разве не так?

Отчаянно не хватало еще какой-то части знаний. Намерений. Что бы там ни было, просто ради того, чтобы получить тело, Паук не стал бы все это затевать. Значит план в ином. Значит переселение – лишь приятный бонус. Но бонус к чему?

Саша допила кофе.

В общем-то, у нее была возможность спросить. Напрямую. Не у самого Паука, но все же.

Она не хотела убегать. Не хотела вечно жить в страхе, прятаться за кого-то, кто сам может пострадать. Не успела бы вчера, не была рядом, – Убийца Воров убил бы Миклоша. Остальных, кто Саше помогает, могут привлечь, нейтрализовать… Зачем вовлекать их в бесконечную борьбу? Стефания все равно ее найдет, рано или поздно. Возможно, стоит самой найти Паука?

Идея казалась безумной. Очередным путем прямо в ловушку… Но безумным было участвовать в незнакомом ритуале. Доверять человеку и оборотню в Свободе и верить их историям об атомной бомбе. Безумием было становиться под заклинание предателя у камня, идти за ребенком в туман, доверять скиа и голосу в голове, что представился опасным преступником. Безумием был спуск под гору и поход к камню в лесной глуши. Да что уж – безумием было вообще согласиться на странное предложение рокера на вид не совсем от мира сего на фестивале, рассказывавшего о новой работе и новых возможностях и показавшего странные цвета…

Слишком много всего было безумием. Но пока она еще была жива.

Саша заходит в социальную сеть. Увы, Аня так и не прочитала ее сообщение. И едва ли прочтет, не заходя сюда уже давно. Можно позвонить, номер-то ее у Саши сохранился.

Впрочем, всегда есть варианты лучше.

Саша прикрывает глаза, прикасаясь к Отражению. Муза, самый странный из ее союзников, как-то сказала, что Грань связывает всех тонкими нитями. Саша всего раз пользовалась этой подсказкой до сегодняшнего дня. Тогда было легко, сейчас же она искала нужную связь куда дольше. Давила усталость, давили ощутимые линии защиты, явно ограждавшие Аню от вмешательства. Подарок Стефании?

Но все же… Пусть Аня ничего и не помнила, но Саша помнила все. И то, что три года назад она правда считала ее близким человеком. Интересно – взаимно ли?

У меня есть информация о твоей матери, – Саша лишь посылает образы, не задумываясь о том, что ответит бывшая подруга, – встретимся на пляже в Коктебеле.

Теперь оставалось ждать. Сколько понадобится Анне, чтобы добраться сюда? Из Анапы – не меньше пяти-шести часов. Но была ли она там, или нет? Стоит ли вернуться в отель?

Какая разница?

Ты думаешь, это разумно? – Человек в Черном перед ее внутренним взором качает головой. Связь заблокирована, и Саша не уверена, говорит ли это реальный человек или ее воображение. Но все же отвечает.

Разумность точно не мой конек. Попробую сыграть в покер, карты-то на руках неплохие.

Как знаешь. Но если что – обращайся за помощью.

Непременно.

Пока только неясно в чем может понадобится эта помощь…

Аня явно была не в Анапе. Саша успевает лишь раз искупаться, позагорать и выпить несколько чашек кофе, каждый раз стараясь укрыться Сосудом Никты, не желая вновь встречаться с Ловчим, когда на пляже появляется знакомый силуэт.

Почти темнеет, но Аню узнать несложно. Она не скрывается, да и почти не изменилась.

– Ты связалась со мной, – бывшая подруга подходит совсем близко. Настолько близко, что Сашу на секунду обжигает страх… Но поздно – незамеченное ранее холодное лезвие касается ее бока, чуть надавливая, – ты убила мою семью и имела наглость говорить со мной, мразь.

Саша сглатывает, стараясь не только не двигаться, а почти и не дышать, боясь ухудшить свое положение. Ни на это она рассчитывала…

– Твоя мать жива. Клянусь.

– Ложь, – металл проникает глубже, уничтожая все ее щиты, вызывая боль…

– Обещаю, ты сможешь ее увидеть, – Саша чудом удерживается от паники, ответной атаки, и от желания позвать кого-то разом. На это уходит все самообладание. Если она убьет Аню, это никому не поможет. – Делай что хочешь, но вначале я отдам одну вещь. От твоей тети.

– У меня нет тети.

– Есть. Ее зовут Алена. Я отдам тебе вещь, просто не нападай до того. Это не ловушка, клянусь.

Отражение проходит волнами, принимая ее клятву. Саше кажется, что пульс в ушах стучит так громко, что заглушает прибой.

Аня несколько секунд изучает ее взглядом. И не только взглядом, явно проходясь и сканирующей магией

– Давай сюда свою вещь.

Саша тянется в карман, чувствуя боль в боку при каждом движении, и извлекает из кармана ремешок с бусиной. Ориентир.

– Это дала мне сестра твоей матери. А ей эту вещь твоя мать. Светлана ранена, но жива.

Аня забирает ремешок. На секунду Саше кажется, что все обошлось, тем более когда клинок отодвигается от тела. Она даже начинает залечивать рану в миг, когда тяжелый росчерк Лишения Силы срывается с амулета, все это время находившегося в пальцах бывшей подруги, и ударяет прямо в грудь.

Саша глупо моргает, оглушенная и ошеломленная исчезновением многих и многих чувств.

– Делаю, что хочу. – Аня ухмыляется.

Отражения просто больше нет вокруг. Ничего нет. Все привычные Саше чувства просто исчезают, словно она вновь на том самом фестивали, не знакомая ни с какой магией…

– Иди за мной, иначе, – Аня делает неуловимое движение, и кинжал антрацитово-черного цвета оказывается у Сашиного горла, – ты знаешь, что это. И знаешь, что будет. В этот раз я не промахнусь.

Саша сглатывает. И кивает.

Рискованные решения приводит к непредвиденным последствиям.

Аня ведет ее перед собой, вновь прижимая кинжал к боку. Чуть нажимая, и одно это нажатие вызывает мучительную боль. Никто не обращает на них двоих внимания. Совсем никто, но Саша не знает, речь идет о людской черствости, о том, что в надвигающихся сумерках на ее темной одежде не видна кровь или о простом отводе глаз.

Спустя всего несколько минут после начала столь неудачной встречи она почти справилась с первым удивлением от враз изменившегося мира. Бежать было некуда, да и не зачем. Проверять силу Черного Кинжала не хотелось. Она собиралась к Пауку, и теперь, кажется, к нему попадет. Оставалось только ждать, лихорадочно перебирая в уме приходящие мысли.